Саша бежал вверх по переулку, он совершению промок.
— Саша! Саша! — кричали ему ребята из дверей загса. — Саша!
Но неожиданно кто-то схватил его за руку и втянул в подъезд.
— Саша, ты куда?! — кричали ему.
— Сейчас! — на секунду выглянула бритая Сашина голова.
Невеста в белом платье на секунду выскочила, растерянно огляделась, и ее тут же втянули обратно.
Саша шел через переулок под дождем в черном Володином костюме, с пластинкой в руке.
Вид у Саши был растерянный.
Колька и Володя стояли в полутьме подъезда и через сетку дождя смотрели, как Саша вошел в загс.
Колька насвистывал свадебный марш.
— А ему идет такая прическа, — сказа! Володя. — Типичный уголовник.
А по самой середине улицы шла девушка. Она шла босиком, размахивая туфлями, подставляя лицо дождю. Девушка, наверно, сразу так промокла, что ей было все равно — стоять где-нибудь в укрытии или топать по лужам.
Была она не то чтобы красивая, но, когда человеку хорошо, это сразу видно. Такого человека нельзя не заметить. Ребята смотрели на девушку из подъезда…
И все на нее смотрели — кто из дверей магазина, кто из-под зонтиков.
В другое время к ней обязательно кто-нибудь бы подошел, по сейчас только смотрели издали.
Дождь стоял стеной.
И внезапно появился парень на велосипеде, мокрый насквозь, в кедах, улыбается.
Он медленно поехал за девушкой, медленно-медленно, еще работая педалями. Девушка обернулась, он что-то сказал ей. Потом поехал рядом, с трудом сдерживая равновесие на такой малой скорости. Не слышно было, о чем они разговаривали, только парень все время улыбался…
Кончилось это тем, что девушка села на раму перед ним, он разогнал велосипед, и они уехали под дождем.
Дождь прошел, кончился. Как будто его не было. Но осталась свежесть летнего дня, вымытые листья, улица в лужах.
По ним бегали босые ребятишки. И совсем неожиданно — какой-то здоровый, долговязый верзила, тоже босой, с ботинками в руках, с подвернутыми штанинами.
Настроение у него было прекрасное.
Лужи поблескивали на солнце, теплые, летние, на горячем июльском асфальте.
К дому Кольки подъехал на мотоцикле парень в куртке на молниях. Выключив мотор, он засвистел каким-то условным сложным свистом.
— Не свисти, — сердито сказала бабушка Кольки. Она сидела у подъезда на скамейке, грелась на солнце.
— Здравствуйте, бабушка, — сказал парень. — Коля дома?
— Весь кислород своими машинами сожгли, — ворчала бабушка. — Дышать нечем, — она сказала еще что-то неразборчивое, а потом закончила: — А Коля спит. Ты давай езжай отсюда.
— Он мне очень нужен, — сказал парень. — У меня срочное дело. Коля! — закричал он.
— Не кричи, — сказала бабушка. — Спит человек.
— Мероприятие срывается! — взмолился парень.
— Ну вот и езжай, — сказала бабушка.
— Но это же общественная нагрузка!
— Если человек всю ночь работал, то нагрузки у него хватает, — решительно сказала бабушка.
— Алле, — в окне показалась Колькина голова. — Что за шум?
— Привет! — обрадовался парень. — Я баскетбол должен судить во Дворце пионеров, а меня за первую играть поставили, Липман заболел. Так что ты поезжай.
— Да он никогда не судил, — сказала бабушка. — Он не судья.
— У тебя же второй разряд! — настаивал парень.
— Мало ли какой разряд, — сказала бабушка, — тебе велели — ты и езжай.
— Золотые слова, — сказал Колька и зевнул.
— Дядя Коля! — крикнул Кольке пробегавший мимо мальчишка. И Колька замер в неудобной позе.
Колька шел по коридору Дворца пионеров. Откуда-то доносилась музыка: играли на рояле, Колька заглянул в дверь.
Здесь занимались танцем. Движения девочек по чистому паркету были полны свободы, легкости и мастерства. Они разучивали полонез.
Лица у девочек были серьезные и даже несколько торжественные.
— Ты не знаешь, где тут спортивная секция? — спросил Колька у одной из надменных танцовщиц.
Девочка ничего не ответила и показала Кольке язык.
Колька пошел дальше.
Заглянул еще в одну дверь — здесь рисовали.
На больших белых листах все рисовали одно и то же ухо. Моделью служило огромное гипсовое ухо, стоявшее под рефлектором на деревянном помосте.
Колька встал позади хмурого парня, который сосредоточенно творил.
