– А кто ему и его команде помог головы сохранить? Не вы?
– Когда он стал тут с козлами мудохаться, со жлобиками, Сашка кого-то отрядил. Я не в курсе.
– А где тогда Александр брал данные на их сучка?
– В КОРУНД. Они отдали ему свой архив лет пять назад.
– Зачем?
– Дед! Ты вопросы толкаешь? Ну, почём я знаю?! Отдали и всё. Они же его столько лет гоняли. И ты с их подачи его ловил и военные.
– Было.
– Вот и отдали. Я сам его два года разбирал, архив этот проклятый. И мне порядком осточертело. С ним все работали. Он его прислал, позвонил, между делом так говорит, время, мол, будет, разберите, а нет, пусть в архиве пылится. Не особо и нужен. Сам он к нему не прикасался.
– Александр так поступить не мог,- Скоблев замотал головой.- Не мог. Он же за слово информации полмира готов убить, а тут архив КОРУНД и он, между прочим, звонит. Не верю. Как Станиславский – не верю!!
– Шеф!- обращает на себя внимание водитель.- Так может быть в одном случае. Если человек уже с архивом знаком,- шофёр свистит.
– И ты прав!- Левко смеётся.- Инструкция 1136, параграф 291, пункт 10: "А не пошёл бы этот хлам, который я читал, в жопу".
– А когда он его успел узреть?- не соглашается Скоблев.- Он же из тайги не вылазил.
– Дед, а ты о них что слышал в последнее время?
– Ничего. Лет семь-восемь,- Скоблев поворачивается к Левко и внимательно смотрит.- Они с вами не свелись часом?
– Нет, дед. Такого не скрыть. Ты же не в крайней хате.
– Точно. Тогда он их распустил,- определяет Скоблев.- Или оформил им прописку на своих условиях. Они, дай бог памяти, последний раз мелькнули после выборов в 1996 году. Поддерживали Лебедя. Когда его Борис прогнал из секретарей Совета безопасности, больше о них никто ничего не слышал.
– Валь!- Левко хлопает водителя по плечу.- Тормозни тут. Не хочу того козла видеть. Мне его советы поперёк горла сидят. Дед, как он свалит из конторы, Демид, позвони.
– Ладно,- обещает Скоблев.- Но он прав. Спешишь ты, внучок, однако.
Левко выскочил из машины, только хмыкнув.
– Николай!- представился Крючков, не подавая руки ни Михаилу, ни Левко.- Второго не представляю. Ни к чему.
– Рук жать не обязательно,- говорит Левко.- А чего?!! Могут и враги оказаться. Да мало ли?!
– Молод, больно, меня учить,- Крючков всматривается в Михаила.
– Молодость, как водится, не порок. И старость, ясное дело, тоже, если достойно дожил. А мудрецы из воздуха. Так в Библии написано,- Левко щурится от яркого света.
– У тебя дискета Гречаниковой?- спрашивает Крючков у Михаила.- Принёс – показывай, а нет – расстанемся.
– Пошли, Миша,- предлагает Левко.- Я ошибся. Другой человек притопал. Совсем не тот, кто нужен.
– Не спеши распоряжаться,- одергивает его Крючков.
– Гавно ты!- бросает ему Левко.- Пошли, пошли, Миша. Не сомневайся. Не Крючков это.
– А, по-моему, он! Я его хорошо запомнил,- отвечает Михаил.
– И зрение, бывает, обманывает. Тот был спокойный, а перед нами пёс на цепи. Видишь, готов броситься на нас, как на кусок мяса. Тот был человек, а этот – хозяин,- Левко стал тянуть Михаила с места встречи.- Власть и деньги, Миша, и особенно безнаказанность, делают человека гавном. Идём. Не надо в него самому вступать.
– Ничего не могу понять!?- когда отошли на приличное расстояние, сказал Михаил.
– Всё тут понятно. Папашка научил его всему, но одного не смог учесть. Главного. Деньги, деньги, деньги. У него не было под рукой возможности привить сыну брезгливого отношения к купюрам.
– Да не могут они на человека так влиять!!!
– Ещё как могут, чтоб ты знал. Да не волнуйся ты! Банкомет ему сильно необходим и он за ним лично припрётся.
Они поехали домой к Михаилу. Вечером за чаем Левко подмигнул и сказал,
– Подъезжает. Извините, Альбина, но вам лучше пойти к себе. Тут будет мужской разговор. Жесткий. Без стрельбы и поножовщины, но мебель я вам новую подарю. Прости, Михаил, но тебе вмешиваться не надо. Моё это дело. За мебель, знаю, что она от батьки…
– Да ладно,- Михаил вздохнул.- Я её починю. Сам-то ты справишься? Я уйду. Если останусь, то не смогу удержаться.
– Справлюсь! И ребят своих попередь, чтобы не выскочили, когда шум начнётся.
– Хорошо,- Михаил покинул холл вместе с Альбиной.
В двери постучали.
– Открыто!- крикнул Левко.
В помещение входят трое. Крючков, его напарник и бородатый здоровенный мужик.
