Наверное, я не отец, а тряпка.
Мой отец меня никогда не обнимал.
А мне так хотелось.
А потом он бросил нас – я был сам не свой. Наверное, где-то в особом счету у меня было записано количество обниманий, которые я так и недополучил.
Так что со своим я обнимаюсь. По каждому удобному случаю. Кажется, это ему тоже нравится. Или мне только кажется? Да нет – точно…
Перед сном он приходит поболтать.
Говорит какую-то ерунду про друзей, про песни, про певиц. Он с утра до вечера может слушать музыку и обсуждать.
А я ему: «Да… да… конечно…» – мне все равно, что он скажет. Наверное, в свои пятнадцать я тоже нес околесицу. Главное, что можно смотреть, как он улыбается, как загораются его глаза.
Хорошо, что он не пошел в Нахимовское. Я ему предложил, но он отказался. Он другой. И в этом он не виноват. Он мало читает.
Я объясняю ему, что чтение важно для развития внутренней речи, а без нее нет человека.
Такое впечатление, что говорю с забором.
Тогда я беру в руки мандельштамовский «Камень»: «… и в лазури почуяли мы ассирийские крылья стрекоз, переборы коленчатой тьмы…»
Когда я читаю, ему нравится.
Тогда буду читать ему я. Неважно. Пусть хоть так.
Мне нравится, что в метро мы стоим рядом. От станции к станции. Тесно. Много людей. Потом он выходит, не обернувшись.
А я ждал, что обернется? Может, и ждал, но так тоже ничего.
Мне пишут письма. Открываю, а там: «Саня! Тут мне только что рассказали историю. Слушай!
Служил в краях нехоженых на подводной лодке командир, который очень любил из ружья стрелять. Даже в дальние походы с собой винтовку брал. Ну мало ли, у берега всплывут. И какую дичь заметит с капитанского мостика, так всё пристрелить норовит. Видать, папа у него был мамин– сибиряк и белке в глаз бил. Надо сказать, что капитан этот стрелял очень даже неплохо. Так вот, всплыли они как-то у родного скалистого берега, не знаю уж по какой причине, но только заметил вдруг капитан со своего мостика, что на утесе олень стоит, да так красиво, гордый такой, одинокий, на фоне хмурого северного неба. Принесли кэпу винтовку, он тщательно прицелился, все свободные от вахты сбежались посмотреть на это представление, ставки делать стали, попадет или нет… Раздается выстрел, олень как подкошенный падает с обрыва в воду – буль!.. за ним следом летят нарты и чукча…
Короткая немая сцена…
Наши действия? «Срочное погружение!!!!!!!»
А вот еще: «У одного знаменитого поэта и прозаика жила огромная черепаха, и по ночам он, вставая поссать, все время об нее спотыкался. И вот он решил ее пометить: нарисовал круг фосфоресцирующей краской и внутри надписал. И пришел к нему в гости другой поэт и прозаик – зачинатель национальной идеи. Напились они хуже свиней, а среди ночи приятель будит хозяина и говорит: «Я допился. У меня белая горячка. На меня сейчас светящийся круг наползал, внутри у него череп с костями и написано: «Хуй!»
Да! Чуть не забыл. По поводу последнего слова предыдущего рассказика.
На днях мой знакомый передал мне достаточно любопытный документ. Его приятель проходил практику в Ростовской военной прокуратуре и, просматривая уголовные (и не очень) дела, наткнулся на объяснительную записку некоего каноника Платонова Е. П. Суть же самого дела заключается в том, что означенный каноник в момент крайнего душевного волнения послал военного комиссара Ворошиловского района города Ростова-на-Дону гражданина Рожкова туда, куда обычно военных комиссаров не посылают. Тот обиделся, подал заявление и т. д., и т. п. Впрочем, сам текст заявления каноника, который ниже приводится полностью, без изменений, сокращений и с сохранением всех фамилий, проиллюстрирует ситуацию гораздо ярче, нежели это смогу сделать я.
Итак:
«Римско-католическая церковь.
Ростовское-на-Дону собрание
христиан «Слово Божие»,
г. Ростов-на-Дону,
ул. Красноармейская, 126,
тел. 676923,
исх. № 43 от 11.12.99 г.
Слава Иисусу Христу!
Прокуратура Ворошиловского района
г. Ростова-на-Дону,
монсеньору Украинцеву В. Б.
Евгений Платонов по вразумлению Божьему заявляет:
Возрадуемся о Господе!
Уважаемый Вадим Борисович!
Поминая всех святых, ставлю Вас в известность, что слово «хуй» является общенародным и общеупотребимым обозначением мужского полового органа и применительно к обладателю такового – Рожкову – гражданину и комиссару, не имеет оскорбительного значения по целому ряду причин.
