Во дворе жгли мусор, горел костер. Подружки Вера и Варя сидели на старых ящиках, а Вика пела. Но как… Как будто ангелы слетали с неба и пели в унисон.
— Твой пришел, — сказала Варя.
Вера оглянулась и засмеялась. А Вика не засмеялась. Только подумала: «Смеется тот, кто смеется последний»…
«А-ах, нет сил снести разлуку… Ласк, ласк твоих, жгучих ласк ожида-аю, от счастья замираю…»
Это было про нее и про Владимира Петрова. Она пела ему и себе. А остальные слушайте, если хотите…
По птицеферме разлетелся слух, что телеведущий Владимир Петров женится на молодой актрисе Саше Коноваловой. Эта актриса снялась в телесериале, и в нее влюбилась вся страна, включая телеведущего Влада Петрова.
Их фотографии напечатали в журнале «7 дней». Журнал притащила на работу Варя, и все девчонки смотрели с жадным любопытством. И даже куры косились круглым глазом в сторону ярких картинок. И Вика тоже смотрела с никаким выражением, дескать, ей-то что…
В убойном отделе куры стреляли пометом, перед тем как покинуть этот мир. Мозгов с наперсток, а ведь тоже что-то чувствуют.
Вика чувствовала себя примерно так же, но виду не показывала. Однако запомнила, что свадьба состоится седьмого сентября в семь часов вечера в ресторане «Золотой дракон». Они специально выбрали цифру семь, потому что Господь создал мир за неделю. А они тоже собираются создать свой мир.
— Счастливые!.. — вздохнула Варя. — Представляешь, какая у них жизнь… Зимой на Красное море, летом на Черное…
— Он напьется и будет бабам звонить, — прокомментировала Вика.
— Ну и что? Зато он в час зарабатывает столько, сколько ты за год.
— Богатые тоже плачут, — философски заметила Вера.
Вика промолчала. Владимир женится. Но он же не умирает. Он остается жить, и, значит, его можно любить на расстоянии. В конце концов, Вика может считать, что Влад уехал в далекую командировку. Куда-нибудь в Африку или на космическую станцию «Мир».
Настало седьмое сентября. Это была суббота. Вика оделась красиво и поехала к ресторану «Дракон». Не на свадьбу, конечно. Ее никто не звал. Просто посмотреть со стороны.
Ресторан стоял на пересечении двух улиц, вылезая вперед этаким китайским фонарем.
Машин понаехало не меньше пятидесяти, в основном иномарки: джипы и «БМВ».
Подкатил «линкольн» — длинная черная машина. Из «линкольна» вышли невеста и жених. Невеста — полная противоположность Виктории: черная, худая, высокая, как рельса. Жених был одет в черное и белое. Волосы зачесаны назад, блестят от геля. Лицо бледное, глаза горят, и кажется, что глаза — впереди лица. Боже, как он был грозно прекрасен… Выражение лица как у Джордано Бруно, идущего на костер. На костер счастья? Мучений?
Вика смотрела во все глаза. Если бы ей было разрешено, кинулась вперед, ухватилась, затолкала бы в машину и увезла. Куда? Не все ли равно! Хоть к деду. Она села бы перед ним на пол и стала слушать. Он бы говорил, а она слушала и плакала. А потом отдала бы ему свою девичью честь, все настоящее и будущее…
«Ласк, ласк твоих, жгучих ласк ожидаю… От счастья замираю…»
Жених и невеста подошли к ресторану. Их встречал маленький молодой китаец — владелец ресторана по имени Петя.
Петя препроводил звездную пару в помещение ресторана. Они скрылись из виду. ВСЕ. Сидеть было бессмысленно.
Вика поднялась со скамейки. Вошла в будку телефона-автомата. И набрала «02».
Заслышав голос дежурного, четко проговорила:
— В ресторане «Золотой дракон» заложена бомба.
— Кто говорит? — торопливо спросил дежурный.
— Говорит тот, кто знает, — четко ответила Вика. Положила трубку. Вернулась на свою лавочку. Ей было интересно посмотреть, как развернутся события.
Чего она хотела? Чего добивалась? Она хотела сорвать свадьбу. А если не сорвать, то хотя бы испортить. Почему? Потому что у нее отбирали мечту и смысл жизни. Она ничего не могла изменить, только стрельнуть пометом, как курица в убойном цеху.
Подъехала ментовка с собаками. Все задвигались, как в ускоренной съемке.
Менты с собаками быстро распространились по всему пространству. Выскочил Петя, махал руками. Ему что-то вежливо, но твердо втолковали.
Виктория почувствовала голод. Зашла в ближайшую булочную, купила булку-слойку и вернулась на свой наблюдательный пункт. Ела и ждала.
