Балансируя на одной ноге, Келли Келлер торопливо стаскивала с себя белый купальник, тот, что купила в прошлую субботу на сезонной распродаже в «Лорд энд Тейлор», и тут же натянула летнее трикотажное платье-рубашку в бледно-лимонную полоску, без рукавов – ее красивые плечи с гладкой бархатистой кожей оставались открытыми, а то местечко, к которому он прикоснулся губами, казалось, еще хранило их тепло.
Неужели все это было на самом деле, думала Келли Келлер.
И повторится снова. Снова.
Жизнь любишь, потому что она твоя.
Ветер шевелил метелки высокого тростника, точь-в-точь человеческие фигуры. Белесые, раскачивающиеся на ветру. Во всяком случае, если смотришь сбоку.
Ветер, холодный восточный ветер с Атлантики. Дрожащая, словно бледное пламя, рябь воды, бьющейся, разбивающейся о берег. По словам Баффи, самые высокие из дюн достигали в этих местах семидесяти футов, принимая невероятные очертания; посаженные здесь сосны не могли сдержать их тягу к миграции, пески перекатывались по острову, словно волны, чередуя гребни и впадины и двигаясь с запада на восток. Скорость – от десяти до пятнадцати футов в год, это было измерено. На Дерри-роуд с ними велась постоянная борьба, но их не сдерживали ни снегозащитные заграждения, ни трава на побережье. «Здесь, конечно, очень красиво, но, видите ли, – и с невольным содроганием, – несколько диковато для человека».
И сейчас порывы ветра сотрясали покатую крышу над ее комнатой, но внутри было так уютно, так безопасно – в постельке, где она лежала, укутанная, под бабушкиным покрывалом с вышитыми по краям маленькими медвежатами.
Ты любишь свою жизнь. Ты готова.
Она не хотела соглашаться. И одновременно хотела.
Да, на паром, в Бутбей-Харбор.
В Бутбей-Марриот на самом деле.
А что дальше? После Бутбей-Харбора, после пятого июля?..
Келли Келлер завоюет любовь этого мужчины. Она знает как.
Келли удивила эта мысль и особенно сила чувства, вложенного в нее. Да, ты готова.
В машине она включила приемник, послышалась пронзительная синтезаторная музыка – одни беспорядочные звуки, никакой организации. И как трогательно, что пятидесятилетний Сенатор с ностальгией вспоминает свою давнюю юность!
Она согласилась, хотя видела, как много Сенатор выпил, поначалу он берегся, пил только белое вино, воду «перрье» и низкокалорийное пиво, потом перешел на более крепкие напитки, его поддержал и Рей Энник: оба были самыми великовозрастными в этой молодежной компании.
Стареющие мужчины. Так оно и есть, и оба такими себя и считают, это видно невооруженным глазом.
Четвертое июля. Праздник, утративший былое значение, но один из тех, который отмечают все американцы, почти все.
Ракеты, взрываясь, расцвечивают небо.
Так всегда бывает, и флаг, конечно, все еще там, над домом.
В нетерпеливом, восторженном предчувствии чего-то они свернули на проселок, где «тойота» продолжала уверенно мчаться вперед, несмотря на рытвины и колдобины. Сенатор – опытный водитель, – очевидно, наслаждался быстрой ездой, его нервная энергия как бы подстегивала, усиливала стремительность их поспешного бегства. Может, в их намерения как раз и входило сбиться с пути?
Пропустив пару рюмочек, Келли Келлер призналась Сенатору, что он был темой ее диплома в университете, и это нисколько не рассердило и не смутило его, напротив, он прямо-таки расцвел от удовольствия.
– Что вы говорите? Надеюсь, я не разочаровал вас?
– Конечно нет, Сенатор.
Они оживленно болтали, другие гости прислушивались к их беседе: Келли Келлер и Сенатор потянулись друг к другу. Келли как бы со стороны слышала свой голос, говоривший Сенатору, какие именно из его идей больше других взволновали ее: создание комитетов по взаимодействию соседних районов, особенно в наиболее бедных частях страны с преобладанием городского населения, – через эти комитеты граждане могли бы непосредственно вступать в контакт с избранными ими должностными лицами; учреждение групп продленного дня в детских учреждениях; бесплатная медицинская помощь; коррективная образовательная программа; финансовая поддержка искусства, в частности театров национальных меньшинств. Пылко звучала речь Келли, и Сенатор внимал ей как завороженный, в изумлении глядя на девушку, словно она была не одним человеком, а целой огромной аудиторией. Никогда еще его мысли не казались ему столь благородными, разумными и убедительными, никогда еще его слова не звучали так благозвучно, поэтично, вдохновенно. Келли, к ее стыду, вдруг вспомнился циничный афоризм Шарля де Голля, его любил цитировать Карл Спейдер: «Политик никогда не верит тому, что говорит, и оттого чрезвычайно удивлен, когда ему верят другие». В смущении Келли резко оборвала поток слов:
– Простите, Сенатор, все это вы, наверное, слышали уже тысячу раз. А Сенатор учтиво и вместе с тем серьезно отозвался:
– Да, Келли, возможно… но ни разу – от вас.
