— Он поступает, как настоящий отец, — Аня не смогла не заступиться за Леонида, хотя в душе понимала, что Мила абсолютно права, — девочка всегда должна знать, что у неё есть надёжное отцовское плечо.
— Ты сейчас сказала совсем, как Лёнька, — рассмеялась Мила, — прямо слово в слово!
— Вот видишь! — Анюте было приятно слышать эти слова, — Значит, он прав!
…Расплачивалась Мила сама, несмотря на протесты Анны — она просто положила деньги на стол и утащила свою спутницу за руку.
— Аня, успокойся, — отвечая на возражения, Лапина взяла ту под руку и направилась к выходу, — в следующий раз ты меня угостишь. А, вообще, это такие мелочи…
— Всё равно, мне неловко… — Анна качнула головой, — Я как-то не привыкла… Ну, правда, Мил, я чувствую дискомфорт, когда кто-то платит за меня, я потом спать не могу!
— Господи, Аня, какая ты смешная! — Мила бросила на подругу весёлый взгляд, — Да если бы ты знала, как я благодарна вам с Сашей!
— Нам?! — Анна изумлённо приподняла красивой формы брови, — За что?!
— За то, что Лёня сейчас почти всё свободное время проводит с вами. Ты даже представить не можешь, что это для меня значит…
— Почему?..
Оставив вопрос без ответа, Мила неожиданно замолчала. Они неторопливо шли по улице, усыпанной опавшей листвой, которую ещё не успели собрать дворники, и их шаги были почти беззвучны. Переспрашивать Анна не стала — глядя, как её спутница задумчиво смотрит себе под ноги, она тоже замолчала. Ей показалось, что Мила не хочет говорить, и даже жалеет о том, что завела этот разговор, но пройдя молча несколько минут, та неожиданно решила всё объяснить.
— Я, конечно, понимаю, что бизнес обязывает… и Лёнька должен поддерживать связи со многими нужными людьми. Но, знаешь, Аня, среди этих людей есть такие, которых я не хотела бы видеть в числе наших друзей. А они не просто в числе друзей… они ему стали как родственники. Он такой… ему нужно постоянно с кем-то общаться… кому-то помогать… вернее, брать шефство. Да-да, не удивляйся. Есть у него такая черта. А вот сейчас я более-менее спокойна. Он полностью переключился на Сашу, и его встречи с теми людьми носят теперь чисто деловой характер.
От этого признания Милы Анна невольно смутилась. Она была уверена, что объектом интереса Лапина является не столько её муж, сколько она сама.
И что интерес этот — взаимен… она с ужасом для себя убеждается в этом с каждым днём всё больше и больше.
Вернувшись домой, Анна застала сына, лежащего на кровати. Дима был бледным, и руками держался за живот. На вопрос матери, что случилось, он пожаловался на боль в животе и тошноту. Испуганная Анна тут же набрала номер квартиры Лапиных — Мила была детским врачом, и могла дать нужную консультацию.
Расспросив в подробностях, что ел ребёнок, и есть ли у него температура, она посоветовала Анне сходить в аптеку и купить некоторые лекарства.
— Скорее всего, это отравление, — Мила разговаривала из прихожей, одновременно снимая обувь, — Аня, ты не паникуй, дай ему сейчас уголь и купи то, что я тебе продиктовала. Проверь живот на болезненность… и следи за температурой. Если что, сразу вызывай скорую…
— Спасибо, Мила… — Анна не сводила тревожного взгляда с сына, — Я сейчас сбегаю в аптеку…
— Да, и угля дай не меньше четырёх таблеток! — как будто вспомнив о чём-то, воскликнула Лапина, — Ой, Аня, подожди… кто-то пришёл… я сейчас…
Анне было слышно в трубку, как хлопнула входная дверь квартиры Лапиных. Почти сразу же раздался громкий голос Леонида.
— Слушай, почему я должен искать тебя по всему городу?! — вместо приветствия Лапин обрушил на супругу гневную тираду, — Ты что, забыла, что Кристинку нужно встречать от подруги?!
— Мне кажется, это ты забыл, — несмотря на грубый тон мужа, Мила отвечала совершенно невозмутимо, лишь чуть приглушив голос, — а, вообще, здравствуй.
— Что я забыл?! — Лапин и не подумал ответить на приветствие, — Ты же знала, что она пошла к девчонкам! Если не получилось у тебя, могла просто мне позвонить, я бы сразу поехал за ней.
— А где она сейчас?
— Её уже везут! Сидоренко сам везёт… позвонил мне! А я ни сном, ни духом, на тебя надеюсь!
— Лёня, ты, наверное, забыл, что я сегодня собиралась в салон?
