— Беременная женщина на солнце?
— Мистер, вряд ли ей станет лучше, если я подыщу ответ на этот вопрос.
Арт посмотрел на продавца и поставил на прилавок банки с напитками.
Хуан или Хосе суетился впереди, прокладывая маршрут к скамейке. Девушка действительно была беременна. Арт плохо разбирался в этапах разбивания времени срока ношения плода на недели, но на вид подружка Хосе или Хуана должна была родить или сейчас, или завтра. Ребенок в ней уже жил полноценной жизнью, и Артур, еще даже не дойдя до молодой мамы, заметил, как ее круглый, как мяч, и тугой, как барабан, живот подвергся нападению изнутри. О стенки огромного живота сначала справа, а потом слева бился ребенок. Будущий наследник нескольких долларов Хосе или Хуана требовал свободы и молотил пятками почем зря.
— Вы очень легкомысленно поступаете, молодые люди, — сказал Арт, приблизившись, чтобы помочь девушке встать. — В вашем положении следовало бы читать книжки о любви в палате больницы, а не наслаждаться лучами флоридского…
— Дело в том, мистер, — с легким напряжением в голосе произнесла симпатичная и стройная — это было трудно скрыть даже животом — подружка Хосе или Хуана, — что как раз в нашем положении ничего другого нам и не остается.
Почувствовав под подбородком горячую сталь пистолетного ствола, Арт не торопился разогнуться. Черт его знает, как поведет себя находящаяся на сносях девчонка. Говорят, женщины в этот период наиболее несдержанны и капризны. Он замер, наклонившись над ней, и единственное, что себе позволил, это дотянуться до кармана шортов и застегнуть «молнию».
— Мистер, мы не причиним вам вреда, — сказал Хосе или Хуан. Или — Джеронимо. — Только отдайте мне, пожалуйста, ваш бумажник.
Видимо, паренек стоял у лотка с напитками столько, сколько ему потребовалось для обнаружения мистера с самым тугим кошельком. Америка отличается от России еще и тем, что в той же Флориде глупо чистить карманы первого встречного. Даже если бы на пляж Дейтона-Бич ступила нога Билла Гейтса, вряд ли в его кошельке нашлось бы более двухсот долларов наличными. Расчет с помощью кредитки для янки такое же привычное дело, как для русского хождение по Третьяковскому переулку с набитыми долларами карманами. Хосе-Джеронимо пришлось, верно, подождать, прежде чем он увидел человека, у которого в бумажнике, помимо нескольких золотых кредиток, находилась пачка наличных. Да еще и с выражением в глазах, позволяющим совершать противоречащие здравому смыслу поступки.
— Я на пляже всего четверть часа, но видел уже не менее пяти патрулей. Посмотрите вокруг — везде полиция… Молодые люди, я забуду о случившемся, если…
— Мистер, лучше посмотрите вы, — предложил Джеронимо, — на этот мотоцикл. Двигатель его включен, и нам остается только сесть на него и уехать. Никто не заподозрит беременную женщину, сидящую на мокике за спиной мужа.
Мотоцикл, точнее, действительно мокик, существовал. Он покашливал в десятке метров от скамейки, облюбованной терпеливыми грабителями, и только и ждал того, что на него возложат непомерную тяжесть.
— А что будет, если я не отдам вам бумажник?
— Лучше бы вы отдали, — сказала девушка, и рука ее не дрожала.
— А все-таки?
— Тогда мне придется спустить курок.
— Грохот выстрела — не лучший фон для тихого побережья.
И Артур, едва успев сказать это, услышал металлический щелчок под подбородком. Так, наверное, звучит взводимый курок. И точно так же, как эта девушка, выглядит человек, когда исчерпаны все доводы в споре.
— Мистер, вы сумасшедший? — Луис наконец-то выбрался из-за его спины на передний план и тоже щелкнул. К пистолету добавился нож. Артура это немножко расслабило. Учитывая уже сложившуюся ситуацию, нож был явно лишним. Девушка подняла на дружка взгляд, и Арт прочитал в нем огорчение. Да, нож был явно лишним…
— Вот что, друзья мои… Жизнь моя сейчас стоит цент… Если он вам нужен — берите. Но денег я вам не дам.
Рука девушки чуть дрогнула.
— Ты псих!.. Дай мне свой бумажник!..
— Стреляй. Это не так трудно. Нужно всего лишь согнуть указательный finger. Но помни: этот выстрел услышит четвертый участник разговора. И пусть тебя через неделю не удивит, отчего это все дети в родильном отделении кричат, а твой лишь разевает рот и молчит. Он будет молчать всю жизнь.
— Вы… вы обманываете меня.
И пистолет снова дрогнул.
— Зачем вам деньги?
— Это не твое дело, белый!.. — уже истерично взвизгнул Джеронимо.
— Мне… мне нужно родить ребенка… Это стоит несколько сотен монет… А у меня нет ни документов, ни медицинской страховки… С нелегалами здесь обходятся немило, мистер…
Арт медленно выпрямился, несмотря на то что пистолет не изменил своего положения.
— Ты отдашь бумажник! Не слушай его, Мария!..