Совсем близко, со стороны соседей, слышится треск фейерверка. А высоко над головой полощется, мерцая звездочками, американский флаг семейства Сент-Джон. Но тут черная вода затопила ее легкие, и она умерла.
Нет, пока еще нет; наступило время празднества, ветер доносил аппетитный запах жарящегося на гриле мяса, там колдовал Рей Энник, он выглядел очень комично в поварском колпаке и фартуке, Рей был пьяноват, его пошатывало, но, как ни странно, в качестве кулинара он оказался на высоте: перед ним громоздились куски маринованного тунца, цыплята в соусе «текс-мекс», багрово-красные филейные части размером с оладьи. Вареные початки кукурузы с маслом, ведерки с картофельным салатом, салатом из сырой капусты, моркови и лука, салатом из фасоли, рисом с приправой карри, банки с пивом – все это мгновенно разбиралось. Как разыгрался у всех аппетит, особенно у молодежи! Сенатор тоже уплетал за обе щеки, поминутно тщательно утирая рот бумажной салфеткой.
Келли с трудом заставляла себя есть, хотя у нее голова кружилась от голода. Она подносила вилку ко рту и тут же ее опускала. Среди гостей Баффи многие хотели бы поговорить с Сенатором, но он просто зациклился на Келли Келлер, как если бы, словно в самой фантастической из всех сказок, совершил свой импровизированный вояж на Грейлинг-Айленд только для того, чтобы встретиться с нею.
У Келли Келлер от радостного возбуждения разгорелись щеки. Ей пришло в голову, что рассказ об этом ее знакомстве произведет большое впечатление на Карла Спейдера, он еще и позавидует ей.
У соседей с шумом взорвались, празднично озарив небо, несколько ракет – Сенатор недовольно поморщился.
Боится, что его застрелят, мелькнуло в голове у Келли.
Ничего удивительного, любой человек, добившись такой известности, опасается покушения.
Сенатор произнес:
– Не люблю я этот праздник, Четвертое июля. С детства он связан у меня с поворотом к осени. Половина лета прошла, и теперь оно неотвратимо катится к концу.
Выражение его лица при этих словах было необычным, меланхолически озадаченным – он по-прежнему часто промокал губы. Разводы кетчупа на салфетке напоминали следы от губной помады.
– Наверное, вам часто приходится в праздники участвовать в разных официальных церемониях? Тратить на это уйму времени? Произносить речи, принимать награды…
Сенатор безразлично пожал плечами.
– Когда в ушах так часто звучит собственный голос, чувствуешь себя одиноким.
– Одиноким? – рассмеялась Келли.
Но Сенатор продолжал быстро говорить, словно исповедуясь, явно не желая, чтобы его перебивали:
– Иногда я просто бешусь, это рождается где-то внутри, бешусь оттого, что начинаю презирать произносимые мною слова, и не потому, что они лживы, а просто потому, что произношу их, как делал до этого бессчетное число раз, все эти «принципы», «идеалы», а ничто в этом чертовом мире так и не меняется. – Он замолчал и отхлебнул большой глоток из стакана. Стиснутые зубы: он действительно казался разгневанным. – Ненавидишь свою так называемую «популярность» по той же причине, по которой другие восхищаются тобой.
Келли Келлер почувствовала себя еще более польщенной, все выглядело так – а разве нет? – будто, говоря о других людях, Сенатор тем самым выделял ее, отводил ей особое место.
Живет с женой врозь, дети выросли – по меньшей мере ее ровесники. Что тут плохого?
Г. заразил ее болезнью мочеполового тракта, но инфекция была не опасной, не из тех, о которых не принято говорить в обществе, Келли легко с нею справилась благодаря антибиотикам и уже несколько месяцев как была совсем здорова. И что тут плохого?
Этим утром она приняла-роскошную ванну, растворив в воде таблетки «Актибаз», настойчиво рекомендованные ей Баффи, и с удовольствием погрузившись в зеленоватую пену, благоухающую мятой.
Потом они поехали в город, расположенный на западе острова, чтобы закупить продукты к празднику. Магазины: «Харбор ликер», «Фиш март», «Тина Мария гурме фудс», «Ла буланжери». Перед последним был припаркован блестящий новенький «форд», сзади на буфере приклеено штрафное уведомление.
