Немного успокоившись, Нестеров сел у телефона в своем кабинете в избирательном штабе. В следующие полчаса он безуспешно пытался дозвониться до «Пилота». Десять минут было занято, потом трубку подняла секретарша, пообещала соединить, и после двух куплетов какой-то французской песенки, звучавшей в трубке, связь снова грохнулась. Второе удачное соединение также не принесло никаких результатов: Нестерову сообщили, что Вадим вышел и «когда вернется, не известно. Если нужно что-то передать, я запишу».
Он прячется.
Нестеров отправился в кабинет Лесневского, остановился в приемной возле стола референта.
– Ирина, Серый появлялся сегодня?
– Нет.
– А обещал?
– Я его видела только вчера днем, но он ничего мне не говорил.
Это известие Андрею тоже не очень понравилось. В команде Лесневского Серый использовался для самых разных поручений, и рассерженный босс вполне мог заслать его выполнять работу, о которой не соизволил сообщить своему пресс-секретарю.
А, может, Серый просто спит после вчерашнего?
Ох, хотелось бы.
– Ладно, – сказал Нестеров, – я буду через час. Если что, звоните.
Он покинул офис «Лес-фарм», еще не зная, что решения теперь принимают другие люди.
28 часов до эфира
Кирилл побывал в горизбиркоме. На обратном пути заехал в прокуратуру, полчаса потерял в налоговой инспекции, еще столько же у него ушло на препирательства с механическим дебилом из городского комитета по экономике, который не желал ставить печать на важный документ. После всех мытарств и перед набегом в пиццерию Обухов осчастливил своим появлением гаишников. Всюду его сопровождала команда верных оруженосцев – юристы, финансисты и просто крепкие ребята. Отсутствовал только Ваня Сорокин, поскольку в это время он лежал на пляже в солнечной Ялте и ковырял ногтем косматый пупок.
Результатом «рейда» Кирилл остался доволен. Около четырех часов пополудни они устроились в саду недалеко от городской администрации, разложили на скамейке газету, расставили пластиковые стаканчики и начали кушать пиццу. Благодать свалилась на их очерствевшие души.
– Вот так вот живешь и не видишь, как хорошо! – воскликнул Кирилл, откусывая от четвертинки пиццы краешек с большим куском помидора.
– Да-а, – единодушно согласилась команда.
– Наливай!
Первая пошла за успех авантюры и радужные перспективы. Все, кроме водителей, опрокинули по соточке, закусили.
– И правда, хорошо! – снова сказал Кирилл. – Вот так вышли на природу, облегчились, сняли стресс. Да ведь?
– Ага.
– Угу.
– Только подписали бы все до конца недели, – добавил Обухов.
– Подпишут, – ободряюще кивали помощники.
– Ну, тогда наливай по второй.
Вторая была выпита за коров и кур. Среди собравшихся не было непосвященных, поэтому недоумения никто не выказал. Курам пожелали больше яиц, а коровам… долго думали, чего пожелать, чтобы не говорить банальности. В результате сошлись во мнении, что коровам не помешают большие сиськи.
– Аминь! – провозгласил Кирилл и сразу велел наливать третью.
В это время к ним со стороны проспекта, старательно обходя мам с колясками и молодых девушек, выгуливающих собак, направлялся мужчина в милицейской форме. Первым его увидел один из водителей Кирилла, но было уже поздно: милиционер остановился в двух шагах от обуховского зада и козырнул.
– Капитан Эйва. Что празднуем тут в общественном месте на глазах у детей?
Обернувшись на голос, Кирилл расплылся в такой улыбке, что всем стало ясно: сейчас начнется…
– Эйва! Артурчик! Долго тебя ждать?! Пить будешь?
– Кино смотрели, знаем, – ответил тот в своей традиционной манере телеграфного аппарата, не способного передавать эмоции. – Фамилия моя не Семенов, пистолета у меня нет, поэтому вы не арестованы, а только задержаны.
– Я не понял ни хрена…
– А ты кино не смотрел, – продолжал бубнить Артур. – Там сказано, что пить буду.
– Молодчина! Ты уже совсем освободился?
– Да.
Эйве налили полный стакан, отрезали ломтик пиццы. Он особенно не стеснялся, выпил сразу и без остатка, не дождавшись тоста.
– Так что ты хотел? – поинтересовался капитан после того, как дело сделали все остальные.
– Вихри враждебные веют над нами, – сказал Кирилл.
– Ты меня не копируй, по-русски говори, да?
– Просьба к тебе: распакуй данные вот на эти автомобили и отследи их передвижения. Пожалуйста.
Кирилл протянул ему бумажку с коротким списком. Эйва взял ее, но читать не стал.
