Евангелие от Матфея (18, 2–3): «Истинно говорю вам, если не обратитеся и не будете как дети, не войдете в Царствие Небесное».
IПочти у каждой корпорации есть собственная конституция. Один из её пунктов гласит: «Быть приглашённым на корпоративное мероприятие — почётная честь. Не приход на корпоративное мероприятие даёт его организаторам право не приглашать Вас более».
Так же и здесь. В секте Кали. С той лишь разницей, что не приход на их вечеринку даёт её организаторам право уничтожить тебя.
Стоя перед резной дубовой дверью с ручкой в виде головы льва, я думаю, что слишком долго пользовался Божьей милостью. Слишком часто заигрывал со смертью. Ведь гнилостная среда рано или поздно приведёт к гниению субъекта, находящегося в этой среде. Сколько ещё я смогу оставаться живым, лёжа в склепе мёртвых?
Дверь открывает бледная девушка в униформе горничной. На ум приходит Гелла из свиты Воланда. Приглашает зайти внутрь. Я чувствую, как адреналин клокочущей рекой разливается по моему нутру. Ещё миг, один шаг за порог, и преисподняя, пристанище гадких бесов и чудовищных демонов, разверзнется передо мной.
Однако внутри дома нет ничего демонического. Смрад серы и палёного мяса не ударяет мне в ноздри. Либо бесы попрятались по норам, либо предпочли принять личины людей. Нет ни древних божеств, ни горящих свечей, ни мистических картин.
«Гелла» предлагает осмотреть дом. Я говорю «спасибо» и после недолгих поисков убежища прячусь в конце длинного коридора, застланного алым ковром. Нервно курю и тереблю бляху ремня.
Наконец, дребезжит звонок, вроде того, что в театре, и я вместе с остальными гостями устремляюсь на пиршество.
Мы собираемся в гостиной. Довольно просторная зала, но всё-таки она маловата для пятидесяти с лишним человек. Видимо, приглашены только избранные. Чем же я заслужил такую честь? В углу залы установлен фонтан, посреди которого высится статуя женщины с чёрным лицом.
Появляется Марк Аронович. Выглядит он как дурная пародия на дьявола из американских фильмов. Его редкие волосы аккуратно прилизаны вокруг блестящей лысины. Одутловатые, как у бассета, черты красно-коричневого лица волнами спадают вниз. Кончики усов приподняты вверх a la Дали. Прореженные брови выщипаны в тонкую, изгибающуюся линию. На нём чёрный, с блестящим отливом костюм и алый плащ с высоко поднятым, торчащим воротом.
Марк Аронович начинает говорить, перекатывая бокал с красной жидкостью из одной руки в другую:
— Дорогие друзья, дорогие позитивные, я собрал вас здесь, в лоне матери Кали, ибо сегодня у нас великий праздник! — Аплодисменты. — Уставши от дел праведных, мы прибыли в родное гнездо, дабы насладиться пиром! Сегодня всех нас ждут знатные игрища! Некоторых из нас ждёт посвящение! И я пью эту кровь за Вас!
Он выпивает бокал до дна. Интересно, в нём действительно кровь или просто вино? Марк Аронович утирает губы алым платком и продолжает торжественную речь. Ораторствует он долго, чувственно, с изящными словесными пассажами и, что называется, лирическими отступлениями.
— Да сбудется великое таинство посвящение!
На центр гостиной выводят молодого белобрысого парня. Лет шестнадцать. Судя по его сумасшедшим глазам, он либо удолбан, либо напуган до крайности. «Это Станислав», — представляют парня.
Аплодисменты. Марк Аронович улыбается.
К Станиславу подходит полная женщина. Кажется, её зовут Люся. Она снимает юбку, оголяя волосатый лобок. Нежно целует Станислава в губы, опускает его на колени. Резко прижимает его голову к своему лобку.
Марк Аронович улыбается.
Люся уходит. К Станиславу подходит Николай, скалится рыжей щетиной. В его руке стакан с белой массой. Он протягивает его парню. Станислав, зажмурившись, выпивает до дна. Капли стекают по его гладкому подбородку. Станислав раздевается.
Марк Аронович приспускает штаны. Его короткий, толстый член эрегирован. Резким движением он всаживает его в Станислава. Тот вскрикивает от боли. Кабаньими ударами Марк Аронович доводит себя до вершины.
Станислав плачет.
Марк Аронович стонет.
К спаривающимся подходит «Гелла». В её руках шприц и жгут. Она берёт кровь из вены Марка Ароновича и вводит её в вену Станислава.
— Да будет так! — раздаётся хор нестройных голосов.
Станислав бледен. Лихорадочный блеск его безумных глаз сменяется пеленой отрешённости. Молча, опустив голову на грудь, он бредёт в толпу.
