- Геннадий Михалыч твой ухажёр? – как-то хитренько улыбаясь, спросила Наташка.
- Что ты! – Махнув рукой, я засмеялась. – Ха-ха. Я недавно ехала на «Бэхе»…
- На чём? – переспросила Наташка.
- А, на пятьсот тридцатом «БМВ»…
Наташка от удивления повела бровями.
- Ладно. Так вот, еду по главной дороге, а не перекрёсток вылетает машина ДПС. Хорошо у меня скорость была небольшая, я смогла вырулить. Из машины вылетает красный как рак подполковник и на меня: «Гав, гав, гав». Вы говорит, почему меня не пропустили? А я ему: с какой стати? Он смотрит на свою машину и ничего не понимает. Оказывается, забыл включить сирену и проблесковый маячок. Вот так я познакомилась с товарищем Ермаковым Г.М.
- Здорово у тебя, получается, - сказала Наташка.
- А у тебя? – спросила я.
- У меня… - Наташка задумалась. - После Австрии я ни как не могу здесь освоиться. Пустяковые проблемы не могу решить.
- Например? – уточнила я.
- Хотела сына записать в вашу спецшколу. Получила отказ. – Наташка вздохнула. - Все советуют: дай денег и всё решиться. Как дать? Не знаю…
- Я наверно смогу тебе помочь, - сказала я с такой уверенностью, что подруга воскликнула:
- Правда!
- Да.
- Свет, а где ты сейчас работаешь? – немного смущаясь, спросила Наташка.
- Я госслужащая, - важно сказала я. – Только все подробности потом.
Подъехав к школе, я вышла, а Наташка осталась сидеть в машине; было видно, что подруга немного взволнована.
- Как сына зовут? – спросила я.
- Мандрыкин Илья.
Войдя в школу, я прошла мимо охранника, который, безусловно, меня узнал, потому что, используя рацию, сразу доложил по команде.
Буквально через минуту навстречу мне немного удивлённая, так как я только вчера была здесь с проверкой, словно по подиуму шла директриса. Высокая, стройная (крашеная) блондинка, которая, несомненно, знала себе цену.
- Светлана Анатольевна, вы?! – удивилась директриса. – Мы же все замечание устранили. Или что-то опять ни так?
- Да нет, всё так. – Успокоила я её. - Дарья Родионовна, у меня к вам просьба.
Она взяла меня под руку и повела по коридору.
- В моём кабинете сейчас уборка… - предупредила она. – Так что…
- В принципе можем и здесь поговорить, - сказала я и остановилась. – Дело в том, что мой племянник мечтает учиться в вашей спецшколе.
- Это не возможно! - высокомерно отрезала директриса.
Я онемела. Сказанные её слова можно было сравнить с брошенной в лицо перчаткой.
Где-то рядом, по-видимому, в классе играли на пианино, и я услышала, как дети поют:
«Но вдруг пришла лягушка, но вдруг пришла лягушка. Прожорливое брюшко и съела кузнеца. Представьте себе представьте себе прожорливое брюшко. Представьте себе представьте себе, и съела кузнеца».
- Вы же вчера мне русским языком говорили. – Удивилась я. – Если есть дети, желающие учиться в спецшколе, приводите.
За стеной заплакал ребёнок.
- А сегодня я говорю вам нет!
«Хорошо, - подумала я. – Ребёнок плачет. Почему?»
Я устремилась к классу и дёрнула дверь; директриса бросилась вдогонку, пытаясь преградить дорогу моему душевному порыву.
В первом ряду плакал мальчик. Его соседи: мальчик и девочка, поджав губы, выражали явное несогласие, которое угадывалось в их плаксивых гримасах. Чувствовалось, что на уроке пения напряжённая атмосфера.
Учитель пения, щуплый мужчина интеллигентного вида, как ни в чём не бывало, стучал по клавишам.
- Мальчик, что случилось? – приветливо спросила я.
- Лягушка съела кузнеца, - всхлипывая, прогнусавил он.
«Держитесь! Сейчас я буду вас испепелять. Вы знаете, что такое сюрреализм в поэзии? Нет. Тогда мне с вами не по пути».
- Скверная песня, - сказала я. – Кто разрешил?
- Петр Петрович, прекратите… - приказала директриса. – А что… хорошая детская песня из мультфильма. Мы её давно поём… не вижу ничего плохого.
- Дети плачут, потому что песня их пугает. А вашему учителю пения хоть бы хны. – Мой голос постепенно возвышался. – Значит, вы разрешили? – Я гневно посмотрела на директрису. - Вы же знаете, что весь школьный репертуар должен быть согласован.
- Скажите, пожалуйста, чем это песня травмирует детей? – затараторила директриса.
