– Мне нравятся мужественные мужчины, – плотоядно улыбнулась Мариэтта.
– А в чем он был? – спросил Пирс, который разговаривает редко.
– Точно не помню. Но выглядело это роскошно. Пирс наморщил лоб.
– Цвета какого?
– Палевого, – подумав, сказала я. – Бежевое пальто, букле. Наверное, чистая шерсть.
– Поглядеть бы… – Мариэтта подошла к окну. – Черт! Уже ушел.
– Ты же его видела, – сказала я. – Сама говорила, он в окно заглядывал.
– Что тут разглядишь? – ответила Мариэтта. – Такая пылища. – Она потерла стекло пальцем. – И как можно жить в этой крысиной норе?
Трейлер у нас крохотный и грязный.
– Живи со своим отцом, – предложила я.
Она наградила меня язвительной улыбкой.
– Я здесь долго не задержусь, – сказала она высокомерно. – Выйду замуж за красавца англичанина, и увезет он меня от всего этого в свой замок на Луаре. – Она подошла к столу. – А мороженое есть?
– Откуда у англичанина замок на Луаре? – усомнился Теодор. – Скорее родовое поместье в Суррее.
– В Дервоне, – буркнул Пирс.
Мы с Теодором переглянулись.
– Где-где, Пирс? – поинтересовался Теодор.
– Отвяжись, – сказал Пирс, вытаскивая из кармана спички.
В дверь снова постучали.
– Это он! – Мариэтта вскочила и кинулась к двери.
Мы все столпились у нее за спиной. Вышел даже Леопольд, прибиравшийся на кухне, – в цветастом переднике и с мамочкиным джин-тоником в руке.
– Прошу прощения, – сказал мужчина. Но это был другой мужчина, с лицом как колбасный фарш, хоть на хлеб намазывай. – Я здесь со специальным предложением от фирмы «Минотавр». Бесплатная демонстрация последней модели нашего пылесоса. Могу я видеть хозяйку этого дома?
– Я хозяйка дома, – заявил Теодор, протискиваясь вперед.
– Да? – усомнился мужчина. – А ваша мама дома?
– Одну минуту, – сказал Теодор и обернулся к спальне. – Ma, тут пришел какой-то человек и хочет продемонстрировать свое сама-знаешь-что.
Мамочка вышла из спальни и встала позади нас. На ней была маска зайчика, оставшаяся с Хэллоуина.
– Ой, – сказала она, сняла маску и взяла у Леопольда стакан. – Я думала, это кто-то знакомый. Проходите. Так что вы собирались, э-э… продемонстрировать?
Вошедший смотрел на нее испуганно. Он был невысокого роста, в дешевеньком костюме, довольно молодой, но с мешками под глазами. И волос на нем было на удивление много – даже на руках росли.
– Вы хозяйка этого дома? – спросил он недоверчиво.
Мамочка действительно выглядит невероятно молодо. Глаза у нее огромные, темные и блестят так, будто она в любой момент готова залиться слезами. Она и вправду часто ими заливается. Я предлагала собрать их в баночку: мы бы их тогда заморозили и продали – для научных исследований или в такую косметическую фирму, где не хотят убивать животных, а просто доводят их до слез.
– Вы, должно быть, из фирмы «Минотавр»? – спросила мамочка. – Кажется, я с вами уже беседовала. В газете было объявление о бесплатной демонстрации. Может, войдете?
Мы расступились. В руках у мужчины был огромный чемодан, в который легко поместилась бы виолончель.
– Так-так, – сказал он, оглядываясь по сторонам.
Потом он открыл чемодан и достал оттуда сверкающий хромом аппарат, который вполне мог оказаться двигателем космического корабля или, на худой конец, межконтинентальной ракеты.
– Bay! – воскликнул Пирс, подошел поближе и погладил блестящий бок. – Ничего себе!
– Мощность мотора – тридцать пять лошадиных сил, – сказал человек, присев рядом с Пирсом, и потер пылесос тряпочкой. – Этого достаточно, чтобы на малолитражке объехать весь Париж. Между прочим, меня зовут Стив Хартли.
– Никогда не была в Париже, – сообщила моя сестрица. – А вы бывали в Париже, Стив?
– Зато ты была в Австралии, – сказал Леопольд, пихнув Мариэтту под ребра, – а я никогда нигде не был. – Он обернулся к Стиву Хартли. – Они ездили в Австралию еще до моего рождения. Расскажите нам о своем пылесосе, мистер Хартли.
Стив Хартли среагировал так, будто вопрос задала мамочка. На Леопольда он внимания не обращал.
– «Минотавр» может то, чего ни один другой пылесос не может, – сказал мистер Хартли. – Эта модель оснащена специальным стеклянным пылесборником. В доме есть матрас?
