У нее пересохло в горле, она тяжело дышала. И не могла вспомнить, взяла с собой успокоительное или нет. Стараясь отвлечься от происходящего, она надела наушники, включила плеер сына и постаралась целиком отдаться музыке. Слушая ее, она начинала дышать ровнее.
Никки почти уже пришла в себя, когда стюардесса попросила ее выключить айпод.
Никки повиновалась, но без большой охоты.
Огромный могучий А380 добрался до конца взлетной полосы и на секунду замер, прежде чем подняться в воздух.
— Взлетаем, — предупредил командир экипажа.
Моторы заработали еще мощнее, и, перед тем как махина должна была оторваться от земли, вибрация передалась и взлетной полосе.
Никки ощутила эту вибрацию и была на грани срыва.
Она не могла отнестись к полету пятисоттонного чудовища как к чему-то совершенно естественному. Клаустрофобией она не страдала, но болезненно реагировала на необходимость провести связанной и неподвижной семь или восемь часов. Подобное положение порождало в ней тревогу, которая постепенно превращалась в тоску и могла завершиться паникой.
К тому же сейчас, когда она оказалась в самолете, у нее возникло ощущение, что она попала в ловушку, что она больше не владеет ситуацией. Она привыкла рассчитывать только на саму себя, и ей было нелегко доверить свою жизнь невидимому и неизвестному летчику.
На последнем сантиметре полосы металлический монстр с трудом оторвал от земли свое мощное тело. Встревоженная, дрожащая, Никки замерла в кресле и не пошевелилась до тех пор, пока самолет не набрал положенной высоты. Как только было разрешено, она снова включила плеер, завернулась в плед, и не прошло десяти минут, как Никки крепко-крепко спала.
Себастьян, почувствовав, что Никки спит, повернулся к ней, выключил фонарик, который светил ей в лицо, уменьшил мощность кондиционера, боясь, как бы она не замерзла.
Он не ожидал, что будет долго-долго смотреть на спящую. Она выглядит такой хрупкой, а ведь сегодня днем вступила в яростную борьбу, защищая и его, и свою собственную жизнь. Стюард предложил напитки. Себастьян одним глотком выпил свою водку со льдом и попросил еще одну порцию. Глаза у него резало от усталости, тупая боль по-прежнему давила на затылок, вызывая ощущение, что голову сзади взяли в тиски.
Он стал массировать виски, надеясь умерить боль. Пытался замедлить лихорадочную какофонию мыслей и отыскать смысл в этой абсурдной ситуации. Навстречу каким опасностям они летят? С каким врагом вступили в борьбу? Почему такую ярость у этих неведомых людей вызывает Джереми? Почему он сам поддался безумию и ничего не сообщил полиции? Обязательно ли их приключения закончатся тюрьмой?
Последние двенадцать часов были самыми тяжкими в его жизни. И самыми непредсказуемыми. Он, который всегда заранее скрупулезно планировал свою жизнь, входя в самые мельчайшие детали, искореняя любую случайность, с маниакальным упорством цепляясь за размеренную житейскую колею, оказался вовлеченным в стихию неведомого.
Днем он обнаружил изуродованный труп, потом дрался, стоя в луже крови, перерезал горло великану, который был вдвое выше его ростом… А вечером летит в Европу с женщиной, которую поклялся вычеркнуть из своей жизни.
Себастьян снял ботинки, вытянул ноги, закрыл глаза, но слишком большое возбуждение мешало погрузиться в сон. Он видел то бойню с лужами крови и трупами, то бегущего Джереми, которого хватают два урода… Однако мало-помалу усталость и мерный рокот моторов стали брать свое, обволакивая лихорадочно работающий мозг пеленой анестезирующего забвения. Кошмарные картинки стали меркнуть, расплываться. Пытаясь распутать кровавый ком событий минувшего дня, Себастьян невольно вернулся в прошлое, к той минуте, когда он увидел Никки в первый раз.
Их встреча-стычка не должна была иметь последствий.
Встреча, которая произошла семнадцать лет назад.
24 декабря.
В Нью-Йорке.
За несколько часов до Рождества…
Себастьян. Семнадцать лет назад…
«Почему же я заранее не позаботился о подарках?!»
«Мэйсис» не просто суперуниверсам, это целый городской квартал, расположившийся между Бродвеем и Седьмой авеню. И 24 декабря «этот самый большой в мире магазин» был набит битком. Снег, который валил с утра, не разубедил туристов и ньюйоркцев в необходимости срочно купить подарки к Рождеству. В холле под гигантской елкой хор распевал рождественские гимны, а покупатели и зеваки толпились перед эскалаторами, торопясь разбежаться по десяти этажам прославленного магазина. Одежда, косметика, часы, украшения, книги, игрушки — в этом храме потребления любой охотник мог отыскать добычу на свой вкус.
