Анна ведет их на остановку. Разбрызгивая грязные лужи, подъезжает маршрутка. Они забираются внутрь, хлопают дверью, маршрутка набирает скорость.
– Оплачиваем проезд, – напоминает им водитель.
Дети затаивают дыхание.
– Сейчас, – подает голос Анна. – Я ищу, чтоб без сдачи!
Маршрутка перелетает через мост, тормозит на чью-то поднятую руку; Анна подает знак, и все трое вываливаются из маршрутки и отбегают подальше, в сквер. Водитель их не преследует.
– Ой, не могу, как смешно! – хохочет Анна.
Витька тоже хохочет. Паша завязывает шнурок.
– Ты нам хотела что-то показать интересное.
– Это на Сенной, – повторяет Анна. Уж на Сенной-то точно найдется что-нибудь интересное, думает она.
Наконец они, расхристанные и потные, выходят на Сенную площадь. Анна быстро оглядывается кругом. Ничего, совсем ничего необычного. Ну, буквы. Рекламы. Телеэкран на крыше дома.
– Смотрите, – таинственно объявляет она. – Вон тот большой балкон – видите?
– На четвертом этаже?
– Да.
– Ну, видим.
– Через три минуты там появится привидение.
Мальчики переглядываются.
– Мы не верим, – говорит Паша. Двоечник Витька злобно пинает Анну по ноге и говорит:
– Ты, сука. На хрена мы сюда перлись так долго.
Паша говорит:
– Вить, пошли, заодно я тебе там такие игровые автоматы покажу… Сюда мой папаня играть ходит, тут о*енные игровые автоматы… У тебя есть деньги?
– Мелочь есть.
– Пошли! – они уходят.
Вокруг темнеет. Ходят продавцы золотых часов. Нищие жмутся по обочинам. Люди столпились у пешеходного перехода.
Анна вдруг вспоминает, что у нее есть тридцать рублей, не потраченные на завтрак. Она быстро оглядывается. В пятнадцати шагах от нее китаец в грязном желтом пуховике торгует всякой прекрасной ерундой. Карандаши, наборы ниток на катушках, пластиковые собачки – нажмешь, она откроет рот и покажет язык.
Анна покупает упаковку бенгальских огней. Открывает. Подходит к курящему парню:
– Дяденька, подожгите мне, пожалуйста.
Парень поджигает одну из палочек. Анна поднимает ее над головой и кричит:
– Люди! Радуйтесь жизни! Пусть эти яркие звездочки дарят вам счастье и радость во всем мире!
На нее косятся. Она поджигает одну свечу за другой, пытаясь всовывать их, горящие, в руки прохожим. Большинство отказывается. Свечи вспыхивают, гаснут, Анна отбрасывает обгоревшие палки и чувствует настоящий восторг.
Дождь сыпал с сентябрьского неба мелким кислым горохом. Праздничный кораблик стоял у пристани, разубранный цветными лентами. Любовь Аркадьевна Столичная, пиар-директор агентства «Континуум», взволнованно вытирала руки о меню и быстро глядела по сторонам. Вечеринка в честь трехлетия агентства «Континуум» (коммерческая недвижимость, рекламные акции, выставки и ярмарки) все никак не могла начаться. Ждали начальство: генерального директора, господина Черемисинова, и финансового директора, господина Аминова. Меж тем журналисты уже начали разбирать накрытый стол. Зверски качало. Кораблик был невелик, и теперь мокрый ветер рвал его с привязи. Гигантский торт занимал весь стол, даже два стола, сдвинутые вместе, так что посередине торта уже образовалась опасная трещина. Впрочем, Любовь Аркадьевна трудностей не боялась; напротив, она была к ним готова. Уже не первый год она работала с господином Черемисиновым, и он всегда был доволен ее организаторским талантом. В хорошую погоду шум пиар-отдела был слышен за несколько километров.
Вот и теперь, хоть погоду и нельзя было считать по стандартным меркам хорошей, пиар-директор набрала в легкие воздуха и громко провозгласила:
– Гас-па-даа! Ждем начальство! Начальство не опаздывает, начальство задерживается! Не отрываемся от коллектива! Все уже едут и с минуты на минуту будут здесь!
И Любовь Столичная зорко оглядела гостей, которые, понятное дело, стали послушно рассаживаться за столики, – все, кроме парочки в углу. Директор по развитию Илья Редькин, по виду – типичный Вуди Аллен, сидел на диванных подушках и снисходительно пил шампанское из пластикового стаканчика, а рядом с ним расположилась агент по недвижимости Алиса Розенбаум, молодая, густо накрашенная брюнетка с большой грудью. Илья Редькин вполголоса иронизировал, а Алиса Розенбаум хохотала над всеми его шутками.
Пиар-директор незамедлительно подошла к ним и приказала:
– А вы что, Илья, Алиса? Проходите, пожалуйста, в зал!
