Дедушка сдержал слово. Он две недели тщательно готовился к этому событию. Взрослые и одноклассники Майады приходили, чтобы посмотреть на ее работы, и многие говорили, что она станет знаменитой художницей. Джидо Сати наставительно сказал, что она должна проявлять скромность, когда речь заходит о ее достижениях, и напомнил, что ничто, по большому счету, не имеет значения, кроме ее собственного удовлетворения.
Семь лет спустя, незадолго до того, как Майаде исполнилось четырнадцать, Джидо Сати умер. Вскоре после похорон мать разбирала бумаги покойного, и Майада была тронута до слез, когда увидела среди самых ценных документов свои детские рисунки, заботливо упакованные в картонную коробку.
Она прекрасно помнила то чудесное летнее утро в Беит-Мери и гордилась тем, что была единственной спутницей на прогулке Джидо Сати. Каждый раз, когда они проходили мимо чужого дома или встречали на тропинке соседей и городских жителей, они кланялись и почтительно здоровались с дедушкой. Все прохожие радовались, увидев его. Она не удивлялась, потому что, насколько она помнит, люди всегда вели себя так.
После того как британцы были вынуждены уйти из Ирака, граждане страны попросили Сати аль-Хусри вернуться. Он вновь оказался на оживленных улицах Багдада, где его окружали поклонники и восхищенные горожане. В стране начались торжества. Каждый раз, когда Сати Аль-Хусри приезжал в Багдад, чтобы навестить дочь Сальву, все радовались, как на празднике, и на берега Тигра с утра до вечера прибывали люди, желавшие выказать уважение человеку, которого почтительно называли «отцом арабского национального самосознания».
Майада родилась почти в один день с дедушкой. Сати аль-Хусри появился на свет 5 августа 1879 года, а она — 6 августа 1955 года. Мать очень хотела, чтобы ребенок родился в тот же день, что и ее отец. Незадолго до родов родители Майады приехали в Бейрут. Сальва надеялась, что даты рождения совпадут, и, пытаясь добиться этого, часто подолгу прогуливалась по улицам Бейрута вместе с мужем. Несколько лет спустя отец со смехом рассказывал Майаде, что Сальва заставила его пройти до конца Благословенной улицы, которая находилась рядом с Американским университетом, а оттуда к закусочной «Дядюшка Сэм», после чего они вернулись к улице Садат и Айн Аль-Мираиса. Несмотря на все усилия, Сальве не удалось заставить Майаду увидеть свет раньше 6 августа.
Совпадение дней рождений было лишь частью особой связи между Джидо Сати и Майадой. С тех пор как она себя помнит, дедушка относился к внучке с огромной любовью, и эта близость кружила ей голову, потому что она знала только одного дедушку. Джафар-паша аль-Аскари был убит за девятнадцать лет до рождения Майады. Она с волнением слушала историю его бурной жизни; отец Низар, которого она преданно любила, свято берег память отца; но это не могло заменить ей дедушку Сати. Он всегда интересовался малейшими подробностями ее воспитания.
Сати аль-Хусри родился в 1879 году. В это время в арабских странах происходили большие перемены. Султан Абдул Хамид II правил обширной Османской империей, которая просуществовала почти 600 лет. Однако эпоха близилась к завершению — балканские народы боролись за независимость и пытались освободиться от турецкого владычества, Россия теснила Османскую империю на востоке, а англичане захватили Египет.
Хилал, отец Сати, был доверенным советником султана. Он получил прекрасное образование, окончив Аль-Азхар, знаменитую теологическую школу в Египте. Когда родился Сати, он служил верховным судьей и главой апелляционного суда в Йемене. Влиятельная семья Хилала аль-Хусри происходила от Аль-Хасана бин Али бин Аби Талиба, внука пророка Мохаммеда. Неопровержимые доказательства родства с семьей пророка были установлены в Аль-Азхаре в шестнадцатом веке.
Сати появился на свет в городе Лахадж в Йемене, где его отец занимал высокий пост губернатора. Сати горячо любил мать, но отец сильно огорчал его, приводя в дом новых жен. Каждый раз, когда играли очередную свадьбу, Сати придумывал планы мести. Он прятал на верхних балконах ведра, поджидал, когда одна из молодых жен пройдет под ними, и окатывал ее холодной водой. Его мать была доброй женщиной, и она просила сына перестать проказничать. Она объясняла, что Аллах уготовил ей на небе лучшую участь, и земные горести должно встречать достойно и благородно.