— Мне больше делать нечего, только помнить про твои походы в салоны!
— Мы вчера с тобой разговаривали, ты ещё сам сказал мне, чтобы я обязательно позвала с собой Аню!
— А, ну да… — Лапин резко сбавил тон, — Действительно… ну, и как? Сходили?..
— А ты не замечаешь?.. — судя по тону, каким Мила задала этот вопрос, она сейчас демонстрировала мужу новую причёску.
— Вроде бы то же самое… или нет?.. — видимо, при этих словах Лапин пожал плечами.
— Нет, не то же самое, — теперь голос Лапиной звучал несколько обиженно, — впрочем, ты прав… Всё то же самое.
…Анне было неловко слушать разговор супругов — судя по всему, Мила совсем забыла, что попросила её подождать и просто отложила трубку. К тому же, нужно было срочно идти в аптеку, но она не могла заставить себя нажать на отбой. Слова Людмилы о том, что Леонид сам посоветовал ей позвать её, Анну, в салон красоты, привели в замешательство. Что это было — простая вежливость, или она, действительно, так ужасно выглядит, что посторонний мужчина считает, что ей необходим поход к парикмахеру?!
…Но, судя по реплике его жены, он вовсе не обращает внимания на женские причёски… Или это касается только причёски самой Милы?..
…Пересилив любопытство, Анна всё-таки поставила трубку на базу. Всю дорогу до аптеки, которая находилась в соседнем доме, она чувствовала, как её щёки не просто горят — они буквально полыхают! Мало того, что ей пришлось лишних полтора часа просто ждать, пока увешанной драгоценностями Миле сделают модельную стрижку, а потом — дорогой маникюр, так, оказывается, всё это было с подачи Леонида! Но он прекрасно знает, что у них с Сашей сейчас финансовый напряг… Саша только вчера говорил с ним по телефону на эту тему.
И ещё этот кофе, за который заплатила Лапина…
Почему-то сейчас Анне казалось, что она выглядит жалкой, бедной родственницей… она успокаивала сама себя, что ничего страшного не произошло, ну, мало ли, предложил и предложил… Ну, заплатила Милка за кофе — невелики деньги… Она и сама бы так сделала в другой ситуации.
Но чувство неловкости не оставляло её до позднего вечера, и даже вернувшийся с работы Александр заметил волнение жены. На его вопрос, что случилось, Анна ответила уклончиво. В душе ей очень хотелось всё рассказать мужу… но она не знала, как передать ему подслушанный разговор, а, самое главное, как объяснить собственную реакцию на слова Лапина. Ответив что-то невнятное, она уселась возле больного сына и принялась поить его лекарствами.
— А это что такое?.. — поправляя длинную прядь волос, Анна заметила на Димкином лбу, рядом с виском, небольшую, но глубокую ссадину, окружённую явным синяком, — Дима, откуда у тебя эта царапина?
— Я нечаянно об угол ударился, — судя по тому, как сын отвёл глаза, он говорил не совсем правду, — да ерунда, мам. Завтра заживёт.
— Расскажи, как это было, — заподозрив неладное, Анна внимательно следила за выражением лица Димы, — как можно удариться об угол так, чтобы рассадить висок?
— Ой, мам, я уже не помню… — мальчик нарочно закрыл глаза, притворяясь, что хочет уснуть, — Не обращай внимания.
— Дима, ты хоть понимаешь, что это — висок?! — осторожно трогая подушечками пальцев травмированную кожу, Анна строго нахмурила брови, — А, если бы ударили чуть правее?
— Не ударили же… — нечаянно проговорившись, сын тут же попытался исправиться, — Вернее, никакого удара не было. Просто я не вписался в поворот.
— Не ври. Ты подрался?
— Мама, — Дима снова открыл глаза, — я ни с кем не дрался. Если бы я подрался, тебя бы вызвали к директору.
— Я всё равно узнаю правду. И не забывай, что обманывать родителей — нельзя.
— Я не обманываю…
Анна волновалась не зря. Несколько дней назад, ведя урок в одном из старших классов, она была вынуждена наказать одного очень дерзкого ученика — тот демонстративно расхаживал по классу во время урока, громко разговаривал и на замечания Анны не реагировал. На её требование дать дневник, ученик, которого звали Максим Казаков, только насмешливо скривил губы и ответил, что забыл его дома. Понимая, что парень врёт, Анна пообещала позвонить его родителям, но Казаков только рассмеялся.
"Можешь смеяться сколько угодно, но завтра же я вызову в школу твоего отца", — Анна старалась не повышать тона, но удавалось ей это с трудом.
"А у нас дома засекреченный телефон", — парень явно издевался над преподавательницей, красуясь перед девчонками.
