Весь горизонт являл величественное зрелище заката. Тацухико неспроста привёз сюда Сумико. Он знал, чем пленить сердце женщины.
Довольный собой, напевая что-то себе под нос, он направил машину на гребень холма, откуда сразу как на ладони открывалась широкая панорама вечернего порта.
«Пора начинать», — подумал вслух Тацухико.
— Что?.. Вы что-то сказали?.. — спросила Сумико, облокотившись на спинку сиденья и блаженно закрыв глаза.
— Я вас люблю… блю… блю… — произнёс знакомый вкрадчивый голос.
Сумико открыла глаза и вдруг громко расхохоталась, вспомнив, кому принадлежал этот голос.
— Ну и шутник вы!.. А ну-ка, остановите машину, я выйду…
Тацухико произнёс эти слова так, как утром произнёс их скворец.
Всё очарование вмиг исчезло. Сумико совершенно отрезвела.
— Сейчас же остановите, не то я закричу!
— Что с вами… в чём дело? — недоумевал Тацухико.
— Вы, кажется, меня не за ту приняли! — с ударением произнесла Сумико. — Я замужняя женщина. Ясно вам? Замужняя!..
Тацухико довёз Сумико до вокзала. Там она села в электричку и через час уже подходила к своему дому.
В окнах горел свет. Увидев свой дом, Сумико так обрадовалась, точно разлука длилась годы.
Кэйдзо был дома. Забыв про утреннюю ссору, он как ни в чём не бывало сидел на веранде и возился со своим скворцом.
— Где ты была так долго? Я умираю от голода!
— Ох, устала. Сейчас что-нибудь приготовлю…
— Почему ты не говоришь, где была?.. Прихожу — дом пуст, двери настежь…
— Ох, прости… я была у подруги… Но у меня такое чувство, будто я вернулась из кругосветного путешествия. Не сердись на меня за утро… давай купим скворца…
Войдя в кухню, Сумико вновь обрадовалась, словно в самом деле вернулась из долгого и далёкого путешествия.
НОВЕЛЛА ДЕВЯТАЯ
ВЕЧЕРНЯЯ ПОСЕТИТЕЛЬНИЦА
1
— Поймите, разве вы одна?.. У многих женщин такое же горе, — говорила с улыбкой госпожа Сидзуэ Эдзаки посетительнице, немолодой женщине.
Разговор происходил в конторе «Советы женщинам» на улице Тамаги-мати в Токио. Лучи заходящего солнца освещали стену, где висела в скромной рамке Сикстинская мадонна.
Два раза в неделю, по вторникам и субботам, госпожа Сидзуэ, известная своими газетными и журнальными статьями по женским вопросам, принимала здесь посетительниц.
Приходили женщины со всех концов города — каким-то чудом они узнавали о существовании конторы. Большей частью это были жёны пьяниц и гуляк, но приходили иногда и молоденькие женщины, недавно вышедшие замуж, с жалобами на свекровь, а также матери, брошенные детьми.
Госпожа Эдзаки выслушивала посетительниц, вертя в руках карандаш.
Ей почти всегда казалось, что женщины сами виноваты в своих несчастьях, но вслух она, разумеется этого не высказывала а старалась чем-нибудь их утешить.
Госпожа Сидзуэ давно уже пришла к выводу, что женщины приходят вовсе не ради её советов, а просто поговорить, поделиться горем, излить душу. Поплакав вволю, они утирали слёзы и уходили, казалось, с облегчённым сердцем. Так что советы госпожи Сидзуэ практически никакой пользы не приносили. Но госпожа Сидзуэ нисколько этим не смущалась. Она, как некоторые психиатры со своими пациентами, просто давала посетительницам выговориться.
Теперь перед ней сидела обычная клиентка и долго и нудно рассказывала о своём муже, увлёкшемся скачками и переставшем бывать дома.
— А вашей вины здесь нет? — спросила госпожа Сидзуэ. — Подумайте, может, вашему мужу что-то не нравилось дома. Не сразу же он увлёкся скачками?
У госпожи Сидзуэ был свой метод: сначала она сочувственно выслушивала жалобы, затем указывала на неправильное поведение или отношение самой клиентки и в конце концов давала советы. Это была строго разработанная система.
— Постарайтесь чем-нибудь заинтересовать мужа. Он должен получать удовольствие, оставаясь вечером или в воскресенье дома… Силой вы его не удержите… упрёками тоже… только интересом… вы понимаете?
Это была не первая посетительница за день. Время пролетело быстро. Становилось темно.
