— Еще бы он уехал, — сказал Саид. — Тут такие приключения.
— Не очень-то веселые у нас с Вами приключения, — буркнул Абдулла и принялся искать неизвестно куда запропастившиеся варежки.
По свидетельству Анаса бин Малика (да будет доволен им Аллах!), который передал слова Посланника Аллаха (да благословит его Аллах и приветствует!): "Старайтесь облегчать, а не усугублять положение людей, сообщайте людям только добрые вести и не заставляйте (их) избегать вас" (приведено у аль-Бухари и Муслима).
Второпях освободившись в прихожей от пальто, Абдулла первым делом засел за компьютер. По дороге он успел прослушать по мобильному телефону анонсы городских новостей, в числе которых упоминалось об убийстве на Московском. На одном из своих любимых новостных сайтов www.jihad.spb.ru Абдулла сразу нашел сообщение об убийстве египтян:
"Сегодня, около трех часов дня на Московском вокзале было совершено жестокое и циничное убийство двух граждан Египта Абдул Хасана ибн Зулайха и Абу Йусуфа аль-Мысри. Убийцы — двое мужчин лет двадцати, скрывшиеся на автомобиле "Волга" номер "оо 786 ак". Рядом с текстом пугающе красовались очень похожие на ребят в кожаных куртках два фоторобота. Далее сообщалось: "По подозрению в причастности к преступлению задержан председатель Н-ского шариатского суда Абдулла Мухин".
— Аллаху 'азым! — на мгновение Абдулле показалось, что он теряет сознание. То, с какой скоростью сообщение о нем успело просочиться в средства массовой информации, ужаснуло его. Под заметкой стояло время: 15:45, то есть буквально спустя каких-то десять-пятнадцать минут после его задержания журналисты узнают, кто он, хотя он не предъявлял никаких документов и не называл никому своего имени. Неужели, Саид проболтался? Поборов дрожь в руках, Абдулла набрал номер Саида.
— Ас-салям 'алейкум, уважаемый Абдулла Петрович! — из трубки прозвучал радостный голос Саида.
— Ва 'алейкум ас-салям, Саид! — скороговоркой ответил Абдулла и сразу же набросился на Саида. — Саид, кто Вас просил распространяться перед журналистами о моей должности?!
— Абдулла Петрович! — умоляюще простонал Саид. — Клянусь, я никому ничего не говорил! Никаким журналистам. Я-я… только лейтенанту сказал, что Вы — судья, и здесь какое-то недоразумение. Я думал, что…
— Судья! Аллах Вам судья! Почитайте лучше на досуге новости, — Абдулла отключил телефон.
Пока Абдулла разговаривал с Саидом, в списке новостей произошло обновление. Ну-ка, ну-ка!
"Как стало известно нашему корреспонденту, сотрудникам милиции удалось обнаружить "Волгу", на которой, по словам очевидцев, уехали преступники, совершившие сегодня днем убийство двух граждан Египта на Московском вокзале. Несмотря на сигналы остановиться, "Волга" продолжала движение. После почти часового преследования сотрудникам милиции удалось блокировать автомобиль в районе поселка Юкки под Петербургом.
Отказавшись сдаться, находившиеся в автомобиле трое неизвестных открыли по преследовавшим их милиционерам огонь. Ответным огнем сотрудников милиции был уничтожен один нападавший. Другой бросил оружие и упал на землю с криком: "Не стреляй!". Когда милиционеры приблизились к машине, оттуда раздался мощный взрыв.
По словам капитана Бананова, руководившего захватом, преступниками было произведено два взрыва: одна бомба находилась в автомобиле, а другая — на теле одного из преступников.
В результате схватки с бандитами погибли два сотрудника милиции, трое получили ранения различной степени тяжести. Следственные органы выясняют обстоятельства случившегося. Прокуратурой Санкт-Петербурга возбуждено уголовное дело по статье "Терроризм".
Прочитав еще раз сообщение, Абдулла отодвинул в сторону клавиатуру и устало, как Ленин в поэме Вознесенского, упал лицом на кулаки. Несмотря на шок от прочитанного, он не мог не заметить, что ни в первом, ни во втором сообщении не было ни слова про похищенный дипломат.
Изучив еще несколько подборок новостей, связанных со взрывом "Волги", Абдулла нигде не обнаружил упоминания про коричневый дипломат. Каким-то непонятным образом эта деталь (вернее, причина) преступления оказалось незаметной для дотошных журналистов. Альхамду лилля![21]
Правда, теперь это уже не имеет никакого значения.
Медленно пережевывая курицу, Абдулла устало разглядывал содержимое собственной тарелки. Зайнаб, приготовившая обед, хотела напомнить Абдулле его обещание показаться ей и другим женам в подаренной на Новый год рубашке, но, поняв, что это в данный момент неактуально, ретировалась в гостиную смотреть телевизор.
