– С чем?
Полицейский ткнул пальцем в табличку, все еще висевшую на его груди.
– С избавлением от тяжкой обязанности присяжного.
Кинокадры 7-8. Мотель?Шанхай?
Мокрый снег падает на асфальт перед входом в отель?Хилтон?. Из дверей выходит детектив Брейдбард в штатском. С ним – дама неопределенных лет в синем брючном костюме. Держится прямо, по-военному, погоны на жакете выглядели бы вполне уместно. На лицах обоих – усталость, разочарование. Брейдбард раскрывает большой зонт, ведет свою спутницу к полицейскому автомобилю. Открывает перед ней правую дверцу, ждет, пока она усядется, потом обходит машину сзади и неуклюже влезает на место водителя.
Снег тает на синих буквах?Полиция?, стекает грязными ручейками вниз.
Включившиеся дворники сбрасывают с ветрового стекла снежную пленку. Мы видим, как женщина разглядывает карту, показывает ее Брейдбарду. Тот бросает взгляд на ручные часы, кивает. Машина трогается.
Вечереет. Каждый автомобиль несет перед собой два дымящихся световых столба. Грохочущий плуг снегоочистителя отбрасывает снежную грядку на тротуар, под ноги редким прохожим.
Дома исчезают, шоссе изгибается упругой дугой. Белое поле распахивается до горизонта. Там упрямо чернеет полоса облетевших деревьев.
Огни заправочной станции вылетают из снежной мути внезапно, как фонарь встречного поезда. Рядом с бензоколонкой – небольшой придорожный мотель, увенчанный надписью?Шанхай?.
Полицейская машина въезжает на стоянку.
Снова открывается зонт, открывается дверца, Брейдбард и его спутница идут к красным неоновым буквам -?офис?.
За конторкой – щуплая, морщинистая китаянка. Она подвигает посетителям объявление с красочной рекламой:?Праздничная скидка! Номер с двухспальной кроватью королевского размера! Одна ночь – 80 долларов! Два часа днем – 40 долларов!?
Брейдбард качает головой, показывает ей полицейский значок. Китаянка слушает его испуганно, потом окликает кого-то по-китайски. Появляется ее муж – такой же маленький, сморщенный, услужливый.
– Да-да, конечно, мы храним их не меньше десяти лет…
Исчезает и возвращается с коробкой регистрационных карточек. С трудом водружает ее на конторку. Китаянка кидается стирать пыль бумажным полотенцем.
Брейдбард перебирает карточки, извлекает пачку, на которой крупно написано:?Май, 1993?.
Начинает листать по числам: 20-е, 21-е, 22-е…
Палец его скользит по фамилиям гостей, удостоивших своим посещением мотель?Шанхай? 22 мая 1993 года.
Замирает.
Поворачивает карточку так, чтобы его спутница могла прочесть.
Она читает, поднимает на него глаза.
И по лицу ее начинают пробегать пятна тени и света, скользить лучики и морщинки, которые непривычный человек не сразу – и не всегда – сумеет расшифровать как улыбку.
Стоя лицом друг к другу, оба посетителя поднимают правые ладони и производят громкий хлопок, как баскетболисты на площадке после удачного попадания в кольцо.
Китайская пара смотрит на них с почтительным изумлением и слабой надеждой на то, что на этот раз визит полицейских не обернется бедой.
В день, назначенный для визита в полицию, ранний телефонный звонок обогнал звонок будильника. Спросонья Грегори промахнулся мимо телефонной трубки, и она запрыгала по полу, как футбольный мяч после неудачного паса.
– Але?.. Какого черта?.. Ни с кем я не буду говорить в такую рань!.. Какой еще подполковник?.. Ах, подполковник Ригель… Тогда так и быть, соединяйте…
– Грег, прости. – Илья говорил торопливо, будто не мог решить, сколько убегающих секунд он может потратить на извинения. – У нас в восемь совещание с начальством, а мне нужно до этого знать твой ответ.
– Ответ – на что?
– Ты не получил мой вчерашний и-мейл?
– Я вернулся в час, не было сил залезать в почту.
– Тогда совсем коротко: в нашем конструкторском бюро было нечто вроде мозгового штурма, и я подбросил твою старую инженерную идею про беспилотную посадку самолета. Эффект получился потрясающий – все загорелись.
– Поздравляю… Дарю… Бутылка?Джека Дэниэлса? за тобой…
– Нет, ты не понял. Я хочу переманить тебя к нам, поставить во главе проекта. Зарплата – вдвое больше твоей нынешней.
Грегори совсем проснулся.
Свесил ноги с постели, нащупал шлепанцы. Припомнил, что действительно на каком-то пикнике у Лейды он рассказывал Илье об этих разработках времен его инженерного прошлого.
Все тогда началось с сенсационной истории, когда у пилота двухместной?чесны? случился во время полета сердечный приступ. Он потерял сознание. Его пассажирка в панике связалась с аэродромом. Там нашелся сотрудник с крепкими нервами, который заверил пассажирку, что за пятнадцать минут научит ее сажать самолет. Если только она прекратит истерику и сосредочит свое внимание на приборной доске. Женщина оказалась на редкость толковой: в точности следовала указаниям с земли, находила и нажимала нужные кнопки, поднимала и опускала рычаги. Для?чесны? расчистили посадочную полосу, предназначенную для международных лайнеров. И новоиспеченная авиаторша приземлила аппарат без единой поломки. Но поклялась, что впредь возноситься над землей будет только внутри надежного и проверенного лифта.
