Кордер был человек с литературными наклонностями, изъяснявшийся главным образом при помощи цитат. Уловить смысл его изречений иной раз бывало трудновато. Мистеру Бантингу часто приходилось лазить в толковый словарь за разгадкой того, что говорил Кордер, даже когда он не ударялся в поэзию. Кордер весьма способствовал обогащению речи мистера Бантинга новыми, хотя и не всегда правильно понятыми, словами, и тот частенько повторял цитаты Кордера в семейном кругу, всякий раз вызывая всеобщее изумление.
— У него голодный, алчный вид, — провозгласил Кордер. — Не одобряю.
— В нем есть что-то бабье, верно?
— Взгляд хищника и цепкий хобот. Заметил ты? Такие люди всегда что-то таят в себе.
— А как он к нам попал? Наверное, по протекции, через прежних товарищей по школе, — перебил его мистер Бантинг, вспомнив, что последние дни «Сирена» вела ожесточенную кампанию против использования в личных интересах старых школьных связей. — Ну, одним словом, этакий шаркун из Итона или Гарварда, вот он кто! — презрительно припечатал мистер Бантинг. Он весь ощетинился при одной только мысли, что им будет командовать человек, авторитет которого покоится на такой антидемократической основе, как престиж привилегированного учебного заведения.
Но Кордер имел более точные сведения. Молодой Брокли присутствовал на «одном из совещаний, которые созывают коммерсанты», и подцепил там этого субъекта, а может быть, тот сам его подцепил. — Нам нужны новые методы, — заявил молодой Брокли своим старшим служащим. — Мистер Вентнор изучал торговлю в Америке и на континенте. Он знаток своего дела. — Служащие внимали молодому Брокли и жалели его за то, что он проявил такое легковерие. Им уже приходилось слышать об этих «экспертах». Беспокоиться нечего; хозяйские причуды, только и всего. И вдруг молодой Брокли угостил их бомбой: Вентнор будет стоять во главе магазина. — Нам нехватает координации, — заявил молодой Брокли и, чтобы исправить этот недостаток, предложил «знатоку» Вентнору возглавлять весь штат служащих, следовательно, помыкать всеми и каждым и всюду совать свой нос.
Они решили, что молодой Брокли сошел с ума; мистер Бантинг так тот был убежден в этом. — Координация, пробормотал он, открыв толковый словарь (мистер Бантинг коллекционировал слова, как другие коллекционируют морские раковины), и нашел в нем только: «координировать — приводить в соответствие» и «координация — приведение в соответствие». Это мало чем помогло ему, и он сделал вывод, что молодой Брокли употребляет высокопарные слова, не понимая их смысла.
Что бы теперь ни предпринималось во всех восьми отделах магазина, обо всем надо было сперва докладывать Вентнору и ждать его решения. До сих пор заведующие пользовались на своей территории неограниченной властью; теперь же надо было думать о дисциплине и «координации». Вентнор, словно ястреб, кружил по всем отделам, зорким оком впивался в каждую витрину, которая почему-либо приходилась ему не но вкусу, хищно налетал на каждого продавца, который не проявлял достаточного рвения, вернее, не рыл землю на глазах у начальства. Он выпаливал вопросы, словно из пулемета. — Где плакаты? Почему нет ассортимента? Почему не выставляете новинки? Это какой-то морг! Настоящий морг! — изрек он в отделе железо-скобяных товаров и присовокупил: — В ногу с веком! — по своему обыкновению изъясняясь готовыми формулами. Потом во мгновение ока осмотрел отдел, осудил методы торговли, свойственные поколению мистера Бантинга, ввел ряд новшеств, распорядился ускорить теми работы и запугал всех, начиная с рассыльного и выше. Теперь заведующие отделами должны были то и дело представлять ему письменные доклады, присутствовать на совещаниях, а в конце каждого месяца составлять общую сводку с кривой, похожей на кривую температуры, высшая точка которой показывала (тем, кто в этом разбирался), «благополучен» отдел или нет.
Из того, с чем Вентнору пришлось столкнуться у Брокли, мало что заслужило его одобрение. Он хотел поставить по-новому рекламу, завести новые стенды, новые и более ходкие товары. Но больше всего, как подозревал мистер Бантинг, ему хотелось набрать новый штат.
Мистер Бантинг вскоре же заметил, что Вентнор поглядывает на него каким-то особо задумчивым взглядом. — Ведь вы, Бантинг, кажется, очень давно здесь работаете? — спросил он его однажды. Не устояв перед желанием похвастать, мистер Бантинг ответил с излишней откровенностью: — Почти пятьдесят лет, сэр.
