Как-то Леонид Петрович сказал Гарику:
– Гарик, вот вам пятьсот рублей.
– Зачем мне? – испугался Гарик. – Я не заработал.
– Вы дослушайте, пожалуйста.
Гарик приготовился слушать.
– Отправитесь в издательство «Никас», где мы с вами прошлый раз грузились. Найдете?
– Найду, – с готовностью согласился Гарик. Он хорошо ориентировался в Москве.
– Там для нас отложен «Русский пятый» – двести пятьдесят пачек. Они получили по обмену, а мы с Мариной у них выкупили на корню.
Гарик кивнул. Он знал, что «Русский пятый» был в этот момент на клубе дефицитом.
– Ну, вот, погрузите на машину и привезете на наш уличный склад. Вместе с водителем разгрузите. Машина подойдет к шестнадцати ноль-ноль. Тентовый «УАЗ». Теперь деньги: водителю – триста за перевозку и сто за разгрузку. Сто – вам, на мелкие расходы: покушать там, попить и вообще…
– Мне не нужно, – торопливо возразил Гарик.
– Нужно, – строго сказал Леонид Петрович, и Гарик согласился.
И они разошлись. Гарик поехал по своему заданию, Леонид Петрович – по своим делам.
Ну что тут долго рассказывать? Нанятая Леонидом Петровичем машина в издательство не пришла. Как потом выяснилось, она по дороге попала в аварию. Гарик подождал, потомился, да и уехал, горестно вздохнув, домой. Можно было, конечно, попробовать нанять какую-нибудь другую машину, и Гарик попробовал. Он вышел на проспект и стал робко поднимать руку. Но транспорт проносился мимо, не обращая на него внимания. Вот Гарик и отправился домой, как уже было сказано, – горестно вздохнув.
Леонид Петрович, уверенный в том, что книги уже отгружены или отгружаются, мысленно подсчитывал завтрашнюю прибыль. Учебник русского языка для пятого класса был в дефиците. Однако просто по военной привычке проверять течение дел, решил позвонить в издательство, чтобы удостовериться, что книги вывезены.
«Каково же было его удивление…» – так можно начать следующую фразу, начать, да и не продолжать, потому что догадливый читатель теперь уже сам вообразит содержание телефонного разговора, дальнейшие действия Леонида Петровича, да и слова, выпущенные им в воздух по дороге к станции метро и адресованные своему старательному, но робкому помощнику. Вообразит и то, как он энергично ловит грузовик, загружает-разгружает вожделенный «Русский язык» для пятого класса и усталый, но злой возвращается домой ровно к бою кремлевских курантов.
На другой день Леонид Петрович уволил Гарика. Строевой офицер взял верх над лирическим поэтом. Хорошо еще, что, неизвестно чем движимый, Леонид Петрович, увольняя Гарика, произнес неожиданно для самого себя:
– Пятьсот рублей оставьте себе. Это – выходное пособие. – На робкие возражения погасшего Гарика сказал безапелляционно: «Это – мое решение». Как говорил когда-то': «Это – приказ».
Да, хорошо, хорошо получилось с этим самым выходным пособием. Оно смягчало угрызения всякий раз, как вспоминались подслеповатые глаза Гарика и этот его взгляд, растерянный и беспомощный.
Ну, что уж тут…
Следующим грузчиком у Леонида Петровича был Сашок из Киева. Он так и сказал, знакомясь:
– Я – Сашок из Киева. У меня квартира на Крещатике, но там сейчас старые живут.
Сашок не был новичком на клубе. Он работал продавцом на точке, которую держала одна небольшая фирма. Но точка перестала приносить доход, и ее закрыли. Сашок остался не у дел. Лет ему было около сорока, роста – небольшого, и весь какой-то кругленький: круглое лицо, круглые плечи, круглый живот – не большой, но вполне утвердившийся, как полноправный элемент фигуры. Видимо, Сашок вечерами попивал, потому что утром его здорово тянуло на воду. Работал он обстоятельно и то и дело сам себя похваливал: «Глянь, Петрович, как ладно сложил!» или «Кто-кто, а Сашок не просчитается!» Но с этим можно было мириться.
Однажды Сашок пришел на работу взъерошенный, как искупавшийся в луже воробей. Когда отпустили ранних оптовиков, Сашок попросил:
– Петрович, отпусти меня на пару часов – мне нужно.
Торговый день не обещал активности, и справиться без Сашка было можно.
– Давай, – сказал Леонид Петрович, – только возвращайся к концу клуба.
Вернулся он часа через два, возбужденный, слегка подогретый – по его словам только пивом.
– Во! – сказал он и протянул Леониду Петровичу сложенный вчетверо лист бумаги. Леонид Петрович развернул его и прочитал: «Справка, дана настоящая г-ну Грищуку Александру Александровичу в том, что он задержан в общественном месте в нетрезвом состоянии, доставлен в Вытрезвитель № 2 Купеческого РОВД города Москвы, где и провел ночь…» Число, подпись, печать. Печать была почему-то не вытрезвителя, а районного отделения милиции.