– Сюда, – сказала мамочка и повела его через наш так называемый холл в свою спальню, обитую пластиковыми панелями, якобы имитирующими дерево. Кровать была застелена кружевным покрывалом на бледно-розовой подкладке. Окно в спальне одно, с белыми пластмассовыми жалюзи под бамбук, которые недавно повесил Пирс. Один угол до конца не опускается, так что видны стоящие во дворе мусорные баки.
– Вы не будете возражать, если я освобожу матрас? – осведомился мистер Хартли.
Он свернул одеяло с простынями и спросил, где находится розетка. Леопольд вставил штепсель, и мистер Хартли включил свой агрегат. Тот издал рев, вскоре перешедший в истошный вой.
– Странно! – Мистер Хартли изо всех сил старался перекричать пылесос.
– Что странно? – крикнула мамочка.
– Обычно он работает практически бесшумно. Это временный шум, и, уверяю вас, на качестве работы он не сказывается. Во время сна с вашей кожи осыпаются мертвые клетки, которые проваливаются в матрас. Весь матрас ими битком набит. Только «Минотавр» может их высосать, не повредив при этом самого матраса.
– Очень интересно! – проорал Теодор.
– Что интересно? – спросила я.
– Все твое прошлое – в матрасе, – пояснил он – Если не менять матраса с рождения до смерти, ученые, наверное, смогут путем взлома генетических кодов проиграть всю твою жизнь заново.
– Взлома генетических кодов? – переспросила я.
– Для этого как раз и выуживают мертвые клетки. Видела, как прихорашиваются шимпанзе? Ловят на себе блох, соль с кожи слизывают?
Стив Хартли еще несколько минут водил щеткой по матрасу, потом выключил пылесос, который взвизгнул, грустно заворчал, рассерженно икнул и наконец затих.
– Вообще-то он не должен гудеть после того, как его выключают, – сказал мистер Хартли озадаченно. – Его надо слегка подрегулировать. Любую приобретенную вами модель «Минотавра» мы с удовольствием отладим для вас в любое время, причем бесплатно. На наши пылесосы выдается бессрочная гарантия. А теперь я бы хотел показать вам вот что.
Он обращался к мамочке, но мы все толпились рядом. Сзади у пылесоса торчало нечто странное – хромированная коробочка со стеклянной крышкой. Он заглянул в нее.
– А мне можно посмотреть? – спросил Леопольд.
– Минуточку, – сказал мистер Хартли. Он открыл крышку и достал с самого дна комочек ваты. – Взгляните! – провозгласил он и гордо продемонстрировал нам ватку. – Видите, какая серая? Модель «Минотавр – триста пятьдесят» за столь короткий период времени высосала из вашего матраса такое количество мертвых клеток, что ватный шарик посерел. Неужели вам приятно спать на матрасе, набитом мертвыми клетками? А давно ли вы чистили матрас изнутри?
– В этом сосуде все мое прошлое, – сказала мамочка и протянула к нему руку. – Отдайте его мне.
– Нет-нет, – нервно ответил мистер Хартли. – Это то, что у нас называется сухим остатком.
– Знаешь, Теодор, – сказала мамочка, – слушая вас с Мод, я вот что вспомнила: между нами и шимпанзе всего один процент генетической разницы. Всем известно, что шимпанзе – грязные и злобные животные. Есть множество других человекообразных обезьян, милых и добрых. Но ближайшие наши родственники – шимпанзе.
– А мой папа? – спросил Леопольд.
– Готов поспорить, – сказал Теодор, – что ватка была серой еще до того, как вы начали пылесосить.
– Разумеется, нет, – ответил Стив Хартли возмущенно. – Разве вы не видели, какой белой она была вначале?
– Не видел, – сказал Теодор, взял с ночного столика штуки три-четыре недоеденные и припасенные мамочкой булочки и кинул их в переполненное мусорное ведро. – Вполне допускаю, что она могла быть серой и раньше.
Стив сердито вздохнул и многозначительно взглянул на мамочку, словно ожидая поддержки.
– Давайте я продемонстрирую все еще раз, – сказал он и достал из огромного отсека для щеток белый пушистый квадратик. – Белый! – объявил он, укладывая ватку в хромированный пылесборник, и снова включил свой агрегат.
Тот взревел еще яростнее, чем в первый раз, – казалось, в мамочкину спальню ворвался рой смертоносных пчел. Мы все, пропустив вперед Леопольда, сгрудились вокруг пылесоса, чтобы лично понаблюдать за тем, как мертвые клетки из матраса слетаются в демонстрационный отсек. Но внезапно туда посыпались клочья материи и обрывки поролона. Пылесос зашелся кашлем и угрожающе зарычал.
– Хватит! – закричала мамочка. – Он же рвет мой матрас!
– Скорее! – велел мистер Хартли. – Скорей выключайте!
Похоже, он таки запаниковал – ведь он знал, где выключатель, а мы нет. Он, правда, попытался дотянуться до кнопки ногой, но споткнулся и полетел на кровать.
