— Ну, это я заметил… Может, домой?
— Нет, Вадик. Пока я не найду Эльку, я не успокоюсь.
— И где ты собрался её искать? Тебе ж сказали, что она дома уже давно не живёт…
— Да есть тут одно местечко.
Максим двигался быстрым шагом, глубоко засунув руки в карманы и ссутулившись. Вадим еле поспевал за ним:
— Макс, а откуда у тебя шокер?
— Всегда ношу с собой. Полезная вещь в хозяйстве.
Из-за неплотно прикрытой двери клуба “Ливерпуль” доносился шум, в котором с трудом, но можно было разобрать музыку.
— Блэк-метал? — поинтересовался Максим.
— Скорее, дум.
— Ну, дум так дум.
Значит, сегодня ночью репетирует какая-то другая группа, не “Пластика”. Ну, правильно, не каждую же ночь им тут зависать. Всё равно, стоит заглянуть.
Поколебавшись, Максим вошёл внутрь и тут же поблагодарил себя.
Музыкантов было всего двое — оба длинноволосые, в косухах и кожаных штанах. На синтезаторе и электрогитаре они играли нечто очень громкое, неторопливое и тягучее, будто железного удава из водопроводной трубы вытаскивали. Тот, кто играл на клавишах, был тем самым парнем, с кем Элла разговаривала на концерте. Максим сразу узнал его, а он, в свою очередь, узнал Максима и даже удивлённо приподнял брови.
Геймер отсалютовал ему двумя пальцами и встал, сложив руки на животе и всем видом показывая, что готов подождать, пока композиция не завершится, но клавишник прекратил играть и жестом попросил гитариста сделать то же самое.
Широко улыбнувшись, он подошёл к Максиму. Тот протянул руку, с удивлением осознав, что не очень понимает, что именно нужно говорить. Ясное дело — надо попросить у него нынешний адрес Эллы, он-то наверняка его знает… Только как?
— Я Макс, — неуверенно произнёс он.
— Паша, — кивнул клавишник.
— Поговорить надо…
Он добродушно пожал богатырскими плечами:
— Давай.
— Нет, ты не думай, всё нормально… Я не драться пришёл.
Тот хмыкнул:
— Да и не думаю. Ты про Элку хочешь поговорить? У меня с ней давно уже ничего нет. Так, общаемся изредка.
— Пивка будешь?
— Пивка… Ну, можно. Денис, мы сейчас будем.
— Это мой друг Вадим, не обижай его, — добавил Макс. — Вадик, побудь пока тут.
Мини-маркет оказался буквально в двух минутах ходьбы от клуба.
— Тебе какого? — спросил Максим.
— Такого же, что и себе.
— Я пью энергетики.
— Годится... Я тебя не знаю? — уточнил Паша, когда они сели на чёрный заборчик, соединявший мини-маркет с каким-то бараком. — Ты в тусовке новенький?
— Видимо, да.
— Играешь где-нибудь?
Максим чуть было не начал перечислять все свои чемпионаты, но удержался: вряд ли эту шутку оценят.
— Не-а. Сочувствующий. Я б с удовольствием где-нибудь на чём-нибудь поиграл — музыкального слуха нет.
— Если слуха нет — дорога в барабанщики. У нас как раз ударника нет, — Паша гулко ухмыльнулся. — Я так понимаю, ты и с Элкой недавно спутался?
— В общем, да.
— И это понятно. Сам уже, наверное, понял, с кем связался?
— Ну, так… — Максим пошевелил пальцами.
— Её уже отымели все кому не лень, — пояснил свою мысль Паша. — И даже те, кому лень. Её на секс развести — проще, чем водички выпить. И ведь ей абсолютно всё равно, с кем, — с мальчиками, с девочками…
— Ну, наверное, ей лучше знать, как распоряжаться собственным телом…
— Я когда-то тоже так думал. А потом понял, что достоин лучшего, своей одной-единственной. — Музыкант закрыл глаза и пропел приятным баском: — Принцесса, будем вместе мы, как саркофага две стены…
— У саркофага их как минимум четыре, — поправил Максим.
Паша отхлебнул из баночки, задумчиво и печально рыгнул. Потом спросил:
— Макс, а собственно, что тебе от меня нужно?
— Хотел узнать адрес Эльки. Не родительский дом, а где она сейчас живёт-проживает.
— А оно тебе надо, дружище?
— Я просто хочу кое-что занести ей, извиниться кое за что и попрощаться.
— Ну, ладно. Давай я тебе адрес напишу. Только знаешь что… лучше не ходи туда. Передай через кого-нибудь. Хоть даже через меня.
— Нет. Нужно чем быстрее, тем лучше. И лучше лично.
— Тогда — на твой страх и риск. Главное — держи себя в руках, что бы ни случилось. И ни о чём не жалей. Тебе есть о чём жалеть, Макс?
— Да, — он отхлебнул энергетика и ненадолго затих, рассасывая во рту приятную кислинку. — Я однажды человека убил.