Из ресторана энергично вышли жених и невеста, ругаясь на ходу. Остановились в трех шагах от Вики.
— Ты что, боишься? — спросил Владимир.
— Естественно, — ответила Саша Коновалова. — Страх за жизнь — нормальная реакция здорового человека.
— А как же свадьба? — не понял Влад.
— В другой раз.
— И столы накрывать в другой раз?
— Если выбирать между уткой по-пекински и жизнью, я выбираю второе.
— Потому что тебе плевать. На мои деньги и на мои усилия.
— Попроси официантов сложить еду в коробки и можешь взять их домой. Отвези своей полоумной мамаше и полоумной дочке.
Владимир молчал какое-то время, потом сказал спокойно:
— Я ждал, когда ты начнешь… и дождался. Ненавидеть больных и старых только за то, что они больные и старые, — знаешь, как это называется?
— Естественный отбор…
— Это называется фашизм, — уточнил Влад. — В Японии отводили старых на гору Нарайяма, чтобы их расклевывали птицы. А в Спарте сбрасывали больных детей со скалы, чтобы они не занимали место на земле. Фашисты хотели очистить планету от людей второго сорта. По-вашему, жить должны только молодые, сильные и красивые. А остальных — скидывать в пропасть и отводить на Нарайяму. Тебе наплевать на всех, кроме себя. А знаешь почему? Потому что ты мало читала книг. Или вообще не читала. Фашизм — это прежде всего серость и бескультурье плюс душевная бездарность.
— А что же ты на мне женишься? — спросила Саша.
— Уже не женюсь. Капитан! — Влад торопливо подошел к капитану. — Если вы найдете террориста, который подложил бомбу, передайте: пусть мне позвонит. Я дам ему вознаграждение.
Саша Коновалова повернулась и пошла прочь. Села в чью-то машину. Машина попятилась, выруливая. И ушла. Скрылась за поворотом.
Владимир сел на скамейку рядом с Викой. Смотрел перед собой. Потом обернулся и посмотрел на Вику. Она сконфуженно улыбнулась набитым ртом.
— Хотите есть? — вдруг спросил Влад.
Вика промолчала.
— Пойдемте…
Владимир встал со скамейки, ожидая, что Вика тоже поднимется.
Виктория, конечно, хотела подпортить веселье, но не в такой же степени. События развивались так стремительно, как при землетрясении. Только что стояло — и уже руины.
— Ну, пойдемте, пойдемте, — поторопил Владимир.
Вика поднялась, и они вместе двинулись к ресторану «Золотой дракон». Дорогу им преградил капитан.
— Капитан Рогожкин, — представился он и отдал честь. — В ресторан нельзя. Бомба.
— Мы поедим быстро и уйдем, — пообещал Владимир.
— Придется подождать. Бомба, — повторил капитан.
— Да нет там никакой бомбы, — сказала Вика.
— Это надо проверить. Наши собаки специально натасканы на тротил.
— Да нет там никакого тротила, — повторила Виктория.
— Откуда вы знаете?
— Это я позвонила.
Владимир Петров развернулся к Вике и уставился на нее.
— Тогда придется вас задержать, — строго сказал капитан.
— Пожалуйста, — согласилась Вика. — Я никуда не денусь.
Рогожкин что-то сообщил по рации. Подошел старший лейтенант.
— А зачем вы это сделали? — очнулся Владимир, глядя на Вику.
— Это долгая история, — уклонилась Вика.
— А вы покороче. В двух словах.
— В трех. Я вас люблю.
— Фанка? — догадался Владимир.
Виктория не знала, что это значит. Может быть, от слова «фанат». Фанатизм, в чем бы он ни выражался, — это всегда ограниченность. Вика догадалась, что быть фанкой — не очень почетно. Эти фанки как дуры гоняются за кумиром, визжа от восторга и отдирая кусок рубахи или штанов, как повезет. А потом целуют этот обрывок и молятся на него.
Вика любила тихо, тайно и священно. «Раскрылася душа, как цветок на заре, под дыханием зефира…»
Капитан Рогожкин и старший лейтенант тихо переговаривались.
— Старлей, капитан, я приглашаю вас на праздничный ужин, — торжественно произнес Владимир Петров. — Берите солдат — и за стол. Все равно пропадет. Правда, Петя?
Хозяин ресторана Петя мелко закивал. Торопливо проговорил:
— Очень хороший меню. Очень хороший повар. Из Китая. Настоящая китайская кухня.
— А что, товарищ капитан? — спросил старлей. — Перекусим по-быстрому и по домам. Ложный вызов.
Капитан молчал. По его горлу прокатился кадык.
Весь милицейский наряд сидел за столом. Молча и вдохновенно поглощали еду — настоящую китайскую кухню.