Сегодня был ее день, но по негласной традиции, установленной и единогласно одобренной всеми женами, если Абдулла был занят и не уделял внимания той жене, чей день был "по плану", ее день автоматически переносился на следующий. По всем признакам сегодняшний день предвещал быть именно таким. Прошлявшись, Аллах знает где, Абдулла вернулся домой около шести вечера таким измученным и угрюмым, что не оставалось никаких сомнений: через полчаса он помолится и ляжет спать. Вернее, ляжет, но спать не будет: проворочается всю ночь, а если и заснет, — станет бормотать что-то невнятное, пугающее. Зайнаб оказалась права, — неловко извинившись, Абдулла вскоре задумчиво поковылял в спальню.
Улегшись на спину, Абдулла закрыл глаза и слегка запрокинул назад голову. В таком положении можно легко уснуть через несколько минут. Но вместо немой тишины черно-белых снов Абдулла услышал отчетливые звуки мелодии "И туган тел".[22] Абдулла недовольно открыл глаза.
Звонил Козлов — заместитель начальника Управления юстиции по Санкт-Петербургу, курировавший деятельность шариатских судов в городе. Абдулле приходилось неоднократно общаться с Козловым, и всякий раз после беседы с этим любопытным человеком в душе Абдуллы пели райские птицы. Поэтому Абдулла даже заулыбался, услышав спросонья голос Козлова. Но вместо райских трелей он услышал разгневанный вопль полковника:
— Ты что, с ума сошел?! — у Козлова была странная привычка обращаться ко всем на "ты". При этом сам он более, чем снисходительно относился к тем, кто говорил ему: "Вы".
— Простите, не понял, — с удивлением спросил Абдулла.
— Да, нечего сказать, — продолжал, словно не слышав слов Абдуллы, Козлов. — Я признаюсь, думал о тебе лучше. Рассказывай, что ты там учудил?
Абдулла машинально взглянул на красивые настенные часы в виде полумесяца, висевшие над кроватью: 18: 25. Аллаху 'азым! Да кончится, наконец, этот дурацкий день?!
— Владимир Алексеевич! Я не понимаю, о чем Вы говорите, — мучительно ворочая полуживым языком, пробубнил Абдулла. — Вы происшествие на Московском имеете в виду?
— При чем тут Московский? — разозлился Козлов. — О нем мы с тобой еще отдельно поговорим. Я имею в виду обыск у профессора Кузина.
Абдулла молчал. Ему показалось, что он ослышался, но переспрашивать ему не хотелось.
— Алло! — надрывался голос в трубке. — Ты меня слышишь? Почему молчишь? Мухин!
— Извините, Владимир Алексеевич, я Вам позже перезвоню, — Абдулла швырнул телефон в дальний угол кровати и поспешил, в чем был, в соседнюю комнату к компьютеру.
Мадина, игравшая в последнюю, так называемую исламскую версию "Тетриса", испуганно вскочила с места.
— Абдулла, дорогой, что случилось? — спросила она, взяв Абдуллу за руку.
— Ничего страшного, солнышко, — для достоверности Абдулла даже улыбнулся, — просто вспомнил, что нужно кое-что сделать по работе.
Мадина понимающе закивала головой и удалилась в гостиную. Поиск статьи, посвященный обыску у Кузина, занял полминуты. Статья называлась: "Позор шариатского судьи, или оборотни от ислама":
"Как стало известно нашему корреспонденту, сегодня около одиннадцати утра известный в нашем городе профессор-востоковед Кузин подвергся нападению. К несчастью для профессора, нападавшие не были рядовыми бандитами. На профессора напали сотрудники Н-ского шариатского суда. Их было двое. Первый — исполнитель наказаний в соответствии с шариатом Саид Касумов, отправленный около двух месяцев назад в бессрочный отпуск за надругательства над осужденными. Вторым нападавшим оказался не кто иной, как председатель того самого Н-ского шариатского суда — Абдулла Мухин.
По словам профессора, около одиннадцати утра в его квартире раздался звонок. Открыв дверь, он обнаружил на пороге двух недружелюбно настроенных мужчин, которых он поначалу принял за подгулявших в новогоднюю ночь хулиганов. Профессор был занят и не хотел впускать непрошеных гостей. Тогда один из них, предъявив удостоверение шариатского судьи, больно ударил Кузина по лицу.
Ворвавшись в квартиру, Мухин заставил профессора провести его в кабинет, где, обильно посыпая ученого оскорблениями, потребовал вернуть какую-то старинную рукопись, которую Кузин якобы украл из Публичной библиотеки. Когда профессор попытался вежливо объяснить уважаемому Мухину, что он, мягко сказать, ошибается, шариатский судья приставил к его виску пистолет и закричал, что если ему сейчас же не дадут рукопись, то он всех тут "на фиг перестреляет".