Марк Аронович надевает штаны и пиджак. Алый плащ остаётся лежать на полу. Взором пастыря на амвоне Марк Аронович обводит толпу, поворачивается к статуе с чёрным лицом и гулким голосом объявляет:
— Таинство исполнено!
Процедура посвящения повторяется трижды. Наконец, мы рассасываемся по дому. Я стараюсь держать голову низко опущенной, чтобы лишний раз не встретиться с кем-то глазами. Брожу по дому.
В большинстве комнат мирно беседующие люди. Есть помещения, специально оборудованные для плотских утех по типу свингер-клубов. Теннисный корт приспособлен в банкетную залу. Столы, рядом с которыми стоят официанты и повара в накрахмаленной белой форме, полнятся яствами: суши, роллы, тигровые креветки, изысканные гарниры, ветчина и буженина, бесчисленные закуски на шпажках, фрукты, орехи и пирамида крупной клубники.
От голода скручивает живот, но мне страшно есть здесь, где, кажется, всё пропитано кровью. Так и брожу с пустой тарелкой, пока меня не окликает Николай. Он болтает о великой чести и моей везучести. Тянет за собой.
Мы входим в большую залу. Посреди стол, застеленный алой скатертью. На нём серебряная чаша и, похоже, дротики. Рядом толпятся семьвосемь человек. В том числе и Марк Аронович собственной персоной. Николай подходит к нему и что-то шепчет на ухо.
— Стало быть, это вы? — говорит Марк Аронович.
Все взгляды обращаются ко мне. Я озираюсь по сторонам и, наконец, понимаю, что вопрос адресован мне.
— Да, — подтверждаю я.
— Даниил, — Марк Аронович подходит ко мне, — много о вас наслышаны. Николай лестно отзывался о вас.
— Для меня честь познакомиться с вами лично, — вру я.
— Мило, очень мило, — пристально, как покупатель товар, рассматривает меня Марк Аронович, гладя по руке.
Хочется бежать, мчаться из этого проклятого дома на всех парах. Мне кажется, сейчас Марк Аронович скажет: «Вы же не наш, Даниил. Нет в вас и капли священной крови. Вы подлый лгун!». В его руке появится шприц с кровью, и он всадит иглу мне в плоть, до предела нажав поршень.
Я закрываю глаза и внутренне сжимаюсь, но вместо разоблачения Марк Аронович обращается к остальным:
— Для вас, друзья, только лучшие развлечения! Она хотела стать одной из нас. Возможно, сегодня ей повезёт.
Я открываю глаза и лишь сейчас замечаю обнажённую девушку у дальней стены. Во рту кляп. Она примотана к крюкам и брусьям, выступающим из стены. Два блестящих глаза. Два вишнёвых соска.
— Это рулетка, друзья! Её билет в величие зависит только от воли случая!
Каждый берёт дротик. Колет себя и обагряет его кровью. Затем опускает дротик в серебряную чашу. Там тоже кровь. Видимо, для верности.
Первый бросок — мимо. Второй — мимо. И дальше в том же духе. Наверное, меткость — удел здоровых.
Я кидаю свой дротик последним. Марк Аронович подбадривает меня. Я должен попасть в девушку, чтобы они думали, что теперь она одна из них. Мой дротик впивается в её левый сосок. Из него сочится кровь.
Аплодисменты. Марк Аронович подходит к девушке и берёт её за подбородок:
— Шансы обрести вирус таким способом достаточно малы, но они есть. Молись Кали, деточка.
Вся эта легенда с Чёрной богиней начинает раздражать. Каждый целует девушку в губы. Появляется обслуга. Предлагает напитки и отвязывает девушку от стены. Та тюфяком падает на пол и не встаёт. Наверное, занемели конечности.
Марк Аронович подходит ко мне с бокалом:
— Вы самый меткий из нас. Самый молодой и самый меткий. Мои поздравления. — Он выдерживает паузу. — Хотите пройти истинное таинство посвящения?
— Такое… как сегодня?
— Почему же? Я мог бы лично посвятить вас. Тет-а-тет.
Он улыбается и пытается поймать мой взгляд своим. Я смотрю то в стороны, то в пол. Он не отстаёт:
— Так что, Даниил, скажете?
Вероятно, я понравился Марку Ароновичу. Сомневаюсь, что он делает такие предложения каждый день. Марк Аронович может иметь столько мальчиков, сколько хочет. Видимо, сейчас его предложение должно стать великой честью для меня. Мой отказ даёт ему право уничтожить меня.
Я, стараясь не смотреть ему в глаза, соглашаюсь:
— Для меня это честь, Марк Аронович.
Он самодовольно хмыкает и протягивает мне карточку. Я тянусь за ней, но он отдёргивает руку и говорит:
— Даниил, знаете, что в вас наиболее притягательно? В вас нет этой выпирающей похоти.
