-- Прилетим на Землю, я тебе засос поставлю на видном месте, чтобы ни у кого точно сомнений не возникло, -- обещаю я, когда мы разрываемся.
-- Я даже не хочу знать, что это, -- закатывает глаза Азамат. -- Так... Сколько я должен?..
Он оборачивается к ювелиру, но тот оторопело мотает головой.
-- Стопроцентная предоплата... Э-э, спасибо за покупку, Ахмад-хон, приходите ещё, удачного вам отпуска!
-- И вам хорошей торговли, -- кивает Азамат. -- Пойдём? Нас ждут в Доме Старейшин.
Мы выходим, а мастер бросается что-то строчить в наладоннике. Подозреваю, что муданжский ювелирный рынок скоро обогатится парными кольцами.
Наш духовник несколько месяцев пребывал в своего рода академическом отпуске -- повышал квалификацию, так сказать. В основном, читал, медитировал, учился управлять своим голосом и учил тому же Айшу, которой, впрочем, это давалось намного легче. И вот наконец настало время ему снова приступить к своим обязанностям, в частности, провести для Азамата ритуал перетягивания бормол.
-- Может, что-то и есть в том, чтобы делать это на годовщину свадьбы, а не на день рожденья, -- усмехается муж, когда мы проходим в дальний зал Дома, где заседает скромный набор из троих: Ажги-хян, Унгуц и Асундул.
-- Сегодня по-домашнему? -- замечаю я.
-- Обычно достаточно одного духовника, но тут всё же речь об Императоре, -- пожимает плечами Асундул. -- Что ж, Ахмад-хон, я так понимаю, ты настроен сделать новый выбор?
Азамат кивает и усаживается, скрестив ноги, напротив Старейшин, где на очаровательном крошечом пуфике выставлены его три старые бормол -- книга, сабля и старик с посохом.
Асундул достаёт наладонник, с полминуты возится в нём, отыскивая нужный текст и выставляя удобный для чтения масштаб. Потом глубоко вдыхает и затягивает:
-- Азамат Байч-Харах, Император планеты Моу-Танг, отец всех людей, хозяин земли, озёр и небес, Непобедимый Исполин... ай!
Перечисление внезапно прерывается, поскольку оба сидящих по бокам Старейшины отвешивают Асундулу по тычку под рёбра.
-- Ты умом подумал -- все Азаматовы титулы читать? -- вопрошает Унгуц, стуча себя пальцем по лбу. -- Тут не бои, кому ты его представляешь? Я от старости помру раньше, чем ты закончишь!
-- Так положено, -- не очень уверенно настаивает Асундул. -- Боги слушают...
Ажгдийдимидин фыркает и мотает головой.
-- Ладно, -- ворчливо соглашается Асундул и пролистывает пару десятков экранов. -- Дальше. Азамат Байч-Харах, твой прежний выбор был: исторические хроники, военное дело и уважение к традиции. Что из этого ты хочешь поменять?
Азамат поглаживает губу и, как мне кажется, немного смущается.
-- Догадываюсь, что вы осудите мой выбор, -- наконец произносит он со вздохом, -- но из старого набора я хочу оставить только летописи.
Асундул выпрямляется и откладывает наладонник.
-- Стесняюсь напомнить, -- заявляет он возмущённо, -- но ты не просто так гражданин, ты Император! Надо было всё-таки читать все титулы, это ж не просто так правило, человек должен осознавать, какая на нём ответственность! Твой выбор касается всех на этой планете! Нет, насчёт войны я тебя полностью поддерживаю, этого нам не надо, но традиция, Азамат! Ты не можешь просто так взять и повернуться спиной к прошлому!
-- Старейшина, -- тихо откликается Азамат, -- у меня была вся зима на то, чтобы обдумать свой выбор. Уверяю вас, он даётся мне непросто. Безусловно, я всего лишь один человек и могу ошибаться. Но скажите мне, Старейшина, что в Вашем понимании традиция?
-- Как же? -- оторопело разводит руками Старейшина. -- Это всё! Это всё муданжское, что есть! Наша история, наши люди, одежда, искусство, взгляды... я не знаю, поведение!
-- Поведение, да, несомненно, -- подхватывает Азамат. -- А также взгляды и вкусы. Вкусы, согласно которым человек с моим лицом в принципе не может быть Императором. Взгляды -- косые и презрительные на безродных, больных и увечных, чью жизнь я изо всех сил стараюсь изменить к лучшему. Восхищённые взгляды на богов, которые -- и пусть меня убедят в обратном -- совершенно необязательно заинтересованы в благополучии человечества. Поведение родителей, калечащих своих детей, поведение жён, ненавидящих своих мужей... Старейшина Асундул, где я, а где традиция? Смею обратить ваше внимание на тот факт, что моим бормол остаются летописи и предания -- я ни в коем случае не отворачиваюсь от нашей истории и самобытности. Но у меня два из трёх бормол говорят о прошлом! Я слишком долго жил вспять, и теперь, когда в моих руках вся планета, я намерен развернуть её лицом к будущему. Мы -- не третьесортный мирок, плетущийся в хвосте у более развитых культур. Мы обладаем огромным, нерастраченным интеллектуальным и душевным богатством. Настало время вложить его в дело, но этого никак не добиться, если мы будем цепляться за старые представления, в которых нет ничего хорошего, просто никто не удосужился от них избавиться много лет назад.