Юный пыл Сати оказался таким неуемным, что отец отослал его учиться раньше, чем это было принято. Когда ему было пять лет, учитель математики показал классу, как решить задачу в пять сложных действий. Сати спокойно сказал, что того же результата можно достичь всего в два приема. Преподаватель разозлился на непослушного ребенка и приказал ему идти к доске, чтобы выставить шутом и посмеяться вместе с другими учениками. Однако, к изумлению учителя, Сати быстро написал на доске решение из двух частей. Мальчик был таким талантливым, что всего за один год окончил два школьных класса. Его наградили за успехи в обучении, и он стал самым молодым выпускником школы в Османской империи. В возрасте тринадцати лет его приняли в королевскую школу Шахани в Стамбуле, одно из самых престижных учебных заведений в империи. За несколько лет он получил степень бакалавра политических наук. К этому времени слава о его уме достигла императорского дворца. По завершению учебы Сати назначили губернатором города Байна в Югославии. Он не только выполнял обязанности губернатора, но и заведовал системой образования.
Время, которое он провел в Европе, вдали от Стамбула, стало самым плодотворным и насыщенным периодом в его жизни, потому что он продолжил образование. Он посещал соседние европейские страны и скупал книги, часто бывал в библиотеках Рима и Парижа, принимал участие в научных конференциях, подружился с известнейшими европейскими педагогами и познакомился с их теориями. Сати интересовался национальными чертами характера других народов, чтобы арабские националисты формировали правительства и учреждения, учитывая эти особенности.
В 1908 году Сати исполнилось 28 лет. Он вернулся в Стамбул. Он многое узнал о мире, но ему было больно видеть закат Османской империи. В последние годы ее существования Сати помогал усовершенствовать систему образования, в то время как Джафар пытался обеспечить стабильность правления. Сати так успешно справлялся со своими обязанностями, что после развала империи президент Мустафа Кемаль Ататюрк, основатель современной Турции, не раз говорил: «Мое единственное желание — править Турцией с таким же умением, как Сати Аль-Хусри заведовал своими школами!».
Неприятные воспоминания, которые у Сати ассоциировались с многочисленными мачехами, отвратили его от идеи ранней женитьбы. Он думал только о работе и получал удовольствие лишь от посещения оперы и симфонических концертов. Но профессия помогла ему найти любовь, хотя дорога была извилистой. Сати назначили директором Йени Мектеби (Новых школ) в Стамбуле. Ему было нелегко найти преподавателей, которые хорошо говорили на английском, французском и немецком языках. Однажды его близкий друг Джалал Хуссаин упомянул, что его единственная сестра Джамила прекрасно образована. Она происходила из чрезвычайно богатой семьи, но бессмысленная роскошь утомила и разочаровала ее. Джалал уверял, что сестра идеально подходит на место преподавательницы в новых школах прогрессивно мыслящего Сати аль-Хусри.
Сати сразу влюбился в Джамилу Хуссаин-паша и приложил немало усилий, ухаживая за этой выдающейся женщиной в надежде, что она согласится выйти за него замуж. Когда Сати женился на прекрасной турчанке, отец которой был министром военного флота, а мать — султаной, то есть принцессой, его знакомые из королевского двора очень удивились.
Джамила Хуссаин-паша была единственной девочкой в семье с шестью детьми. Ее отец Хуссаин Хусни Порсун, родившийся в Косово, которым правили турки, обожал и баловал ее. Он стал адмиралом военного флота империи. Сделав сногсшибательную карьеру, он занял пост министра. Под его началом находился весь флот Османской империи. Мелек, мать Джамилы, была турчанкой, первой кузиной султана со стороны матери. Таким образом, она являлась членом правящей семьи. Мелек считалась знаменитой красавицей: она берегла белейшую кожу от лучей солнца, а ее зеленые глаза казались такими яркими, что, как говорили, когда она злилась, они метали лучи света. Мелек была невероятно богата. Когда начался голод и люди падали от истощения на улицах города, она настаивала на том, чтобы шесть ее лошадей получали заботливый уход и лучший корм. Она даже гарцевала на этих рысаках, подъезжая к стенам дворца, где обездоленные люди выпрашивали пищу. Ходили сплетни, что она жгла деньги, потому что ей нравилось видеть изумление на лицах очевидцев. А ее дом с семьюдесятью спальнями был таким огромным, что после ее смерти его переделали в гостиницу.