— Мария, значит… — проговорил Арт. — Вы кубинцы?
— А кто еще может сидеть с пистолетом в руке в парке Флориды?
— Ваша выдержка делает вам честь, миссис, — пробормотал Арт, чувствуя, как по спине его струятся ручьи прохладной влаги. Ему очень хотелось выпить того спрайта, что он оставил на прилавке, но до него нужно было еще идти и идти… — Ваш муж, боюсь, испортит все дело.
— Я не могу ждать, — сказала она и подняла пистолет. Сейчас он дрожал.
Махнув рукой, Арт замер на месте.
Девушка смотрела на свою руку, в которой только что был зажат «вальтер», Джеронимо судорожно вздохнул.
Не желая терять преимущества, Арт взмахнул второй раз, и Хуан повалился на песок, отрывисто выкрикивая испанские ругательства. Сквозь пальцы его сочилась кровь. Арт подумал, что этого малого сейчас заставляет ругаться — боль или невозможность заплатить «черному» акушеру за принятие родов? Наверное, последнее. Родившийся в Дейтона-Бич автоматически становился гражданином Соединенных Штатов, и это открывало перед родителями некоторые перспективы. И перед перспективами этими, призрачными, но все-таки — надеждами, боль от удара пистолетной рукояткой по голове казалась такой же мелкой проходной неприятностью, как мокрые брюки после похода в уборную.
— Вы… не можете меня убить…
Она уже давно плакала. А Хуан, услышав слово «убить», вскочил и сел на песке. Глаза его дико вращались, он смотрел на пистолет и жену свою, побелевшую от страха. Всклокоченный, политый кровью и посыпанный песком, он выглядел ужасно.
— Мистер… — просвистел он с еще более страшным акцентом, чем раньше.
— Вы сейчас уедете, — сообщил им Арт. — От пистолета я избавлюсь сам.
Дождавшись, когда он заберется на мокик, Арт окликнул Марию.
— Эй! Почему вы решили, что я не могу вас убить?
— Я… беременна…
Он кивнул. Он знал, что Мария ответит именно так. Рискнувший убить всегда надеется, что тот его пощадит. Так, кажется, всегда было.
— Подойдите ко мне.
— Мистер?..
— Я не убиваю беременных женщин.
Когда она подошла, поддерживая снизу тяжелый живот, он расстегнул «молнию» и вынул бумажник.
— Быть может, это вам поможет, — наугад вынув несколько купюр, что-то около семи или восьми сотен, он протянул их девушке.
Высмотрев ближайшую крышу и забросив туда пистолет, Арт обошел ларек и в полном изнеможении облокотился на стойку.
— Вы справились с этой тяжелой женщиной, сэр?
— Пришлось попотеть.
Сверкнув белоснежными, похожими на фарфоровые, зубами, паренек от души рассмеялся. Чтобы насмешить американца, достаточно просто произнести глупость.
— Ваши напитки, сэр. Я поставил их в холодильник, чтобы они сохранили свою прохладу.
— Да, конечно, это стоит не меньше доллара…
— Тебя не было два года.
Арт опустился на песок, слушая шум в голове. Он начался давно, где-то между двумя мгновениями: появлением пистолета и падением Хуана.
— А мне показалось, что я не уходил вовсе. Зачем Морозов держал твою руку в своей?
— Я попросила его посчитать пульс. Мне показалось, что он исчез.
— Кто, Морозов?
— Не говори глупости. Конечно, пульс.
— Он почувствовал биение — и ты успокоилась?
— Да… Арт, я хочу найти гостиницу, выспаться, а потом уехать из этой дыры. Зачем мы сюда поехали?
— Ты говорила, что именно в Дейтона-Бич лучшие специалисты по парашютному спорту. И сразу после этого Вадик вспомнил, что у него в этой дыре приятель. Ты перегрелась.
— А еще недоспала, недоела и недолюбила.
— Если ты хочешь, — оторвавшись от банки и облизнув губы, Арт вытер пот с лица, — завтра мы уедем.
— Не раньше, чем прыгнем, — сняв очки и привстав на локте, Рита виновато посмотрела на мужа. — Прости, милый… Я действительно перегрелась… Эй, Время-Не-Ждет! Поедемте на вашу шикарную виллу!
Арт не помнил, как наступила ночь. На этот раз она пришла неожиданно.
Вторая половина контракта, Бен Гордон, задерживался в Нью-Йорке еще на сутки, но, честь ему и хвала, отзвонился и вполне доброжелательным тоном попросил Морозова подождать. Он пообещал оплатить стоимость проживания «мистер Чуефф» в Дейтона-Бич и просил назвать отель, где остановились его будущие компаньоны. Блеснув благородством, Гордон, рекомендованный Морозовым как человек стальных привычек и слова, оставлял Арта еще на сутки в городе, в котором его едва не лишили денег. Снова и снова прокручивая в голове ту сценку с потерявшей рассудок парой, Артур думал о том, что было бы, не успей он выхватить из рук будущей мамы пистолет. Наверное, уже ничего бы не было. Ни этого отвратительного солнца, давящего на глаза, ни охоты на акул, ни споров в гостиной Бедакера.