— Ты не знаешь, где тут спортивная секция? — спросил Колька.
— Понятия не имею, — ответил парень.
На площадке играли девочки. Команда в белых майках и команда в темных, с полосой на груди. Мелькали по площадке номера, мяч стремительно носился из конца в конец, ударялся об щит, отскакивал в протянутые руки, и вот его уже вели к другому кольцу, он упруго подпрыгивал, вертелся, как живой, взлетал над головами, над разгоряченными борьбой лицами.
Игру судила девочка, ровесница тех, кто играл. Колька подошел к ней.
— Фу, — сказал он. — Опоздал! Давай свисток.
— Почему? — удивилась девочка.
— Я судья, — сказал Колька.
— У нас Киселев должен был судить.
— Я вместо него, — сказал Колька.
— Ира! — закричали девочки. — Ира! Суди!
— Новый судья пришел, — сказала девочка.
Игра прекратилась, Кольку сразу окружили девочки. Колька взял свисток, свистнул.
— Давайте выстраивайтесь, — сказал он.
— Как?! Сначала? — сказали девочки из выигрывающей команды. — Счет уже 12:9!
— Правильно! Сначала! — обрадовались проигрывающие.
— Разговоры! — громко сказал Колька.
— А у вас какая категория? — спросила его остроносая девочка.
— Международная, — сказал Колька. — С другой к игрокам вашего класса не допустили бы.
— Ха, — сказала остроносая девочка и направилась к своей команде.
Девочки о чем-то совещались, собравшись вместе.
Колька решительно свистнул. Игра началась.
Снова заметался над площадкой мяч, передаваемый из рук в руки, бережно и в то же время резко, осмысленно и спортивно.
Темп игры нарастал.
Колька дал свисток. Игра прекратилась. Девочки в недоумении смотрели на Кольку, пожимали плечами, молча удивленно разводили руками.
— Что? — не понял Колька. — Пробежка же!
Девочки снова пожали плечами, по игра возобновилась. При следующем Колькином свистке повторилось все то же самое.
— Двойное ведение, — раздраженно объяснил Колька.
Вскоре он дал еще один свисток. Девочки как-то странно посмотрели на него. А остроносая медленно подошла к нему, заглянула близко в глаза.
— Ну что? В чем дело? — не выдержал Колька.
— Ха, — удивленно сказала девочка.
— Ха-ха, — в ярости сказал Колька и кинул свисток в кольцо. Кинул удачно — попал!
— Она домой ушла, — сказала Володе высокая девушка в отделе пластинок.
— Как так? — удивился Володя.
— Так. Смена кончилась.
— А вы не скажете ее адрес?
— А вам зачем?
— Я ей журнал принес.
— Кутузовский проспект… — начала говорить девушка.
Летний вечер. Володя шел через двор большого современного квартала. Тут же теннисный корт, на котором ребята играли в волейбол.
Под деревьями за самодельным столиком четверо мужчин играли в домино. Пятый, старичок с редкой бородкой, сам не играл, но зорко следил за игрой.
— Вы не скажете, в каком подъезде девяносто вторая квартира? — спросил Володя у играющих.
— А тебе кого? — спросил его человек в старом военном костюме без погон.
— Лену.
— Ее нет.
— А где она?
— В парке, на концерте.
— Жалко, — сказал Володя.
— Вы что, договорились? — спросил его человек.
— Да нет. Просто я один вопрос хотел выяснить.
— Какой вопрос?
— А вам зачем?
— Я отец.
— Ну, в общем, я хотел выяснить, она точно к нам собирается ехать или просто так сказала.
— Куда это к вам? — человек прекратил игру.
— В Качемск, — сказал Володя.
— В какой еще Качемск? — спросил человек.
— Это в Сибири.
— В Сибирь твоя дочка отправляется! — сказал человеку один из играющих. — Ну, ставь. Твой ход.
— А что она потеряла в вашем Качемске?
— Ничего. Просто ей надоело пластинки продавать.
— Пластинки! При чем тут пластинки! — вмешался кто-то.
— Тут любовь, — сказал другой. — Верно я говорю? — спросил он Володю.
— Да нет, что вы, — сказал Володя.
— А чего же она к тебе едет?
— Она не ко мне едет.
— А к кому?
— Ни к кому.
— И ты специально в Москву за ней приехал?
— Да нет, я проездом.
— Попался! — сзади его хлопнул по плечу Колька. — Я в ГУМ прихожу, а мне говорят: какой-то почтальон уже по адресу пошел. Ну, думаю, ты. А кто еще?! Главное, я первый с ней познакомился, — он уже обращался к играющим. — А он уводит. А где Алена?