Госпожа Сидзуэ заглянула в карманный календарик: интересно, муж сегодня обедает дома? Против каждого числа стоял кружочек или маленький треугольник. Кружочек означал, что муж обедает дома, треугольник — что муж занят и вернётся поздно. Против сегодняшнего числа стоял треугольник. Муж задерживается. Можно не торопиться.
Господин Эдзаки — директор исследовательского института крупной фармацевтической фирмы. По должности он стоит рядом с членами совета фирмы, но финансовыми операциями не занимается, его дело — руководить научно-исследовательской работой, создавать новые лекарства и совершенствовать старые.
До войны господин Эдзаки работал доцентом в каком-то медицинском институте, а потом был приглашён фирмой на эту должность.
Господин Эдзаки — солидный, всеми уважаемый человек, прямая противоположность жене. Четыре года назад супруги Эдзаки выдали замуж единственную дочь, Кикуко. С тех пор в госпожу Сидзуэ точно бес вселился, и она развила бурную общественную деятельность. Что касается господина директора, то он предпочитает оставаться в тени и незаметно делать своё дело.
Господин директор, человек мягкого и ровного характера, никогда не повысил голоса на жену или дочь.
Говорят, противоположные характеры уживаются. Так ли это или не так, но для супругов Эдзаки это совершенно верно.
Господин Эдзаки с улыбкой следил за деятельностью супруги, почитывал её статейки в журналах и газетах. В институте поговаривали, что господин директор под башмаком у жены. Господин Эдзаки знал об этих разговорах, но и тут продолжал посмеиваться.
Такой уж он человек.
Удостоверившись, что муж сегодня задержится, госпожа Эдзаки сняла телефонную трубку и позвонила домой.
Голос горничной отчеканил;
— Приходили из редакции Кайдзава, принесли письма читателей.
— Хорошо… я буду через час… Поставьте пиво в холодильник… к приходу хозяина.
Госпожа Эдзаки положила трубку и, нажав кнопку звонка, вызвала следующую посетительницу.
2
В кабинет вошла тонкая, изящная женщина лет двадцати семи — двадцати восьми. Лицо её в полумраке комнаты казалось бледноватым. В тёмном строгом платье она напоминала классную даму.
«По-моему, она уже была у меня… знакомом лицо!»
Благодаря своему опыту госпожа Эдзаки почти безошибочно определяла возраст, профессию и даже семейное положение клиентки. Но в этой посетительнице всё казалось неопределённым, загадочным.
Госпожа Эдзаки напрягла память, пытаясь вспомнить, где она могла видеть это лицо.
Женщина села напротив и положила руки на колени.
— Вы Кумико Такахаси? — спросила госпожа Эдзаки.
— Да…
— Родом, очевидно, из Киото?.. — продолжала госпожа Эдзаки с улыбкой.
Вначале она всегда заводила разговоры на отвлечённые темы. Так посетительницы чувствовали себя свободней. Это тоже входило в её систему.
— О боже! — всплеснула руками женщина. — Как вы догадались?
— По вашему произношению.
Они разговорились. Кумико два года назад окончила колледж и теперь служила в конторе торговой фирмы.
Когда посетительница совсем освоилась, госпожа Эдзаки улучила момент и сказала:
— А теперь объясните спокойно, что привело вас ко мне.
— Я — рука, лежавшая на коленях, дрогнула, в глазах женщины блеснул недобрый огонёк, и она исподлобья взглянула на госпожу Эдзаки. — Нет… не могу…
— Ни о чём не беспокойтесь. Мы храним личные тайны.
— Оку-сан, я влюбилась в вашего… влюбилась… в одного человека.
Кумико взглянула на госпожу Эдзаки так, точно открыла важную для неё тайну.
К госпоже Эдзаки часто обращались с подобными делами. Одни женщины приходили просто похвастать тайной связью, другие — вызвать сочувствие к себе в создавшемся тяжёлом и неопределённом положении.
Госпожа Эдзаки гадала, что заставило эту похожую на чопорную гимназическую наставницу женщину прийти к ней. Почему она так злорадно поглядывает на неё, рассказывая о своём несчастье?
Посетительница держалась почти вызывающе. Перемена в ней произошла необычайно быстро, и теперь перед госпожой Эдзаки вместо скромной и стеснительной женщины сидел совсем другой человек.
«Да. Лицо её я уже видела. Несомненно! Но где?..»
— И давно это случилось?
— Около года назад. Я служила в ночном баре, подрабатывала… потом надоело… и я ушла…
— Вы познакомились с ним в баре?
— Да.
— Простите, но я должна задать не совсем деликатный вопрос. Вы по-прежнему встречаетесь?
— Нет. Уже месяца два он ко мне не приходит… А я…
— Он молод?