– Что это? – спросил Леонид Петрович, – Тебя забрали в вытрезвитель?
– Никто меня не забирал, – возбужденно сказал Сашок. Глаза его блестели. – Я в ментовке двести пятьдесят рублей отвалил за эту справку.
Вот это пироги! Бывало, наоборот, переночевавшие в вытрезвителе, откупались, чтобы не сообщали на работу. Но платить за оговор?!
– Зачем же?
– Так для жены же ж! Я ж дома ж не ночевал же ж. – Он подумал и решил, что следует пояснить: – Я ночевал не дома!
– А где?
– У полюбовницы.
– Ну ты даешь! – нейтрально отреагировал Леонид Петрович. – Ну ты даешь, Сашок!
– Так, Петрович, – стал объяснять Сашок, – у меня жинка на двенадцать лет старше от меня! Ну и это: жу-жу, жу-жу! Надоело. Вот я и завел полюбовницу. Она на двенадцать лет от меня моложе! Я эту ночь у нее и провел. А потом справку купил – для жинки. Я от нее – куда денусь? В Киеве старые живут, куда я к ним? Да и заработать сейчас на Украине негде.
То ли милицейская справка помогла, то ли жизненный опыт женщины сыграл свою роль, но Сашка она не выгнала, как говорят в народе, пустила. И пришла как-то на клуб, чтобы лично посмотреть, какая здесь обстановка и много ли соблазнов для ее супруга. Соблазны, увы, имелись. Дело-то было летом, продавщицы открывали себя соответственно температуре воздуха, и когда они наклонялись над прилавками… Одним словом, жена забрала своего Сашка, и больше Леонид Петрович его не видел.
Леонид Петрович сообщил народу, что опять остался без грузчика, и через некоторое время толстый человек Вова Блинов привел к Леониду Петровичу Лешку. Было лето. На Лешке болтались стираные джинсы неопределенного цвета, видавшая виды футболка открывала худую шею, выпиравшие ключицы; из коротких рукавов торчали сильные, жилистые руки, казавшиеся чересчур длинными даже при его высоком росте.
Они разговаривали на лестничной клетке. Леонид Петрович излагал свои условия, а Лешка вдруг взял и сел на корточки – то ли ноги устали держать долговязую фигуру, то ли так ему способней было разговаривать, чтобы не смотреть на Леонида Петровича свысока.
– Не затекают ноги на корточках? – поинтересовался Леонид Петрович.
– Неа! – сказал Лешка и заглянул Леониду Петровичу в глаза, и взгляд его был просительным, а выражение лица почему-то виноватым. Может быть, просто потому, что смотрел снизу вверх, а может, потому, что при богатом коммерческом опыте ему совестно было играть роль нулевого парня. А он ее играл, эту роль, внимательно слушая пустяковые наставления, кивая и поддакивая и заглядывая в глаза. А что Лешке оставалось делать, если у него пять дней назад сгорел грузовик? Да-да, грузовик, старый, но вполне работящий «ГАЗ-53», «Газон», который кормил Лешку, поил и обеспечивал сносную жизнь в Москве. Причем Лешка ведь не занимался грузовым извозом: это было мелким и малоприбыльным делом. Нет, если случайно подворачивалось перевезти мебель, там, или товар какой, Лешка, конечно, не отказывался. Вове Блинову регулярно перевозил книги, и было неважно, сколько Вова заплатит: важнее платы было знакомство с маршрутами Вовиного бизнеса. Да и дружба с Вовой, крепко враставшим в московскую почву, стоила немало. Потом он помог Вове купить по объявлению «Газель», и Вова, естественно, перестал привлекать к своим делам Лешкин грузовик.
Но это Лешку не огорчало абсолютно. Потому что Лешка был не перевозчиком. Лешка был бизнесменом. На своем «Газоне» он мотался в Брест и привозил в Москву сигареты. Сигареты – импортные и лицензионные – он загонял крупными партиями владельцам палаток – чаще всего это были кавказские ребята. Палаток таких было море. Лешка не бедствовал.
И вот в один прекрасный день все сгорело в самом прямом смысле этого слова. Вместе с сигаретами. И пустяк, пустяк был всему причиной. Лешка, меняя воздушный фильтр, протер кожух изнутри бензином. Это он, классный автослесарь! Видимо, и на старуху бывает проруха. Пары бензина вспыхнули, едва он отъехал от дома. Он еле успел выдернуть ключ и выскочить из кабины. Двигатель был далеко не выставочного качества. Подтеки из-под сальников и прокладок занялись активно, скоро запылала и многослойная краска, покрывавшая ржавое железо, а потом – и тент.