— Пятьдесят лет, — повторил Вентнор, и взгляд его стал еще задумчивее.
Мистер Бантинг был твердо уверен, что ни от кого другого не требуют такого количества письменных отчетов, как от него. Эти отчеты были далеко не образцовыми, но они несли на себе следы геркулесовой борьбы мистера Бантинга с языком. Каждый возвращался к нему с подчеркнутыми красным карандашом грамматическими ошибками и щедро украшенный восклицательными знаками. Такова была тактика питомцев привилегированных школ. Мистер Бантинг чувствовал себя оскорбленным. Он знал, что образования ему нехватает. Но какое особенное образование нужно, чтобы торговать скобяными изделиями? Сведения он дает правильные — неужели этого мало? Старый Джон Брокли считал его лучшим знатоком скобяного дела во всем Лондоне и по техническим вопросом советовался прежде всего с ним. Старик Джон никогда не требовал письменных отчетов. К нему в контору можно было зайти запросто с любым делом. А у Вентнора приходилось долго ждать В неприветливом кабинете, уставленном новомодными картотеками, и начинать разговор первому там не полагалось. Вот, например, сегодня утром: несколько минут Вентнор не обращал на него никакого внимания, а потом вдруг поднял голову и сказал с еле заметной усмешечкой: — А, Бантинг! Значит, вы специалист по скабяным изделиям?
«Передразнивал меня!» — подумал мистер Бантинг и зашагал быстрее, в слепой злобе сжав в руке зонтик, точно это был меч.
«Сколько мне лет?» — спохватился он и на минуту задумался. Когда началась война, было сорок; значит, сейчас шестьдесят два, скоро стукнет шестьдесят три.
«Шестьдесят два, — повторил он с неподдельным изумлением. — Чорт побери! Неужели правда?»
Он прошел еще несколько шагов. Невероятно! Шестьдесят два года. Он чувствует себя гораздо моложе. Сил и бодрости у него вполне достаточно, здоровье отменное. А все-таки годы катятся один за другим, время не переспоришь. Шестьдесят два года — вот что не нравится Вентнору. Эта мысль потрясла его. Он самый пожилой из всех старших служащих Брокли. Те, кого он знал еще с юношеских лет, один за другим сходили со сцены. Он последний и самый старый. Он продвигался все дальше и дальше и вот очутился, так сказать, на самом краешке скамьи. Что стоит столкнуть его? Столкнуть... куда?
Мистер Бантинг с трудом обуздал свои мысли. Нечего торопиться навстречу таким ужасам. Они всегда успеют настичь его во мраке ночи.
«Вентнор наступил мне на мозоль, — подумал он, — а у меня нервы разыгрались. Надо как-нибудь подбодрить себя».
— Нечего волноваться понапрасну, — храбро сказал он вслух и заставил себя оглядеться по сторонам, приметить зелень лужаек, свежесть петуний и настурций, окаймлявших только что подметенные асфальтовые дорожки. Все здесь было такое знакомое и приветливое. Он хорошо знал эти сады; во время своих ежедневных путешествий на станцию и домой он видел, как появляются в них первые зеленые побеги, как облетают последние увядшие Цветы. К нему вернулось чувство покоя, то чувство покоя, источником которого служат такие вот мелочи. Не надо тревожить себя лишними мыслями, лучше терпеливо ждать, как и подобает истому англичанину, и не падать духом. Да ведь он сотни раз проходил по этой самой улице, ломая себе голову над тем, как предотвратить сотни всевозможных бедствий, и ни одно из них так и не нагрянуло. На деле все часто оборачивается гораздо лучше, чем думаешь, надо только выждать время. О время, ты искупитель всех забот, как говорит Кордер. По в молодые годы этого не понимаешь. Его юнцы тоже не поймут. Им даже в голову не приходит, как много знает о жизни человек таких солидных лет, как мистер Бантинг.
А вот и его «Золотой дождь» — его гордость; вполне современный коттедж и «обособленный с обеих сторон», как выражалась миссис Бантинг.
В давние времена страховой агент ухитрился так запугать мистера Бантинга, что он застраховал «Золотой дождь» на случай осадки фундамента. Обуреваемый страхом, он совершал по вечерам обходы вокруг своего жилища и в дождь, и в резкий ветер, и в холод, с тревогой приглядываясь, не появились ли в грунте трещины. В засушливые месяцы фундамент даже поливали из шланга по совету одного человека, брат которого работал десятником на стройке. И «Золотой дождь» до сих нор стоит прочный, незыблемый, как нормандский замок, подкрепляя собой веру мистера Бантинга в то, что дурные предчувствия никогда не сбываются.
