- Потому что, когда в этом бедламе смешиваются кони и люди, мне легче делать вид, будто я не замечаю, как ты трахаешь моих подруг! - завелась я.
- Опять?!
- Двадцать пять. Света мне все рассказала: вы вчера были вместе в кино...
Целый вечер эта информация мучила меня, словно несварение желудка. Да и как, скажите на милость, я могла ее переварить?
"Мы вчера ходили с Валериком в кино... Ты разве не знала?"
- В кино! - вспыхнул он. - В кино, а не в койке! Мы случайно встретились... Я что, не имею права?
- Не имеешь.
- Я тебе не муж!
- Объелся груш.
- Что за детские приколы?! Чего ты от меня хочешь? - С некоторой натяжкой этот вопрос можно было счесть попыткой решить конфликт.
- Хорошо, - незамедлительно воспользовалась я поблажкой. - Обещай мне, что больше никогда не будешь разговаривать со Светой. Обещаешь?
- Что? - возмущенно взревел он. - Я уже и поговорить с ней не имею права? Да тебя зашкалило! Твоя неуместная ревность...
- Моя ревность вполне уместна. И не воображай, будто я переживаю из-за твоих измен. Проблема в том, что я люблю тебя больше, чем себя и ревную себя к тебе. Вот!
Я горделиво задрала короткий нос.
- Что за ерунда! - Валера окончательно вышел из себя. - Ты можешь говорить, как нормальный человек?
- Пожалуйста: еб твою мать!
- Все. Я у-хо-жу, - отчеканил он по слогам. - Я не собираюсь тратить время на бессмысленные препирательства.
- Боже, какая ценная потеря! - Мою душу выворачивало наизнанку от обиды, рвало сгустками боли и злости. - Ты потратил на меня свое время? Не переживай, я тебе его верну! Неделю, месяц, всю жизнь без меня!!!
- Я ухожу.
- Вали!
Следующая мизансцена была разыграна точно по Чехову: "И она ушла! В другую комнату". Валерка хлопнул дверью и отправился к гостям. Конечно, если бы я по-прежнему упрашивала его остаться, он мог бы со спокойной душой вернуться домой. Но теперь, когда я встала в позу и выставляю его сама выдворить его отсюда был способен только отряд милиции. И не нужно родиться Кассандрой, чтоб предсказать: наплевав на "дела", он повиснет на Светке или Анжеле и начнет тискать их у меня на глазах. А если совсем охамеет, может даже поинтересоваться с невинным видом: "Ты не против, если мы у тебя переночуем?"
Я зашла в гостиную и невесело усмехнулась про себя: "Тоже мне попойка!" Несколько человек со скучающими фригидными лицами вяло попивали вино. Ну, заяц, погоди!
Замерев в раме дверного проема в виде плаката "Родина мать зовет!", я призвала с тщательно деланным энтузиазмом:
- Ребята, канун Крещенья! Давайте устроим гадания!
Пять пар глаз вопросительно уставились на меня:
- Как?
- На ком?
- Кто с кем?
- Не пошлите, - отмахнулась я. - Предлагаю гадать на зеркале. Я точно знаю как. Мне когда-то рассказала одна моя подруга - сатанистка. Вернее, папаня у нее был сатанист, а она у него в книге прочитала... Но, ребята, это очень страшно.
- Ну-ну, расскажи?
Скисшие лица оживились в преддверии "остренького".
- Не-е-е... Если страшно, я боюсь... - с наслаждением пропищала Светка, на коленях которой уже хозяйничала Валеркина рука. Оба они полулежали на диване. Ее дурная голова покоилась на его плече. И шестая пара - угольно черных глаз моего любимого смотрела на меня холодно и насмешливо.
- Вы что, не знаете нашу Вальку? - презрительно кинул он. - Ей лишь бы в зеркало посмотреться, а повод не важен.
Выпад попал в "десятку". Гости дружно заржали. Моя зеркальная болезнь была притчей во языках и постоянным поводом для насмешек. Все знали: если напротив меня случайно окажется зеркало или хотя бы шкаф с зеркальной полировкой - пиши пропало. Разговор-то я продолжала, на вопросы отвечала, но своих визави уже не замечала в упор. Совершенно не отдавая себе в том отчета, я приклеивалась взглядом к собственному отражению и, с неослабевающим интересом, следила за артикуляцией своих губ, корчила сама себе рожи и принимала различные позы. В результате чего собеседники начинали нервничать, злиться и сомневаться в моем здравом уме. И все без исключения, рано или поздно, раздраженно обрывали беседу, требуя, чтобы я немедленно пересела в другое место или кидались завешивать проклятое стекло первой подвернувшейся под руку тряпкой. Среди моих знакомых даже бытовала поговорка: "Завешивать зеркала нужно в двух случаях: когда в доме покойник и, когда в гости приходит Валя".
