– Так мне что, одной туда ходить?!
– Поговорим об этом завтра, Афродити. Я слишком устал, чтобы это обсуждать.
– Ну уж нет! – воскликнула она. – Поговорим сейчас. Всем нравится приходить на террасу на коктейли. А на всякой вечеринке должны быть хозяин и хозяйка. Так что ты предлагаешь?
– Маркос может меня заменить.
– Что?! Я не ослышалась? Маркос Георгиу?! – Афродити не скрывала своего ужаса. – Как он может тебя заменить?! Он простой бармен! Менеджер ночного клуба!
– Он не простой бармен, Афродити, и ты сама это отлично знаешь. Послушай, все это может подождать до утра. Я очень хочу спать.
Афродити обидело то, что муж игнорирует ее мнение. Ей, как и ему, был прекрасно известен источник финансирования. Поначалу она чувствовала себя равным партнером по бизнесу, но, как только Саввас начал перестраивать «Парадиз-бич», положение дел изменилось. Муж стал разговаривать с ней, как с ребенком.
Слова вырвались сами собой.
– Не забывай, откуда деньги взялись!
Повисла пауза. Афродити рада была бы вернуть сказанное, но слова вырвались, как птицы из клетки.
Саввас молча поднялся с кровати и вышел. Афродити слышала, как хлопнула дверь гостевой спальни.
Она долго лежала без сна, сердясь на себя за то, что потеряла контроль. Но еще больше ее злила выходка мужа. А настоящее бешенство в ней вызвало его предложение. Исполнять роль хозяйки рядом с Маркосом Георгиу? Никогда, ни за что на свете! Совершенно нелепая идея! Что бы ни утверждал муж, Маркос – просто служащий, который отвечает за запасы алкоголя, вытирает бокалы и нанимает убогих певичек.
Утром Саввас ушел, не разбудив жену. Когда она проснулась и вышла на кухню, нашла на столе записку.
Я не шутил вчера. Освобожусь поздно, поэтому хочу, чтобы Маркос был хозяином вечера сегодня. В шесть тридцать вечера он встретит тебя в «Восходе». Надеюсь, за ночь ты успокоилась.
«Нет, не успокоилась», – сказала она про себя.
Это был самый жаркий день за все лето, но кипела она от ярости.
Афродити приехала в парикмахерский салон «Восхода» раньше обычного. С головы клиентки только что сняли бигуди, и Савина колдовала над ее волосами, собираясь делать модный начес.
– Кирия Папакоста, как вы сегодня? – спросила она, не отрываясь от работы.
– Откровенно говоря, устала немного, Савина. Плохо спала.
– Жарко было очень, да?
– Я тоже глаз не сомкнула. А сегодня будет еще жарче, – подхватила Эмин.
Афродити через силу улыбнулась. Откуда им знать, что у нее дома постоянно включен кондиционер? Вовсе не знойная погода лишила ее сна.
– Как вы хотите уложить волосы? – поинтересовалась Эмин.
Афродити тряхнула головой, густые пряди рассыпались по плечам и хлынули ниже талии, словно волна горячего шоколада. Она встретилась с Эмин взглядом в зеркале.
– Я хочу подстричься.
– Как обычно?
Много лет каждые шесть недель Эмин подстригала волосы Афродити на полдюйма.
– Нет. Я хочу остричь волосы.
Парикмахерша отпрянула. Афродити увидела в зеркале ее изумленное лицо. Все эти годы она сохраняла одну и ту же длину волос, позволяющую делать из них узел, заплетать в косы или укладывать в другую традиционную прическу, которую носили все девушки на Кипре.
– Остричь?!
Когда посетительница расплатилась и ушла, подошла Савина и встала позади.
– Зачем? Почему? – Она тоже была поражена.
Афродити достала из сумочки-клатча вырезку из журнала и протянула им. Это была фотография американской актрисы. Ее волосы доходили ей до плеч.
Обе парикмахерши стали изучать картинку. Эмин взяла длинную прядь волос Афродити и выпустила ее.
– Подстричь-то можно… – протянула она. – Но вы и правда этого хотите?
– Вы будете выглядеть иначе!
– Что скажет Саввас?
Они всегда задавали такие вопросы всем женщинам, которые желали кардинально изменить свою внешность. Парикмахерши по опыту знали, что мужья редко оставались довольны.
– Я так хочу. – Афродити пропустила вопросы мимо ушей. – К тому же волосы растут.
Потрясенные парикмахерши молча переглянулись. Они не могли поверить, что после стольких лет Афродити решится на такую кардинальную перемену, ни с кем не посоветовавшись. Но было видно, что она настроена решительно.
