Дорогой Кристофер!
Мы наконец-то купили новый холодильник и плиту! В выходные мы с Роджером съездили на свалку и выбросили старые. Свалка – это место, куда люди выбрасывают разные вещи. Там стоят огромные контейнеры трех разных цветов: для бутылок, картона, технического масла, органических отходов, домашнего мусора и более габаритных предметов (вот туда-то мы и выкинули холодильник и плиту).
Потом мы поехали в магазин подержанных вещей и купили новую плиту и новый холодильник. И теперь наш дом немного больше напоминает дом.
Вчера вечером я просматривала старые фотографии, и мне сделалось грустно. Но потом я нашла фото, где ты играешь с поездом, который мы тебе купили на Рождество. И тогда мне стало хорошо, потому что это был один из тех по-настоящему счастливых дней, когда мы все были вместе.
Помнишь, как ты возился с ним целый день и вечером отказался ложиться спать, потому что тебе хотелось продолжать играть? Помнишь, как мы тебе рассказывали про расписание поездов – и тогда ты взял часы, чтобы твои поезда уходили вовремя? И там еще была маленькая деревянная станция, и мы показывали тебе, как люди, которые хотят сесть на поезд, приходят и покупают билеты, а потом заходят в вагон. А потом мы достали карту и показали тебе маленькие линии, которые обозначали, как поезда ходят между всеми станциями. И потом ты играл с ним много недель подряд, и мы купили тебе еще несколько поездов, и ты знал, куда все они ходили.
Я очень люблю все это вспоминать.
Сейчас мне пора идти, потому что уже половина четвертого. Я знаю, ты любишь точно знать, сколько времени. Мне нужно сходить в магазин и купить ветчины, чтобы Роджеру было с чем выпить чаю. Я брошу это письмо в ящик по дороге в магазин.
С любовью,
мама.
Затем я открыл еще один конверт. И внутри было письмо.
Квартира 1,312 Лаусанн-роуд
Лондон N8 5ВV
0208 756 4321
Дорогой Кристофер!
Я писала, что, когда у меня будет побольше времени, я постараюсь объяснить, почему я ушла. Теперь у меня есть много времени. Я сижу на диване с этим письмом, бормочет радио, и сейчас я попытаюсь все тебе объяснить.
Я была не очень-то хорошей матерью, Кристофер. Может быть, если бы события развивались по-другому, если бы ты был другим, все было бы иначе. Но, к сожалению, все вышло так, как вышло.
Я совсем не такая, как твой отец. Он гораздо более спокойный человек, нежели я. Он смотрит на вещи проще, и, если что-то его огорчает, он этого не показывает. Но я совсем не такая, и ничего нельзя поделать, чтобы это изменить.
Ты помнишь, как однажды мы вместе поехали за покупками? Мы вошли в магазин, и там было полно народу, а нам нужно было купить рождественский подарок для бабушки. И ты испугался всех этих людей. Это было во время рождественских распродаж, когда все делали покупки. И я разговаривала с мистером Лэндом, который работает в отделе кухонных предметов (мы с ним вместе учились в школе). А ты скорчился на полу, закрыл уши руками и мешал людям ходить. Я рассердилась. Я люблю ходить по магазинам перед Рождеством, и я велела тебе вести себя прилично. Я попыталась поднять тебя и увести. Но ты кричал и свалил с полки миксеры, и они разбились. А мистер Лэнд был очень любезен, но на полу валялись все эти коробки и осколки. И все смотрели на нас. Я заметила, что ты обмочился, и ужасно рассердилась. Я хотела вытащить тебя из магазина, но ты не позволял к себе прикоснуться, просто лежал на полу, и кричал, и молотил руками и ногами. Потом пришел менеджер и пожелал узнать, в чем проблема. А я уже дошла до ручки, мне пришлось заплатить за два разбитых миксера, и мы просто стояли и ждали, когда ты перестанешь кричать. И потом мне пришлось идти с тобой пешком всю дорогу до дома, поскольку я знала, что ты откажешься войти в автобус.
И я помню, в тот вечер я все плакала, и плакала, и плакала, а твой отец сперва был очень мил: приготовил тебе ужин, уложил в постель и сказал, что всякое случается и все будет в порядке. Но я ответила, что не могу больше этого вынести, и, очевидно, он рассердился. Он сказал мне, что я дура, и велел взять себя в руки. И я его ударила, и это было очень нехорошо с моей стороны, но я была так жутко расстроена.
Мы часто спорили по таким вот поводам, поскольку мне казалось, что я не в силах больше это выносить. Твой отец действительно очень и очень терпимый человек, но я – нет. Я начинаю сердиться, даже если сама этого не хочу. И в конце концов мы перестали разговаривать друг с другом, поскольку знали, что это непременно закончится ссорой и ни к чему не приведет. И я чувствовала себя очень одиноко.
