- На чем повез?
- По дороге попуткой ехали, а потом я его волок на себе, до моря. Его же найти были должны, понимаешь? И чтоб водичкой отмыло, - Юрген замолчал и надолго присосался к бутылке.
- Ну и что потом?
- Что, что… Завалил я его.
- Чем?
- Руками, - Юрген поставил бутылку на стол и показал лапищи. - А нож я забыл взять. Хотел взять в “Моряке” и забыл.
- И чем же ты ему голову отрезал?
- Крышкой от консервной банки. Мышцы перерезал, а шейные позвонки просто открутил, как гусю, - Юрген тупо уставился на свои руки. Это был тот самый человек, о котором еще недавно было сказано, что он чувствительный и ранимый, как ребенок. - Но сначала я нашел кусок ракушечника и раздолбал ему грудь, - Юрген снова схватился за бутылку и сделал большой глоток. - Ну, дракона, понимаешь? Чтобы не было видно, что наколка свежая. Может, и перестарался, пьяный был. Он же и так был весь в синяках, матросня поработала. А потом я начал оттирать ему ладони. Долго тер. Сначала сыпал мокрый песок, а после тер его же майкой, пока вся кожа не слезла. Вообще, его должны были найти через пару дней, по моим подсчетам.
- Откуда ты мог знать, что его вообще найдут?
- А что тут знать? Я же его вкинул прямо в садок. Сам садок стоит в миле от берега, ты что, не видел? Мелко там, сеть закреплена грузами и буями, - он ухмыльнулся. - Считается, что рыбари сгружают туда мелкую рыбу, которую не успевают продать, ну, чтобы не протухла. Оно так и есть - сверху килька, кучей держится, потому что ее осетр пугает, который внизу. Они там осетра прячут, понимаешь? А сверху ничего не видно.
- И ты что, милю плыл с трупом под мышкой?
- А что тут плыть? Ну, я, конечно, подмостил его камышом, чтоб плавучесть была.
- А куда ты голову дел?
- В Бокатере утопил, в болоте. Туда же и барахло его кинул. Ты знаешь, старик, - Юрген медленно растянул губы в усмешке, - мне сразу в голову не пришло, а теперь вот озарение наступило, может, и моему деду кто-то вот так же башку отмандячил? Вот он стоит, дед, - Юрген буднично указал бутылкой на скелет у подножья лестницы.
- Что? Этот летчик?
- Не летчик, старик. Летчики не летают в мундирах и фуражках. Летчики летают в комбинезонах и шлемофонах. Мы с Ингой самолет нашли в Бокатере, немецкий. И ничего там больше не было, кроме этих тряпок. Форма эта лежала в дюралевом ящике, потому и сохранилась. Дед меньше в земле пролежал, но от костюмчика его только пуговицы и остались. Потом уже Инга напялила это барахло на деда. А я не возражал - все-таки не голый.
- Откуда тут взялся скелет твоего деда?
- Я выкопал. Хотел с собой в Германию увезти. Или в Швецию, к Инге. Она же там кладбище унаследовала, гы-гы, свой склеп имела, баронесса. Любил я деда, понимаешь? Он меня воспитал. Папаша мой говнюк были и алкан. А мать умерла, когда мне было пять лет. Дед и воспитывал, к морю приучал. И не только к морю, - Юрген ухмыльнулся и отхлебнул из бутылки. - Ну вот, я и решил забрать его с собой, чтоб рядом был. Ну, а потом то, да се… Короче, Инга его собрала, скрепила проволокой. Ну и поставили мы его здесь, до поры до времени. А мундир уже потом надели, чтоб дырок не было видно. У него там некомплект, понимаешь? Ребер не хватает, раскрошились и повыпадали. Так вот, черепа я в могиле не нашел. Ночью копал, темно было. И гроб уже просел, дерьмовый был гробишко, с землей все перемешалось. Ну и под бухом был, сам понимаешь. Хотел потом еще покопаться, но, - Юрген заржал, - ты не поверишь, приходит эта придурковатая Марта и приносит череп. Вот так вот и приносит, в мешке. На, говорит, это голова твоего деда. Ну, я взял, бельма глиной залеплены, видел? Пытался отковырять, ничего не вышло, присохло намертво. Ну, примерили мы с Ингой, вроде подошло, так и осталось.
- И что, ты ее ни о чем не спрашивал, Марту?
- А что с нее возьмешь, с дуры? А пальцем тронь, все местное рыбачье прибежит, с ножами.
- Как умер твой дед?
- Ну, как деды помирают? Умер и умер.
- Ты был на похоронах?
- Нет. В первом своем плавании был, какие похороны? Папаша мой сам и хоронил, на хуторе жили, кому же еще, а от него разве можно было чего-то добиться? И с плавания с того я только через три года вернулся, так уж получилось. Сейчас уже никого не спросишь, все померли. Один раз, - Юрген облизал губы, - я хотел разнести этот череп на куски из пистолета, Инга не дала.
- Зачем?