Эмин накинула поверх белого платья Афродити темный пеньюар и в последний раз вымыла длинные темные волосы. Потом с большой неохотой взяла в руки ножницы. На пол упали густые мокрые пряди восемнадцати дюймов длиной. Эмин подстригала волосы с профессиональной точностью, сверяясь с фотографией, которая лежала у Афродити на коленях. Когда все было закончено, она накрутила волосы на бигуди и усадила клиентку под сушильный колпак.
Афродити смотрела, как Савина сметает ее темные волосы в кучу. Будто последнее свидетельство ее детства уходило в небытие.
Через сорок пять минут просигналил таймер. Эмин ловко расправила локоны, и волосы приняли форму, о которой просила Афродити, зачесала волосы назад на макушке, сбрызнула лаком, и прическа приняла вид точно такой, как на картинке.
Афродити улыбнулась, глядя на свое отражение в зеркале.
– Позвольте, я покажу вам, что получилось сзади.
Савина встала позади нее с маленьким зеркалом. Волосы касались мочек ушей и чуть загибались вверх на концах. Когда Афродити сняла пеньюар, новая прическа предстала во всей красе. Глаза казались еще больше, а шея длиннее. Украшения на шее и в ушах станут еще заметнее. Она достала из сумочки короткое золотое ожерелье с сапфиром. В сочетании с глубоким овальным вырезом белого платья оно смотрелось потрясающе.
Парикмахерши отошли назад и смотрели на нее с нескрываемым восхищением.
– Бог мой, какая вы красавица! – В словах Эмин звучал неподдельный восторг.
– Именно то, что я хотела. – Афродити улыбнулась в первый раз с того момента, как пришла в салон. – Спасибо вам большое.
Она покружилась перед ними, подкрасила губы, обняла обеих и ушла. Давно они не видели ее такой счастливой.
На новую прическу ушло времени больше обычного, и, когда Афродити появилась в холле, несколько человек уже собрались на террасе у бара. Она прибавила шагу.
Маркос ждал у входа, откуда были видны часы за стойкой администратора. Его не удивляло, что жена босса опаздывает. Он почти не сомневался, что Афродити покажет характер. Когда позвонил Саввас и попросил, точнее, приказал заменить его во время коктейлей, Маркос ответил, что сделает это с удовольствием. На самом деле босс впервые просил управляющего баром сделать то, что Георгиу было ненавистно. Однако выбора у него не было.
Маркос пришел пораньше. На нем был новый костюм и до блеска начищенные туфли. Взглянув на свое отражение в зеркале на стене, он отметил, что давно надо было посетить парикмахера, и отбросил назад падающие на лицо пряди.
Мимо проходили две гостьи. «Шведки», – заключил он по их бронзовому загару и желтым волосам. Женщины окинули Маркоса взглядом и, судя по всему, остались довольны увиденным. Одна из них оглянулась, но в это время его внимание привлекла еще более красивая женщина в белом платье, которая пересекала холл быстрым шагом.
Если бы не ожерелье с сапфиром, Маркос не узнал бы Афродити. Когда до него дошло, что это жена босса, его глаза вспыхнули, он широко улыбнулся и шагнул вперед, чтобы поздороваться с ней. У Афродити была новая прическа, но что-то еще изменилось в ней.
– Кирия Папакоста… – (Афродити остановилась.) – Ваш муж попросил меня сопровождать вас сегодня…
– Знаю, – ответила Афродити.
Маркос удержался от комплимента, подозревая, как она может его воспринять. Жена босса будет держаться на еще большем, чем обычно, расстоянии. Это уж точно!
Они направились к бару, держась друг от друга на расстоянии не менее метра. Вместе присоединились к одной группе, а потом разделились и переходили от одной группы к другой поодиночке в течение часа. Маркос приближался к Афродити, только когда она подзывала его взглядом. У некоторых гостей заканчивались темы для беседы, другие были настолько невоспитанные, что давали понять, что предпочитали бы беседовать с мужчиной.
Помимо воли, Афродити не могла не оценить его присутствия.
Когда пришло время ужина, пара села во главе стола. Ощущая неловкость, они не смотрели друг на друга и беседовали только со своими соседями.
В голове у Афродити крутился один вопрос, который ей хотелось задать Маркосу. Она не могла от него отделаться.
– Ваш ребенок уже родился? – в конце концов не выдержала она.
– Мой ребенок? – В голосе Георгиу звучало явное недоумение.
Повисла неловкая пауза. Неужели она задала неуместный вопрос?
– А-а, вы имеете в виду Марию! Мою сестру!