И тогда я стала встречаться с Роджером. Я хочу сказать, мы часто проводили время с Роджером и Эйлин, но я начала видеться именно с Роджером, потому что я могла с ним поговорить. На самом деле он был единственным человеком, с которым я могла поговорить. И когда он был рядом со мной, я уже не чувствовала себя одиноко.
Я знаю, что ты, может быть, не поймешь многое из того, что здесь написано, но мне бы очень хотелось постараться объяснить так, чтобы тебе было понятно. И даже если ты не понимаешь сейчас, ты можешь сохранить это письмо и перечитать его позже, и тогда, может быть, ты поймешь больше.
Роджер сказал мне, что они с Эйлин давно уже не любят друг друга, а это значило, что он тоже очень одинок. Так что у нас было много общего. И мы поняли, что мы любим друг друга. И Роджер предположил, что мне лучше оставить твоего отца и жить вместе с ним. Но я ответила, что не могу бросить тебя, и Рождеру было грустно, но он понимал, что ты действительно очень много для меня значишь.
А потом у нас с тобой случилась та ссора. Ты помнишь? В тот раз, когда я приготовила тебе что-то на ужин, но ты не стал есть. А до того ты не ел несколько дней и стал таким худеньким! И ты начал кричать, а я рассердилась и кинула эту еду через всю кухню. Я знаю, что не должна была этого делать. А ты схватил доску для рубки мяса, ударил меня по ноге и сломал мне пальцы. После этого мне пришлось поехать в больницу, и мне на ногу наложили гипс. А потом, дома, у нас с твоим отцом произошел жуткий скандал. Он обвинял меня в том, что я рассердилась на тебя. И он сказал, что я просто должна была дать тебе то, чего ты хотел, даже если это была бы всего-навсего тарелка салата или клубничный коктейль. А я объясняла, что должна была накормить тебя чем-то питательным. А твой отец сказал, что ты все равно не стал бы есть. И я ответила, ладно, я ничего не могла поделать и вышла из себя. А твой отец сказал, что если он может держать себя в руках, то почему, черт возьми, я не могу. И так далее, и все такое.
И потом целый месяц я не могла нормально ходить, а твой отец присматривал за тобой. Помню, как я смотрела на вас двоих вместе и думала, что рядом с ним ты совершенно иной. Гораздо более спокойный. И вы никогда не кричали друг на друга. От этого мне стало очень-очень грустно, потому что мне казалось, что я вовсе вам не нужна. И это было даже хуже, чем ссориться, потому что я будто бы сделалась невидимкой.
И вот тогда я решила, что тебе и твоему отцу будет лучше без меня. В этом случае он стал бы единственным человеком, который воспитывал бы тебя, – вместо двух.
А потом Роджер сказал, что он попросил банк о переводе. Это значит, что он спросил, не могут ли они перевести его на работу в Лондон. И он сказал, что уезжает, и спросил, не хочу ли я поехать с ним. Я очень долго думала об этом, Кристофер, честно. У меня разрывалось сердце, но в конце концов я решила, что, если я уеду, это будет лучше для всех нас. И я согласилась.
Я хотела с тобой попрощаться. Я собиралась зайти домой и собрать кое-какую одежду, когда ты вернешься из школы. И я намеревалась объяснить, что я делаю и почему. Я хотела сказать, что я буду приезжать и видеться с тобой как можно чаще и ты сможешь время от времени навещать меня в Лондоне и жить с нами. Но когда я позвонила твоему отцу, он не позволил мне прийти. Он был очень, очень зол. Он сказал, что запрещает мне с тобой разговаривать. Я не знала, что мне делать. Он сказал, что я эгоистка и что ноги моей больше не будет в этом доме. Вот почему я не приезжаю. Но вместо этого я пишу тебе письма.
Хотелось бы мне знать, сумеешь ли ты все это понять. Я знаю, это будет очень трудно. Но я надеюсь, что ты сумеешь понять хоть чуть-чуть.
Кристофер, я никогда не хотела причинить тебе боль. Я думала, что поступаю так, как будет лучше для всех. И я надеюсь, что не ошиблась. И я хочу, чтобы ты знал, что ты ни в чем не виноват.
Я надеюсь, что все будет хорошо. Помнишь, ты говорил, что хочешь стать космонавтом? Ну, вот, а я мечтала о том, как ты сделаешься космонавтом и тебя покажут по телевизору, а я буду смотреть на тебя и думать: «Вот какой у меня сын!» Интересно, чего ты хочешь теперь. Изменилось ли что-нибудь? Ты все еще занимаешься математикой? Надеюсь, что да.