– Да, да, мы уже идем, – приветливо помахал рукой директор по развитию.
– Обещали шторм и бурю на море. Может быть, мы перевернемся? – с надеждой сказала Алиса Розенбаум.
– Маловероятно, – сказал Илья Редькин.
В эту минуту у пристани, осыпаемой мелким дождиком, притормозил «бра-бус», из которого выскочили генеральный директор Черемисинов и финансовый директор Аминов. Оба молниеносно метнулись к кораблику, перепрыгнули на него и ворвались в зал, на ходу пожимая всем руки.
– А вот и наше начальство! – оглушительно завопила Любовь Аркадьевна, схватив микрофон. – Крчппп-виууууу… – сладив с микрофоном, пиар-директор продолжила: – Уважаемый коллектив, я прошу всех занять места за столами, все уже в сборе, поэтому мы не будем дольше задерживать отправление и сейчас поплывем!
– Чтобы справиться со штормом, нам придется выйти в открытое море, – сказала Алиса Розенбаум, усаживаясь.
– Она прирожденная тамада, наш пиар-директор, – сказал Илья Редькин, тоже усаживаясь.
Они оказались за одним столиком с юной журналисткой, призванной освещать мероприятие.
– Давайте познакомимся, – сказала юная журналистка.
– Давайте лучше поскорее откроем шампанское, – сказала Алиса Розенбаум. – Очень хочется нажраться.
– Меня зовут Света, – сказала юная журналистка. – А фамилия у меня, вы даже не представляете себе, какая.
– Розенбаум, что ли? – спросила Алиса Розенбаум.
– Нет! Моя фамилия – Ляшкевич-Гуркевич-Паньженьская, – произнесла журналистка.
– Ух ты, – сказал Илья Редькин. – Наверное, вы полька?
– Моя бабка даже не умеет говорить по-русски, – вспыхивая от удовольствия, кивнула юная журналистка. – Только по-польски. Она польская дворянка, правда живет в Москве. Во время реституции…
– Польские дворянки занимаются реституцией? – удивилась Алиса Розенбаум. – А сколько лет вашей бабушке?
– Это довольно занятно, то, что вы рассказываете, – рассеянно заметил Илья Редькин и стал открывать шампанское.
– Постойте! Я сама! – воскликнула журналистка Света и, выхватив у Ильи бутылку, принялась выковыривать пробку из горлышка.
– Господа!!! – прокричала в микрофон Любовь Столичная. – Сегодня нашему агентству «Континуум» исполняется три года!!! Мы все обожаем наше агентство! И чрезвычайно рады, что именно сегодня, четырнадцатого сентября, в этот прекрасный вечер!..
– Я принесу вам салатика, – сказала журналистка Илье.
– Мне тоже заодно! – крикнула ей вслед Алиса Розенбаум.
– …приглашаю к микрофону генерального директора нашего агентства «Континуум», нашего замечательного, гениального директора Александра Петровича Черемисинова! Александр Петрович, просим!!!
Господин Черемисинов пробрался меж стульев и вышел на подиум. Это был большой, добрый на вид мужик с усталыми, оттянутыми вниз глазами. Обычно его фирмы, с легкостью возводимые из стандартных деталей, так же бесшумно и легко разбирались спустя полгода-год после регистрации. Но к агентству «Континуум» господин Черемисинов испытывал нежность. Совесть, что ли, в нем заговорила, а только «Континуум» незаметно для всех стал настоящим, человеческим, реальным бизнесом – шумным, бестолковым и немного прибыльным.
Поэтому господину Черемисинову захотелось раз в жизни сказать что-нибудь сердечное.
– Уважаемые господа! Я рад приветствовать вас в этот знаменательный день трехлетия нашей, так сказать, фирмы, – начал он, тоскливо чувствуя, что язык уводит его на суконную дорожку. – Путь, пройденный нами за эти три года, был непрост. Однако стратегия развития…
– Несчастный, как его корежит, – посочувствовала Алиса Розенбаум.
– Чего вы хотите, он весь день заседал, – сказал Илья Редькин.
– Мой первый муж, за которого я вышла в пятнадцать лет, тоже очень любил произносить речи, – сказала журналистка. – В ту пору я работала прорабом на стройке.
– А сейчас какой у вас муж по номеру? – заинтересовалась Алиса Розенбаум.
– … И мы еще не раз соберемся вместе на пяти-, десяти– и пятидесятилетие! – блеснул наконец красноречием господин Черемисинов и с облегчением отдал микрофон пиар-директору.
– Выпьем! – сказала Алиса Розенбаум. Илья хотел наполнить бокалы, но журналистка Света опередила его.
– Сидите! Я сама.
– Вы – феминистка? – спросил Илья. – Вы приносите мне салатик и наливаете шампанское. Вообще-то это должен делать я.
