(Я бы все отдал за такую жизнь. Но я не могу.)
— Женишься на хорватке. Или хотя бы не женишься, а просто так. Там красивые девушки? Ну и давай! Она тебе детей родит. Станешь водить их на хорватские пляжи. И в хорватскую школу. Может, хоть они будут не такими уродами, как мы!
(Я бы все отдал за такую жизнь. Но я не могу.)
— Станешь жить без русского ухарства. Там, наверное, никогда ничего не случается, в твоей Хорватии, да? Купи себе дом с балконом и видом на море. Закинешь ноги на ограждение балкона в тридцать лет и снимешь, только когда умрешь. В семьдесят шесть.
(Я бы все отдал за такую жизнь. Но я не могу.)
— Отличная перспектива.
— Не станешь пробовать?
— Не стану.
— Даже пробовать не станешь? Ну и дурак. Сгниешь тут, в своем болотном городе.
— Ну, сгнию.
— И жениться на хорватке не попробуешь?
— Я боюсь жениться. Я боюсь быть с другими людьми, понимаешь?
— Чего может быть страшного в браке?
— А что я ей дам? У меня ни денег, ни работы. Как я стану ухаживать за будущей супругой? Мне даже поужинать ее не на что.
— Тебе не приходило в голову, что даме может быть интересен не ужин, а лично ты?
— Не приходило.
— Давай купим еще вина?
— На самом деле я люблю людей. Только мне трудно с ними. Я и девушек люблю. Только у той, которая со мной свяжется, жизнь будет ох, как попорчена. Кто захочет жить с парнем, у которого ни денег, ни работы?..
— Со мной же ты разговариваешь.
— Разве это разговор?
— Может, и сексом займемся?
— Ты бы стала?
— Нет, наверное. Но когда парень орет, что у него уже несколько лет не было девушки… Кто хочешь почувствует себя охотницей.
— Я не орал. Ты спросила, я ответил.
— Не злись. Давай купим еще вина.
Мы помолчали.
(Даже я еще помню, как люди из России мечтали уехать в могучие западные державы. Но к началу XXI века что-то будто сломалось. Теперь все хотят жить в карликовых государствах-калевалах. В Финляндии, в Новой Зеландии, в Латвии… в Хорватии.
Чем карликовее, тем лучше. Чтобы там не было ничего могучего. Чтобы никогда ничего не происходило.)
Марта веселилась:
— Прекрати молчать. Поговори с девушкой. Что ты молчишь? Сейчас же расскажи мне о своей Хорватии! Там красиво?
— Очень.
— Это как что? Как Кипр?
— С ума сошла? Хорватия — это как Венеция, только маленькая. И туристов нет. Оттуда и ехать-то до Венеции часа три вместе с очередью на границе.
— Серьезно?
— Там на побережье есть такой город, называется Ровинь. Я когда до него доехал, чуть не расплакался. Городок на холме, двери домов выходят на лагуну, над городком — венецианская башенка и абсолютная тишина.
— И что?
— Не понимаешь? Это в точности как Венеция, только все дешево и никаких туристов.
— Серьезно?
— В Венецию хорошо приехать на недельку. Дольше ты там с ума сойдешь. А тут все то же самое, только все дешево и очень тихо.
— Ну так и поезжай! Я же, видишь, уехала!
(Я стану поздно просыпаться. Выходить на балкон. Смотреть на Адриатику. Пить кофе из крошечных чашечек. Разговаривать вполголоса и редко. Перестану биться в вечной русской истерике. Буду жить долго и тихо. Перееду в этот чудный край, и больше в моей жизни не произойдет ни единого события.
Продать квартиру родителей. За эти деньги в городке Ровинь можно купить венецианское палаццо XVI века. Немного потратиться на ремонт и жить. Идеальный вариант. Море. Улыбчивые девушки: с одной стороны, такие же славянские, как я, а с другой все-таки средиземноморские…
Плохо только, что кофе здесь пьют из совсем крошечных чашечек. Не поймешь, то ли это они всерьез, то ли придуриваются. Я так не люблю. Но если надо — научусь.)
— Ну так и поезжай.
— Может, и уеду.
— Никуда ты не уедешь. Всю жизнь станешь мотаться с места на место. Всю жизнь будешь один. Проживешь несчастным и умрешь никому не нужным.
Мы помолчали. Вставая, Марта спросила:
— Ко мне точно не пойдешь? Секс там, то-сё?
— Нет. Спасибо.
— Тогда пока.
Она ушла.
Часть четвертая:
Пуля голубых небес
13. Вавилон, бывшая столица мира
Есть на планете места, где никогда не бывает зимы. Там круглый год играет пляжная музычка и даже в январе можно купаться. Обеденный перерыв там длится с полудня до 17.00, а для белых он длится вообще круглые сутки. Каких-то сто лет назад все эти прекрасные места были колониями.