- Не знаю, - Юрген снова отхлебнул из бутылки. - Во мне сидит черт каждый раз, когда я вижу что-нибудь ценное или дорогое, или хрупкое, или такое, что все люди уважают, мне хочется разнести это на куски. Череп-то, может, и вправду дедов. Да что там череп! Что может быть дороже жизни? А я все время разносил свою жизнь на куски. Каждый раз, когда что-то налаживалось, мне черт говорил - разбей! И я разбивал. Однажды, - Юрген пьяно оскалился, глаза у него уже основательно налились кровью, - я видел в Лондоне Элтона Джона, случайно. Он вылез из лимузина и хотел быстренько куда-то пройти, в отель, кажется. Но быстренько не получилось. Сразу образовалась толпа. Ну, охрана, конечно. И получился такой коридор. И вот он проходит мимо, рядом совсем, в этом своем белом прикиде с розами, все лапы к нему тянут, а мне, знаешь, чего больше всего хотелось?
- Чего?
- Плюнуть ему на рукав. Или еще лучше - блевануть так, чтоб брызги по всему пинжаку. Ты думаешь, я боялся, что мне морду набьют? Ничего я не боялся, я просто не успел.
- Ладно, Юрген. Что ты собираешься делать сейчас?
- Сейчас? - Юрген быстро потер покрасневший нос. - Сейчас я собираюсь не упустить свой шанс.
- Ты собираешься найти Элтона и заблевать ему пиджак?
- Нет, - Юрген был не в том состоянии, чтобы понимать иронию. - Нет, старик. У меня снова пошла пруха, понимаешь? Мне повезло. Теперь я постараюсь ничего не обгадить.
- О чем ты говоришь?
- Мы с Ингой нашли кое-что. Теперь это мое. Я поделюсь с тобой, ты не останешься в накладе, если поможешь мне выбраться, старик.
- Говори яснее.
- Ну… - Юрген наморщил лоб и приоткрыл рот, собирая мысль. Но, мысль что-то не собиралась. - Слушай! - Юрген вдруг вскочил на ноги. - Это надо показать, я не могу так, на словах. Инга бы смогла, а я не могу. Поехали!
- Ты с ума сошел? Тебя могут увидеть.
- Никто меня не увидит в джипе, там стекла тонированные. Ну! Поехали, - Юрген уже приплясывал от нетерпения, банный халат распахнулся, но он этого не замечал.
Через пять минут они катили по степи в сторону, противоположную от задней стороны дома.
- Это недалеко, - возбужденно говорил Юрген, перегибаясь к нему через спинку переднего сиденья и крепко сжимая в руке незабытую бутылку. - Километров семь-восемь.
Диана молча гнала машину вперед. Сначала степь была ровной, в глинистых проплешинах, усыпанных мелкими камнями, потом стала холмистой.
- Стоп! - крикнул Юрген.
Они остановились между двумя невысокими курганами. Юрген выскочил из машины, открыл багажник и, покопавшись в ящике с инструментами, достал короткую саперную лопатку.
- За мной! - крикнул он и, теряя шлепанцы, начал взбираться на один из курганов. Когда они поднялись вслед за ним, он, стоя на коленях, уже долбил глинистую землю.
- Смотри! - он смел рукой пыль с куска камня, обнажившегося в неглубокой ямке. На камне был виден полустертый барельеф - клинообразный меч и часть руки. - Там “баба”, - Юрген ткнул пальцем в землю. - Мы с Ингой нашли ее, потом снова закопали. Теперь смотри туда, - он указал на противоположный курган. - Видишь?
Там лежали какие-то полувросшие в землю камни.
- Пошли!
Они поднялись на вершину кургана. При ближайшем рассмотрении в камнях можно было угадать куски разбитого изваяния: безликая голова в конической шапке, отбитые ноги и часть груди.
- Теперь снова смотри туда, - Юрген указал на вершину холма, с которого они только что спустились. - Понял? Это створный знак, старик. Он указывает на клад!
- Это ворота, - вдруг сказала Диана, - и этот клад может оторвать тебе руки по самые плечи, Юрген.
Они оба удивленно обернулись к ней, Юрген - с открытым ртом.
- Люди видят только то, что хотят увидеть, - спокойно продолжала Диана, присаживаясь на обломок камня. - Они полагали, что эти статуи отмечают места захоронений. Поэтому они тысячи лет ковыряли курганы в поисках сокровищ. Это начали еще эллины. Естественно, статуи сбрасывались вниз, засыпались вынутой землей, разбивались, иногда. Что отодвигало последующие поколения даже от возможности приобщиться к разгадке. Потом музейщики стали растаскивать их по своим кладовкам, понятия не имея об их истинной ценности. Впрочем, сегодня это уже не имеет значения, ценность утеряна вместе со знанием об их точном месторасположении. Изваяния устанавливались всегда попарно, чаще всего на возвышенностях. Они были разной высоты и двух видов: в форме статуй и в форме барельефов. Это была система створов, ворот. Зная, как ею пользоваться, можно было выйти к нужному месту, как по фарватеру.