- Извольте. – Начала я. – Но вдруг пришла лягушка, поёте вы. Где вы видели, чтобы лягушка ходила? Лягушки всегда прыгают. А это лягушка - прожорливое брюшко - пришла, топ-топ, и съела кузнеца. Здорового накаченного детину. Проглотила за один присест. Почему?! Потому что эта лягушка МОНСТР!
- Светлана Анатольевна, вы что? – директриса смотрела на меня с недоумением. - Кузнечик… насекомое…
- Кузнечик сын кузнеца! - вырвалось у меня. – Зелёненький с пупырышками, ему в детстве не хватало витаминов, возможно, от безделья нюхал клей, сидя в траве, и с мухами дружил. Представьте себе, кузнечик сын кузнеца дружит с мухами. Ой-ой-ой. – Я схватилась за голову. – Сюда нужно комиссию из департамента образования присылать.
Распахнув дверь, я выскочила из класса.
- Светлана Анатольевна, я всё поняла! – кричала директриса. – Скажите, как зовут вашего племянника?! Да остановитесь же вы, наконец…
В глубине всякой пропасти можно найти тропинку, ведущую к самой высокой вершине.
Ч. Колтон
Я познакомился с ней на вокзале, случайно встретившись под часами, которые показывали без четверти девять. До отправления нашего поезда оставалось пятнадцать минут; целый вагон времени, если сравнить с мгновением, например, для мотылька – это беспосадочный полёт длиною в жизнь. Я натужно удивился, потому что ожидал её увидеть на перроне в условленном месте. Утро постепенно теплело и от возникшей паузы становилось невмоготу. После банальных слов приветствия, типа «Доброе утро», я не придумал, что сказать, словно наполнил рот водой, возможно, мешала субординация. Нахлынувшее волнение препятствовало вспомнить её отчество и должность.
«Ольга, кажется, Петровна. Майор госбезопасности».
Словно в ответ, как знак хорошего расположения ко мне, она протянула руку, и я тут же понял, что нашему шапошному знакомству подходит естественный конец.
- Напомните, как вас зовут? – пожимая мою ладонь, спросила она.
- Лейтенант Певзнер, - глядя ей в глаза, ответил я.
- Как так, Певзнер?! – удивилась она.
- Так точно, Юрий Певзнер, московский уголовный розыск, если коротко МУР! – добавил я, пытаясь понять её удивление.
- Мур-мур. Бывают же совпадения… - ухмыльнулась она, и в её глазах забрезжил огонёк неподдельного ко мне интереса.
Такие служебные командировки, как конвоирование осужденных из пункта цивилизации «а» в местность не столь отдалённую «б», для меня были обычным делом; мне приказали я, не задумываясь, с удовольствием выполнил. Особенно сегодня, в компании с Ольгой Петровной, которая считалась в управлении непревзойдённой интеллектуалкой, а это, как говорил известный мультяшный персонал, подходящая компания, где можно будет расслабиться, слушая её, и что-нибудь взять для себя на карандаш, чтобы при удобном случае козырнуть этим в кругу сослуживцев.
Женщину лучше изучать сзади, так проще. Поэтому я немного тормозил, катя следом её трёхколесный дорожный чемоданчик. Моя сумка, пристроенная сверху, составляла с ним единое целое, поэтому всё своё внимание я переключил на, идущую величавой поступью, майоршу. Словно чувствуя мой пристальный взгляд, Ольга Петровна напряглась, как натянутая струна, каждый новый шаг раскачивал её широкие бёдра.
Пройдя полупустой перрон, мы оказались в хвосте поезда, где нас уже поджидала троица. Двое крепко сбитых мужчин, сопровождающие, передавали нам по этапу третьего, приговорённого, который ни чем особо не выделялся, если не считать марлевой повязки на лице, просунутую ветровку между сцепленными наручниками руками, да модной стрижке под ноль.
- Ну, наконец-то, - передавая Ольге Петровне папку, сказал один из сопровождающих.
- Вы с этим Певзнером поаккуратней, тот ещё жучила, - добавил другой сопровождающий. – Особо опасный преступник…
«Чем больше преступников сядет за решётку, тем будет лучше нашему обществу, - когда сопровождающий произнёс мою фамилию, я думал о высоких материях. – Чистота во всём - залог здоровья и развития государства».
- Что, что… - машинально вырвалось у меня.
После подписания акта приёма-передачи Ольга Петровна как-то странно на меня посмотрела: то ли искала в моём лице сочувствие, то ли просто давала понять, чтобы я уже показал своё «я», потому что приговорённый уже несколько минут находился в зоне нашей ответственности.
- Пожалуйста, пройдите в вагон, - вежливо попросил я приговорённого, беря его за руку.
- Юра, ни пуха не пера… - сказал один из сопровождающих.