Валерка в подобных случаях неистовствовал больше всех. Будучи стопроцентным нарциссом, чувствовавшим себя гармонично, только если все внимание присутствующих сосредоточенно на нем, он каждый раз орал: "Ты больная!", срывал с книжной полки психологический словарь и, тыкая в него пальцем, заявлял, что моя болезнь так и называется - "Симптом Зеркала" или "Симптом Абели"... "Не можешь вести себя, как нормальный человек, иди и лечись!" - лютовал он.
- Если Валька так зациклена на зеркале это означает, что у нее есть с ним какая-то потусторонняя связь, - с апломбом возразила Таня, с неприязнью взирая на выдающийся профиль моего ненаглядного. - Все! Начинаем немедленно. Настоящее гаданье это жутко интересно. Я сто раз читала, как ворожат на суженого, а ни разу не видела. Страшно хочется посмотреть!
Победа осталась за ней. Всем остальным тоже куда больше хотелось поглазеть на что-то новенькое, чем острить на давно избитую "зеркальную" тему.
- Танечка... - Валера погладил ее по плечу.
Но на Таньку его чары не работали - она больно ударила Валерку по ладони, с той злостью и брезгливостью, с какой прихлопывают насмерть спланировавшего на твое плечо комара.
- Отстань... И вообще, кому не интересно, пусть валит зажиматься на кухню.
Еще один меткий выстрел - аккурат в ахиллесову Валеркину пятку. Что-что, а выпадать из центра общих интересов он точно не собирался.
- Ну уж нет, - перевел стрелки любимый. - Мне тоже занимательно поглядеть какого такого ряженого-суженого Валька себе наворожит.
Переводить эту фразу нужно было только дебилам:
"Суженый ее сидит здесь, кладет на нее большой и толстый и не прочь понаблюдать, как она будет выламываться с горя.... "
- Это не то гаданье, про которое пишут в книжках, - начала я, спешно стараясь припомнить все, что рассказывала Лолита.
И осеклась.
Казалось, кто-то незримый услужливо подсунул мне потертую книгу из библиотеки моей памяти. Я не открывала ее десять лет, но пальцы сами нашли нужную страницу. Слева иллюстрация: три возбужденные школьницы, сложив ноги по-турецки, сидят на цветастом ковре родительской спальни, прислушиваясь к метели за окном. Справа текст крупными буквами: "Но лишь та, в чьей душе нет страха, способна в этот час переломить собственную судьбу, - сказала Лола".
И почему-то, при одном воспоминании о ее словах, от горла к низу живота заструился ледяной ручеек.
- Это гадание, с помощью которого можно не только узнать свою судьбу, но и переломить ее. Ведь очень часто любовь посылается нам не на счастье, а для испытания или искупления... - сказала я.
И не узнала свой голос: он стал хриплым и потусторонним, как у чревовещателя, словно бы звучал откуда-то извне.
- Совершая этот ритуал, ты вступаешь в схватку с роком и вызываешь в жизнь того, единственного - свою истинную половинку, с которой будешь счастлива, и которую ты могла бы никогда не встретить и только мечтать о ней.
Гости глядели на меня во все глаза уже не пятью, а одним, слившимся воедино, завороженным, упоенным взглядом.
- Ну-ну... - попытался сдуть мой пафос Валерка.
Но Таня подбила его на взлете:
- Супер! - вскричала она. - Что для этого нужно? Свечи? Зеркала? Что еще?
- Свечи, два зеркала, маленький столик и нож. Только острый. Пусть кто-нибудь наточит, а то у меня все тупые...
- А нож зачем? - сухо спросил Валера.
- Узнаешь.
В единой, заразившей всех, лихорадке гости повскакивали с мест, окрыленные предстоящей, щекочущей нервы мистификацией. Мой бывший одноклассник, безнадежный поклонник Сашка трусцой побежал на кухню точить нож. Остальные двигали мебель и протирали зеркала, непререкаемо внимая моим указаниям.
- Сюда. Я одна должна сидеть лицом к зеркалу. Остальные в углу и молча. Смотреть нельзя...
- Быстро, быстренько.. - подначивала всех заводила Танька. - Скоро двенадцать.
- Нет, это хамство, что мы ничего не увидим! Плевать на ритуал. Давайте сядем у нее за спиной. Валька, ты разрешаешь?
Я нетерпеливо махнула рукой. Так же, как десять лет назад, кровь предков выла в моих жилах. И предстоящее уже не казалось игрой. Всех нас пьянило предчувствие захватывающего приключения. Старые, доставшиеся мне от бабушки, напольные часы с боем стремительно раскачивали золоченым маятником. И, как бывает только под Новый год, цифра двенадцать стала не просто чертой на циферблате, а головокружительным шагом между понятным "сегодня" и неведомым "завтра", зовущим и волшебным. И для того, чтобы попасть отсюда туда, нужно было перешагнуть почти материально ощущаемую сейчас всеми нами щель в бездну.