Прочитав эту историю в газетах, инженер Скиллер задумался: а что, если в следующий раз потеряет сознание пилот, летящий без пассажиров? Или его пассажиром окажется ребенок? Нельзя ли встроить в систему управления механизм, позволяющий радиокомандой переключать ее на управление с земли? Все большие самолеты уже имеют автопилотов, сохраняющих направление, скорость и высоту полета. Конечно, посадка – дело более сложное, необходимо будет добавить телекамеру, а то и две, чтобы оператор на земле видел приближающийся аэродром, а также…
Руководство корпорации поначалу загорелось, выделило средства, поручило инженеру Скиллеру создать группу и начать разработки. Но через полгода внезапно зарезало проект, отменило финансирование. Оказалось, что психиатры из отдела рекламы провели обследование рынка. И пришли к выводу, что нововведение не только не увеличит продажу частных самолетов, но понизит. Да, покупка собственного самолетика – торжественный акт, радостное событие, праздник. И никто не захочет омрачать его мыслями о каком-то внезапном, таящемся в мраке грядущего – да еще на высоте пяти тысяч футов, – сердечном приступе, эпилептическом припадке, мозговой спазме. Увеличение надежности летательного аппарата не сможет перевесить мрачные предчувствия в душе покупателя. А тайны этой души открыты только психиатрам. Группу рассыпали, сотрудников раскидали на прежние рабочие места.
И вот теперь эта старая затея возбудила интерес у военных?
– Что у вас на уме, Илья? Не собираетесь ли вы сажать с земли истребитель с раненым пилотом? Это же утопия. Одно дело – тихоходная?чесна?. Сверхзвуковой эф-девятнадцать – это же совсем другое.
– Да, ваша честь, этот человек, этот подсудимый, этот шпион пытался хитрыми наводящими вопросами выведать у меня несколько военных секретов. Но я молчал, как скала.
– Да и зачем мне это? У меня налаженная жизнь, нормальная карьера, университетское приволье. Ради чего мне совать голову в армейское ярмо?
– А до меня как раз дошли слухи, что с карьерой не все нормально. Что приволье порой попахивает клеткой. Что нависли всякие тучи, слышны вражеские подкопы.
– Откуда ты узнал? Неужели от Оли? Но я ей ни словом не обмолвился.
– Скорее от матери. Она каким-то образом все про тебя узнает раньше других.
– Во всяком случае, до Нового года я ничего не могу решить. Должен закончить семестр. Потом у меня отпуск на шесть месяцев. Там видно будет.
– Вот и хорошо. Значит, звоню тебе через месяц, первого января. В первый день третьего тысячелетия.
Детектив Брейдбард был в кабинете не один. Женщина в полицейском мундире протянула руку решительно, но в последний момент убрала ладонь, взяла посетителя за кончики пальцев и чуть встряхнула их. Неприятно кольнуло отсутствие улыбки на ее бледном узкогубом лице.
Зато хозяин кабинета был само радушие.
– Мы чрезвычайно признательны вам, профессор, за согласие уделить нам время. Моя сослуживица, лейтанант Барбара Петрускевич, тоже выразила желание присутствовать – у нее есть свой ряд вопросов. Вы ведь не станете возражать, если беседа будет записана на магнитофон? Память уже не служит как раньше, а письменные заметки так часто искажают смысл сказанного, не фиксируют паузы, пропускают смены интонаций.
– Мне ли не знать, мне ли не знать, – согласился Грегори. – Иногда читаю студенческий конспект моих лекций и думаю:?Нет, не мог я такое сказать!?
– Позвольте мне начать с краткого описания того, что нам известно о гибели Аманды фон Лаген доподлинно. Суббота, двадцать второе мая 1993 года. Накануне миссис фон Лаген уехала в Центр продовольственной помощи, где она по субботам волонтером участвовала в раздаче продуктов и одежды нуждающимся. Мистер фон Лаген провел два часа с дочерью за чтением Библии. Семья, как вы помните, была очень набожной. Отцу хотелось, чтобы на следующий день дочь глубже прониклась воскресной проповедью в церкви. Потом она ушла в их садик полить порученные ей цветочные клумбы и грядки с укропом и базиликом. Через полчаса крикнула отцу, что хотела бы сходить к подружке, жившей через улицу от них. Отец разрешил и сказал, что он тем временем съездит в магазинчик?Назад к природе?, где фон Лагены покупали себе шампуни, мед, мыло, соки, зубную пасту – все натуральное, без новомодных консервантов. Он вернулся через час и сразу же позвонил соседям, чтобы позвать Аманду домой на ланч. Соседи сказали, что Аманда у них не появлялась. Отец, обмирая от страшного предчувствия, немедленно позвонил в полицию. Запись звонка сохранилась в деле. Мистер фон Лаген от волнения едва мог выговорить имя собственной дочери.