– Ты купил недостаточно акций ГИБДД, чтобы пользоваться этими услугами.
Кирилл помрачнел. Он не мог понять, то ли капитан шутит, то ли он с детства безнадежный придурок.
– Артурас, я куплю у тебя контрольный пакет, я целый год буду заливать бензином твою колымагу и колымагу твоего босса. Ты вообще за хороших людей или за плохих?
– За хороших.
– А тебя, как гражданина, беспокоит то, что хорошим людям мешают жить и работать?
– Такого большого и крутого Кирилла кто-то обидел? – так же без всяких эмоций проворковал Эйва.
– Да не меня! – Обухов махнул рукой. – Если серьезно, Артур, помощь нужна, подключайся.
Капитан оттаял. Он отодвинул кепку на затылок, при этом неожиданно обнаружилось, что под маской обкуренного пингвина скрывается симпатичный и внимательный блондин.
– Что у вас стряслось-то? – спросил он.
Кирилл кивнул одному из своих помощников.
– Федор, изложи.
Вадим злился. Он то хватал авторучку, то начинал елозить компьютерной мышкой по коврику, но упорно не смотрел на Нестерова. А тот просто не знал, что сказать. Впервые за все время работы в этом городе Нестеров был настолько растерян.
– Я думаю, – произнес Глеб, решив взять дело в свои руки, – что нам надо собраться. Вадик, ты эмоциональный человек, и задача у тебя сложная. А ты, Андрей, должен это понимать.
– Я все понимаю, – ответил Нестеров. – И я с тобой полностью согласен. Вадим, ты в форме?
– Не знаю…
– Предупрежу сразу, – сказал Нестеров, – ты не сможешь вернуть деньги. Либо ты делаешь, либо не делаешь. Третьего не будет.
– А если у меня не получится?! – взорвался Вадим. За стенами кабинета послышалось шевеление обеспокоенных «пилотовцев». – Вы думаете, это просто? Взял, сказал, и народ повалил черкаться в бюллетенях! Это не пирожки печь и не склад сторожить.
Нестеров молча отвернулся к окну. Губы беззвучно проговаривали незамысловатый текст: «мать, мать, мать»…
– Что ты собираешь делать? – спросил Глеб.
– Догадайтесь! – фыркнул Вадим.
Что он имел в виду, никто не понял. Нестеров в отчаянной надежде принял эти слова за обещание сделать все как надо, а Глеба начали терзать смутные сомнения. Но в любом случае необходимо было перестать парня клевать.
– Вадик, вали отдыхать. Придешь вечером перед «Луной».
– Хорошо, – выдохнул Вадим. – Только звонок один сделаю.
Когда его оставили одного, он поднял трубку, набрал номер. Лариса должна быть сейчас дома, она отсыпается перед концертами…
Он услышал лишь длинные гудки.
Лариса снова опоздала. Такая уж она девочка, все время забывает, куда надо бежать в данный момент. Сегодня она сделала много покупок, забила холодильник почти до отказа, приготовила вкусный ужин, а когда собралась за сыном в садик, часы уже ехидно посмеивались над ней.
Увидев сквозь решетчатую ограду Ангелину Львовну, сидевшую под козырьком песочницы и грустно глядящую в сторону крыльца, Лариса прикусила губу.
Что-то не совсем правильно.
Она ускорила шаг, толкнула калитку свободной рукой и буквально вылетела на площадку старшей группы. На качелях болтался, расшвыривая пригоршнями грязный песок, какой-то мальчик, но это был не Максим.
– Здравствуйте, Ангелина Львовна! Мой-то где?
Воспитательница поднялась с песочницы и пошла навстречу. Выглядела она не то виновато, не то устало.
– Лариса, я хотела еще утром у тебя спросить…
– Что такое?!
От громкости голоса воспитательница стушевалась еще больше. Она не знала, как сказать.
– Слушай, его Игорь забрал… Ну, папа Максима. Я сначала…
Лариса почувствовала, что ноги отказываются ее держать. Сумочка сползла с плеча, бухнулась наземь. Кажется, в ней что-то разбилось – скорее всего, банка майонеза.
– Я сначала подумала, чего это он неожиданно так, – продолжала Ангелина, – а потом решила, что отец все-таки, и мальчик с ним пошел… Лариса, что с тобой? Что-то не так? Я не должна была?
– Он… с ним… пошел?! – выдавила Лариса.
– Да. Подумал сначала, а потом пошел. Ну, так и я же знаю твоего мужика, столько лет рядом живем…
Лариса обессилела, ей захотелось плакать.
– Он что-нибудь просил передать?
– Кто?
– Игорь.
– Нет, ничего…