— О как, — Паша внимательно посмотрел в лицо Максима. — Случайно?
— В принципе, да.
— Расскажешь?
— Если хочешь.
Ссутулившись и уперев взгляд под ноги, Максим рассказал свою историю. Там было и “Ты язва”, и “Почему ты не пьёшь вино?”, и “Ну что, прокатимся?”, и “Глаза, сука, глаза!”.
— Искали? — спросил Паша, когда Максим умолк.
— Может, и искали. Я из общаги потом две недели не выходил. Как-то вот повезло.
— А ты точно знаешь, что ты того бурята убил?
— Нет. Но по-моему, убил. У него волосы слиплись от крови. Висел, как кукла.
— Хочешь моё мнение? Это было не убийство, а самоубийство.
— В смысле?
— Он очень плохо сделал, что с тобой связался. Это было то же самое, как если бы приставить к голове ствол и спустить курок. Он же видел, что ты салага…
— Так я и был салага.
— Вот. А салаги — самые опасные в мире существа. Их сила — это страх. Салага, он со страху может такое отмочить, что просто никто не отобьётся. Не парься по поводу тех парней. Они получили то, что заслужили.
— Ну спасибо, успокоил, — съязвил Максим.
— Я вот как-то раз видел, как здоровый пьяный бугай полез на одного моего друга. А этот друг никогда в жизни спортом не занимался, только за компьютером сидел и книжки читал. Такой тощенький, в очочках — типичный ботан. Мужик на него наседает, орёт, кулаками машет… Так у этого ботана с перепугу в башке чё-то щёлкнуло, он глаза зажмурил и не глядя этому амбалу куда-то заехал. Амбал согнулся и рухнул, долго потом не мог разогнуться.
— Ты это видел?
— Да.
— И не вступился?
— Не успел.
— Как зовут друга?
— Это имеет значение?
— Врёшь ты всё, — спокойно сказал Максим.
— Вру, — легко согласился Паша. — Наш тренер по таеквондо эту историю постоянно новичкам рассказывает, для поддержания духа.
Максим даже посмеялся.
— Ты хороший человек, — сказал он, хлопнув Пашу по спине. Спина оказалась твёрдой, будто бетон.
— Да ты вроде тоже ничего, — хмыкнул тот, скомкал в руках банку, словно она была из бумаги, и выкинул. — Ну что, погребли обратно?
— Ага.
Максиму очень хотелось спросить, было ли у Паши что-нибудь с девушкой по имени Алина. Нет, лучше не стоит.
В “Ливерпуле” опять звучала музыка. Гитарист играл то же, что и раньше, а Мельников сидел за барабанами. Вадим, разумеется, не играл в полном смысле этого слова, ибо не умел (это было видно невооружённым глазом), а просто отстукивал обеими руками ритм. Лицо у Мельникова было таким сосредоточенным, будто бы он проходил финальную миссию какой-нибудь стратегии в реальном времени.
Гитарист внезапно прервал игру и обратился к Вадиму:
— Покажи мне, как ты держишь палочку. Нет, не так надо. Ты её просто в кулак сжимаешь и фигачишь, а надо, чтобы она у тебя внутри кулака свободно ходила. Не надо её сжимать со всей дури — нежненько так возьми. Вот, смотри, — Денис отобрал у Мельникова одну палочку и продемонстрировал. Вадим попытался повторить это движение, но от первого же удара по барабану палочка выскочила из его толстых пальцев.
— Дэн, прости, этого виртуоза я забираю, — сказал Максим, посмеиваясь. — Пошли, Вадик. У нас ещё дела.
— Элька, это ты? — прозвучало из-за двери.
Максим узнал тот же голос, что звучал из телефона, — голос этой таинственной Лилии. И ничего не ответил.
Пауза. Потом Лилия всё-таки решилась открыть.
— Вы к кому?
Она была примерно тех же габаритов, что и Элла, даже крупнее. Ей было лет тридцать или чуть больше. Одета в чёрную ночную рубашку, нижняя губа проколота, ярко-чёрные волосы с ярко-белым пятном на макушке распущены. Судя по красноте в глазах и припухлостях под ними, Лилия недавно плакала.
— Элла Лысухина здесь живёт?
— Да, здесь живёт. Со мной. — Последнюю фразу она произнесла особо веско, давая понять, что “со мной” означает нечто большее, чем “в одной квартире со мной”. Её взгляд стал суровым и одновременно любопытным: — А ты, значит, знаменитый Максим?
— Да.
— И что тебе нужно? — сухо спросила Лилия.
— Кое-что ей отдать…
— Давай мне, я передам.
— И попрощаться.
— Я за тебя попрощаюсь.
— Да где она?!
— Это у тебя надо спросить, где она! Где ты её оставил?
— Ты тоже её потеряла? Давай искать вместе.
Она исподлобья посмотрела на него, но ничего не сказала. Колебалась.