1. Рожков сам пользуется этим словом применительно хотя бы к собственному половому органу, этот солдафон слишком примитивен, чтобы называть «хуй» «пенисом».
2. Ни в слове «хуй», ни в самом мужском половом органе нет ничего оскорбительного.
2.1. У Бога тоже есть хуй! Общеизвестно, что первый человек – Адам – был сотворен по образу и подобию Божию, т. е. с хуем!
2.2. Хуй является инструментом во исполнение воли Божией: «Плодитесь и размножайтесь» (Бытие. 1,28). Сам-то Рожков, в отличие от Христа, непорочно зачатого, был зачат с помощью хуя!
3. Платонов использовал слово «хуй» применительно к направлению движения Рожкова, но не к самой личности комиссара, не называя его ни «хуем», ни какой-либо хуевой частью, к примеру, «залупой».
4. Само по себе «посылание на хуй» носило для Рожкова исключительно рекомендательный характер: Платонов не толкал комиссара в спину и не принуждал его иными способами к движению в указанном направлении.
4.1. К тому же «рекомендация к движению» имела самый общий характер и не несла в себе никакой конкретики: Рожков не был проинформирован, в направлении чьего именно полового органа ему следовало бы совершить движение, не был разработан для комиссара и план действий в конкретной точке маршрута.
5. Честь мундира должностного лица также осталась незапятнанной, поскольку Платонов не давал рекомендации к движению непременно строевым шагом (левой! левой!), при погонах и в служебное время. Нет, в указанном направлении можно выдвигаться в домашнем халате и тапочках.
6. Обращаю Ваше внимание на отсутствие законодательных и нормативных актов, квалифицирующих слово «хуй» и его применение в указании маршрутов в качестве оскорбления и дозволяющих проводить следственные мероприятия в отношении Евгения Платонова!
6.1. Мнение Рожкова о нанесении ему оскорбления чисто субъективно, не соответствует действительности и является следствием как скудоумия, так и морального уродства комиссара, порожденного отсутствием у него чувства юмора.
Поэтому римско-католическая церковь рекомендует Вам закрыть «дело Платонова» за отсутствием состава преступления. Во имя Отца, и Сына, и Святого Духа. Аминь.
С молитвою о Вашем добром здравии и служебном процветании
Милостью Божией,
Каноник Ростовского-на-Дону
Собрания христиан «Слово Божие»
Начальник канцелярии Е. П. Платонов».
Как тебе?»
А это письмо мне прислали как свидетельство очевидца недавнего облета русскими самолетами американского авианосца «Китти Хок» в Японском море.
Справка: это тот самый авианосец, который в свое время насадил себе на нос нашу подводную лодку 671-го проекта. (На ней служил мой товарищ Валера Давиденко, и они получили после этой встречи в самой попке дырку размером с трамвай. Чуть не утонули к такой-то матери и остались на плаву только благодаря полному штилю. Трое суток плыли вдаль.)
Но вернемся к письму.
Его написал пилот РА-18, который находился на борту во время этого случая. Интересное чтиво, говорящее о том, что по уровню разгильдяйства военные всего мира просто братья родные.
Комментарии в скобках добавлены для уточнения и объяснения военного жаргона и терминов.
«…Плавание было приятно легким и даже интересным: 54 суток в море, 40 – в порту и 45 часов полетов в одном только октябре месяце! Да уж мы отлетали свои задницы! С тех пор как я стал одним из трех командиров отрядов, я много летаю. Вот интересная история (и это не пиздеж).
Сижу я и болтаю о всякой хуйне с моим исполнительным офицером, и мы слышим звонок из БИЦ (Боевой информационный центр).
Они говорят: «Сэр, мы засекли русские истребители».
Капитан отвечает: «Объявляйте тревогу. Поднимаем истребители».
Но из Центра говорят, что можно объявить только «Тревогу-30» (вылет через 30 минут с момента объявления).
Капитан выматерился и сказал: «Поднимайте в воздух все, что возможно и как можно быстрее».
Я побежал к штурманскому телефону и связался с дежурным офицером эскадрильи.
В тот день дежурила не наша эскадрилья, так что я велел ему выяснить, кто дежурит, и сделать так, чтоб они подняли свои задницы и мчались на взлетную палубу (только «Тревога-7» предполагает, что вы уже на взлетной палубе и готовы подняться в воздух, а «Тревога-30» означает, что вы еще сидите в комнате ожидания).
Короче, через 40 минут после объявления тревоги русский СУ-27 (истребитель, схожий с F-15) и СУ-24 (ударный истребитель – подобие F-111) на скорости 500 узлов прошли прямо над башней «Китти Хок»… прямо как в кино «Топ Ган».