Азамат даже раскраснелся от напряжения, и я хорошо понимаю, что ему приходится прилагать усилия не для того, чтобы всё это сказать, а для того, чтобы удержать свои слова в рамках приличий. Я сама при мысли о муданжских традициях могу только визжать без слов, и моё уважение к Азамату за столь связную оценку не знает границ.
-- Да, я вижу, ты подумал, -- после долгого молчания произносит Асундул. -- Я бы даже сказал, у тебя наболело. Но я всё равно не могу одобрить, что ты под влиянием супруги собрался превратить Муданг в маленькую Землю.
-- Вы меня не слышите, -- качает головой Азамат. -- Я как раз пытаюсь обойти все те подводные камни, на которых Земля неоднократно садилась на мель. Да, земляне многого добились и практически во всей Вселенной почитаются как образец благополучной нации. Но они просто люди, Старейшина. Представление, что всё земное -- эталон прекрасного, это как раз часть той традиции, которую вы так рьяно защищаете. Да, я глубоко уважаю отдельных людей, происходящих с Земли, -- он слегка кивает в мою сторону, -- но я не вижу ни единой причины для нас повторять ошибки их истории. У нас другие исходные данные, у нас есть преимущества! Я не собираюсь ждать, пока века кровопролитных войн, хаоса и разочарования заставят наших людей думать по-земному. Мы уже сейчас можем шагнуть дальше, к более рациональному и продуманному устройству, чем когда-либо было на Земле!
-- Я так понимаю, ни у кого больше не вызывает нареканий, что Император отвергает традицию? -- поджав губы, вопрошает Асундул.
Унгуц пожимает плечами, не скрывая улыбки.
-- Я научил его так мыслить, чего ты от меня ждёшь?
Ажгдийдимидин напрягается до испарины и цедит:
-- Это выбор бормол, а не государственной политики. Традиция его не описывает. Будешь спорить?
Асундул сникает.
-- Хорошо, пожалуйста! Делай как знаешь. Тебя избрали Императором, не меня, -- он вздыхает, и мне мерещится нотка обиды. Неужто он надеялся?.. Асундул сердитым жестом сметает с пуфика два отверженных бормол.
Азамат молча кивает.
Наш духовник, утерев лоб, что-то тихо бормочет, от чего из всех комодов, стоящих вдоль стен зала, вылезают ящики и, гремя деревянным содержимым, скучиваются вокруг Азамата. Пара штук даже пролезает между нами, а один особо нахальный тычется мне в пятки, мол, отойди, место занимаешь. Я его потихоньку пинаю, чтобы не наглел.
-- У меня выбор пожиже был, -- выпячиваю губу, оглядывая ассортимент.
-- Ну вы ж земляне -- просто люди, как нас твой муж просветил, -- замечает Асундул. -- Ты-то замуж выходила, думала, он тебя боготворить будет? А видишь, разглядел получше да в уме переменился.
Азамат, который начал уже разгребать статуэтки, отрывается и поднимает на Асундула широко раскрытые глаза.
-- Это что сейчас было? -- как-то сдавленно спрашивает он. -- Мне в ухо что-то попало?
Унгуц кладёт Асундулу руку на плечо.
-- Ты дурачок, что ли, совсем у меня? Хулить Хотон-хон на Совете? Тебя в Старейшины за здравые суждения пригласили. Традицию он защищает, чужого счастья стерпеть не может. Молчи уж, не марай обряд.
Асундул, всё это время игравший в гляделки с Азаматом, опускает глаза. Азамат возвращается к раскопкам.
Я расталкиваю ящики и придвигаюсь поближе, поглаживая мужа по руке.
-- Помочь тебе поискать?
-- А ты знаешь, что я ищу? -- улыбается он.
-- Догадываюсь, -- прищуриваюсь я.
Мы принимаемся рыться вместе, перебирая самые причудливые творения безымянных муданжских мастеров. То и дело, залюбовавшись на тончайшую резьбу колонн садовой беседки или неотличимую от настоящей оплывшую свечу, я снова и снова соглашаюсь с Азаматом -- муданжцы имеют иные исхоные данные и в чём-то уже лучше нас. Это ведь всё от души и задаром, от любви к чужим людям, которую здесь только так и можно выразить, анонимными подарками, без надежды когда-либо сказать выбравшему этот бормол, дескать, это я сделал, я заглянул в твою душу, я разделил твою веру и создал для тебя символ, якорь твоей жизни. Ну или поплавок, деревянные всё-таки...