В 1883 году «Международная компания спальных вагонов» запустила легендарный рейс Париж — Стамбул, больше известный как «Восточный экспресс». Рекламные постеры уверяли, что экспресс — самый роскошный способ передвижения с момента изобретения колеса.
Купе первого класса были оформлены по эскизам модного дизайнера Альфонса Мухи. Вагоны имели особую подвеску, поглощавшую стук колес. Оконные рамы были изготовлены из дорогостоящего красного дерева. К потолку были привешены бра из хрусталя. На полу лежали настоящие бухарские ковры. В каждом купе имелась отдельная ванная комната. В каждой ванной комнате имелись водопроводные краники из позолоченной бронзы.
Повара в вагон-ресторан организаторы аттракциона переманили из парижского Ritz. Отобедав, можно было перейти в обитый кожей сигарный вагон, в котором имелась неплохая библиотека и лучшая в Европе коллекция портвейнов.
До Стамбула «Восточный экспресс» шел 84 часа. Дальше можно было пересесть на «Багдадский экспресс», а в Багдаде — на индийский Royal Orient, иначе называемый «Дворец на колесах». Ты прибываешь на вокзал, и туземцы почтительно сгибаются в поклоне: «Гуд морнинг, белый сахиб!»
Смуглые носильщики отнесут багаж, а если надо, то и тебя самого. Черный повар приготовит обед. Няня-филиппинка присмотрит за детьми. Ты можешь развалиться на веранде, пить свой кофе и лицом ловить бриз с океана. Курить кальян… Кататься на верблюдах… Или на слонах…
А можно с самого утра пить не кофе, а бурбон — кто осмелится спорить? Или не лицом ловить бриз, а круглыми сутками валять на кровати грудастых колониальных девок. Они станут радостно отдаваться за зеркальце и связку бус. Уходя, они поклонятся и со смущенной улыбкой скажут: «Спасибо, white sir!»
Если не хочется сидеть на одном месте, то можно отправиться в круиз по Нилу. Все то же самое, только за иллюминатором каждый день новые прекрасные виды. Круиз начинался в Александрии, в супердорогом мавританском отеле «Сесил», а заканчивался спустя девять дней в Асуане, на веранде отеля «Old-Cataracte» (любимом отеле Эркюля Пуаро).
Люстры в каюты прогулочных теплоходов были заказаны точно такие же, как в холле отеля «Негреско» в Ницце: 1680 хрусталиков в каждой. Ковры изготовили мастера-ковроделы из Обюссона: чтобы повесить самый большой ковер в кают-компании, была задействована бригада из 14 рабочих и особый подъемник.
Длительность круиза составляла девять суток. Реклама уверяла, что это будут самые волшебные девять суток вашей жизни. На протяжении поездки пассажиры могли бесплатно получать фрукты и десерты. Вечерами на палубе их вниманию предлагались изысканные североитальянские вина. Каюты были отделаны мрамором и зеркалами. В этих зеркалах отразился весь XIX век.
Обидно: при разделе курортов англичанам досталась Индия, французам Сиам, а русским всего лишь Сочи и Юрмала. Европейцы катались «Восточным экспрессом» до Стамбула, а русские в то же самое время, прорубаясь через тайгу и сопки, строили самую длинную железную дорогу на планете — Транссибирскую магистраль.
Пару лет назад у меня кончился срок действия загранпаспорта, а денег, чтобы быстренько оформить новый, не было. Несколько месяцев подряд я ездил внутри страны. Тоже неплохо: я побывал в куче мест, в которых давно собирался побывать, да как-то не выходило. Например, прокатился по Транссибу и съездил в Тыву.
Транссиб и до сих пор единственная внятная дорога через русскую Сибирь. Там, где при Александре III не проложили рельсы, передвигаться сегодня можно только с помощью вертолета. Маленькая буддийская Тыва как раз из таких мест. Транссибирские рельсы довезут вас только до Красноярска. Там придется пересесть на местную электричку и доехать до города Абакана, стоящего у подножия Саянских гор. Через Саяны придется двигать уже не поездом, а на хлипкой «Газели».
Тыва — последнее территориальное приобретение русских. К СССР ее присоединили в 1944-м. Тут и до сих пор почти не говорят по-русски. Бедность настолько вопиющая, что зарезать вас могут просто за пару ботинок с целой подошвой.
К концу Второй мировой Тыва еще оставалась независимой, а хозяином мира в тот момент уже был СССР. Если бы русские захотели присоединить не крошечное буддистское княжество, а сделать весь Китай шестнадцатой республикой Союза — кто бы им помешал?