«А меня-то как сюда занесло?»
Мальчуган с горящими глазами на бегу врезался в меня, бабуля отдавила ногу, от обилия народа голова шла кругом. Зря, зря я вступил на враждебную территорию! Я хотел обойти ее стороной, но что поделаешь? Разве можно прийти на Рождество к родителям без подарков? Так что же подарить маме? Ума не приложу! Может быть, шелковую косынку? Или в прошлом году я уже дарил ей косынку? Тогда сумочку. Ну и цены у этих сумочек. Сумасшедший дом! Тогда духи! Какие же выбрать?
С отцом куда проще. У нас с ним негласный взаимовыгодный договор. В четный год он получает в подарок коробку сигар, в нечетный имеет право на бутылку коньяку.
Я вздохнул и оглядел людей вокруг себя, чувствуя себя одиноким чужаком среди множества целеустремленных охотников. Продавщица-недотепа чуть было не надушила меня женскими духами, и я едва сдержался, чтобы не выругать ее. Неудивительно, что терпение у меня лопнуло, я схватил с полки первый попавшийся флакон и отправился к ближайшей кассе.
Стоя в очереди, я вытирал пот и ругательски ругал дуру-продавщицу, которая вконец испортила мне настроение.
— С вас пятьдесят три доллара.
Я стал доставать бумажник, чтобы расплатиться, и тут в нескольких метрах от себя заметил стройную девичью фигурку. Красивая девушка уверенным шагом направлялась к выходу из секции косметики. В небрежно наброшенной шерстяной накидке она выглядела очень женственно и соблазнительно. Серый берет. Короткая обтягивающая юбка. Сапоги на высоких каблуках. Сумочка последний писк.
— Молодой человек!
Я искал по карманам пальто очки, но кассирше надоело ждать, и она грубо вернула меня к себе и своей кассе. Я протянул ей кредитную карту, продолжая следить за прекрасной незнакомкой… И вдруг увидел, что к ней подошел продавец секции косметики. Мужчина в черной форменной одежде с уоки-токи в руках требует, чтобы девушка расстегнула накидку. Девушка возмущается, машет руками, но спрятанный в накидке косметический набор шлепается на пол, подтверждая, что воровство и правда имело место.
Служащий крепко берет ее за плечо и вызывает по радио подкрепление.
Я расплачиваюсь за духи и подхожу к девушке. Замечаю, что глаза у нее зеленые, на лице веснушки, а на руках длинные кожаные перчатки. Я вообще-то не имею обыкновения заглядываться на девушек. На Манхэттене красоток пруд пруди, но я не верю в любовь с первого взгляда. Однако сейчас это что-то совсем другое. Тот единственный миг, который у каждого бывал в жизни. Миг, когда чувствуешь: произошла встреча. Редкий миг. Необыкновенный.
У меня всего несколько секунд, чтобы решиться и не упустить своего шанса. Сейчас или никогда. Я открываю рот, не зная, что скажу в следующую минуту. Слова вылетают, словно кто-то мне их подсказывает.
— Мэдисон! Ты что? Думаешь, что все еще у себя в глухомани? — осведомился я, подтолкнув девушку локтем в бок.
Она посмотрела так, будто я свалился с Юпитера, а она никогда не видела юпитерианцев.
Я повернулся к служащему.
— Моя кузина Мэдисон недавно приехала из Кентукки. — Потом я взглянул на косметический набор. — И это все, что ты нашла для нашей дорогой тети Бэт? Сразу видно, заморачиваться тебе не захотелось! — И опять очень дружески повернулся к служащему. — Кроме «Вилмара», она больше нигде не бывала. Думает, что во всех магазинах кассы на первом этаже.
Он не поверил ни единому моему слову, однако магазин жил предвкушением праздника, и никому здесь не нужны были неприятности. Я предложил заплатить за набор и забыть о досадной случайности. На ходу я бросил девушке:
— Расплатишься со мной дома, Мэдисон.
— Ладно, ладно, — устало согласился служащий.
Я поблагодарил его улыбкой за понимание и поспешил к ближайшей кассе. Мигом заплатил за покупку, а когда вернулся, красавицы и след простыл.
* * *
Я бросился вниз по эскалатору, который полз вверх. Несся через три ступеньки. Проскочил через секцию игрушек, растолкав во все стороны мальчишек и девчонок, и оказался наконец на Тридцать четвертой авеню.
Снег падал крупными хлопьями.