– Где хозяин?- спрашивает Крючков.
– Опять эта вонь!!- Левко идёт на встречу вошедшим и указывает на ботинки бородатого.- Под ноги лень глянуть?- Все трое опускаю взгляд на ботинки бородатого, и в этот момент Левко бьёт: бородатого в район уха рукой, а напарника Крючкова ногой в голову. Михаил, наблюдавший это через щель, потом в спортзале пытался сымитировать приём, но нужной четкости и резкости не выходило. Оба падают как подкошенные, а Крючков отскакивает в сторону и сразу делает выпад на Левко, но тот увертывается от удара ногой.- Я тебя, урод, сейчас стану обучать хорошим манерам, которые ты подзабыл,- дальше было то, что Михаил назвал полетом над гнездом кукушки. Крючков летал по холлу, ударяясь о стены и мебель, падал на пол, вставал, пытаясь оказать сопротивление, но у него ничего не выходило, и он снова и снова взмывал в воздух. В конце концов, он замер, распростершись на ковре. Левко присел рядом, измеряя пульс, почесал затылок и сплюнул.
– Перестарался?- спросил Михаил, входя.
– Пока жив, сердце бьётся. Ему не привыкать, если от мамы проститутки досталось с генами. Её частенько лупили сутенеры и ещё чаще клиенты. Она была страшно гоноровая. Хуже, если ему от неё досталось с ними это качество.
Михаил ощупал пульс у двоих. Он был в норме.
– С этими что делать?
– Они вот-вот очухаются,- Левко осмотрел помещение.- Я думал, что будет много хуже. Повезло тебе, Михаил. Стол, диван и два стула – минимум потерь.
– Красиво ты его кидал,- похвалил Михаил.- Что за вид?
– Хрен его знает. Пять лет нудьги. Симбиоз какой-то. Собран, из расчёта минимального расхода энергии при большом количестве противника.
– За пять лет!?!!
– Да. Вон здоровяк веками дергает,- Левко тычет в бородатого.
– Как его звать?
– Норманов Ринат Борисович, а второго – Сергей Анатольевич Воробьёв.
– Солидный, слушай, татарин!
– Точненько подмечено. У него мать татарка, отец – представитель алтайского племени шорцев. Когда их крестили, русский дьячок, узрел его предка и не знал, какую же фамилию дать громиле и почему-то посчитал, что он похож на нормандца. Те, якобы, огромного все роста. Сам-то дьячок был малограмотным, но где-то про нормандцев слышал. Оттель и фамилия.
Детина садится и говорит:
– Не дьяк крестил, будь он проклят, а монах, бывший в составе группы казаков первопроходцев.
– Не зашиб?- спрашивает у бородатого Левко.
– Удар что надо! Даже искр не было. Сразу темнота. Сочтёмся, аль, мы не российские!?
Вдвоём, Норманов и Михаил, переносят Крючкова на диван в другой комнате. Минут через десять пришёл в себя и Воробьёв. Вчетвером идут на кухню, где бородатый спрашивает:
– Ты ему ничего не сломал? Основание черепа, к примеру! Или там печень вынул хитрым приёмом кузаватуси.
– Ринат, я тебя предупредил ещё год назад. Вдарь его между глаз. Предупредил?- Левко лезет в холодильник, достаёт пиво в бутылках и выставляет на стол.
– А вы знакомы?- Михаил совсем запутался в таких взаимоотношениях.
– Имею честь знать этого засранца давно,- отвечает Борисович.- Шесть лет назад в Лондоне познакомились, а потом в Саудовской Аравии, в Мекке, сидели в тюрьме за дебош.
– Ты мусульманин?- Михаил обращается к Левко.
– Совсем не верю. И он тоже. Про тюрьму врёт. В СА, если попал в тюрьма, то лет на сто. Сроки до года – в участке. До двух недель – комнаты при отделении постовой службы безопасности. А вообще, чаще, палками бьют по одному месту.
– Пей пиво. Чего ты рот как рыба открываешь?- Борисович ставит перед Воробьёвым бутылку.
– Челюсть болит и в голове шумит,- Сергей берет в руки бутылку и глотает.
– В Мекке что делали?- Михаилу интересно.
– Лазили в гарем за одной телкой,- Борисович гогочет.- И заблудились. В одном из секторов нашли девок, которые вообще о существовании мужчин ничего не знали. Вот была потеха! Еле ноги унесли. Только мы через забор, а там патруль. Ночью в этом месте ходить нельзя. У нас с собой не было ни одной подходящей писульки. Так и сели.
Михаил смотрит на Левко и тот подтверждающе кивает.
На кухню входит Альбина и Ют с Юсом.
– Хозяйка!- Борисович встаёт.- Извините за беспокойство. Не хорошо получилось как-то. Извините. Ринат Борисович Норманов,- представляется он.
– Воробьёв Сергей!- Воробьёв не в своей тарелке. Он краснеет.
– Ну, ты погляди на него!- Борисович в восторге.- Кто бы мог подумать! Аж румянец по всем осям. Извините, хозяйка, он очень стеснительный.
