— Так, — сказала она. — Я слышала, ты работаешь на фабрике?
— На шоколадной фабрике, — сказала Юдит. — Шоколадная фабрика Канольда в Горде.
Ужин стоял на столе, две миски, закрытые перевернутыми тарелками, чтобы не остыло. Штеффи приподняла одну тарелку и с облегчением увидела в миске вареную треску. Она забыла предупредить тетю Марту, что Юдит не ест свинину, это против ее религиозных правил. Когда представится удобный случай, Штеффи попросит тетю Марту не подавать завтра тушеные бобы со свининой или мясной пудинг.
Девочки сели за стол и сняли тарелки с мисок, тетя Марта взяла с плиты сковородку. Она только собралась вылить содержимое на треску, как Штеффи вскрикнула:
— Подождите!
— Что такое?
Тетя Марта остановилась со сковородой в руке. От сковороды распространялся явный запах жареной свинины.
Вареная треска была повседневным блюдом на острове. Если тетя Марта хотела приготовить ее празднично, она подавала к треске свиные ребрышки и шкварки.
— Юдит не ест свинину, — сказала Штеффи и покраснела.
Ей стало стыдно и перед Юдит, и перед тетей Мартой за то, что она не предупредила вовремя и помешала тете Марте угостить Юдит чем-то особенным. Но больше всего она стыдилась того, что Юдит поймет, что сама Штеффи ест свинину без протестов все четыре года.
— Ничего страшного, — сказала Юдит. — Если вы позволите мне первой взять треску, тогда сможете полить ее соусом.
Она бросила взгляд на Штеффи. Штеффи опустила глаза.
— Пожалуйста, — сказала тетя Марта и передала Юдит миску с треской.
Ее тон говорил: «Вот так манеры! Что предлагают, то и едят».
Они ужинали в полной тишине. Свиные ребрышки, которые понравились бы Штеффи в иной ситуации, не лезли в горло.
Но худшее было впереди. В первый вечер не произошло ничего особенного. Штеффи с Юдит сидели на мостике и болтали, пока солнце опускалось за море.
— Разве это не прекрасно? — сказала Штеффи, глядя на пламенеющее зрелище на западе.
— Да-а, — сказала Юдит. — Но тут так пусто. Мне больше нравится видеть дома и людей.
— Сначала, когда я сюда приехала, — рассказывала Штеффи, — я считала, что здесь ужасно. Край земли. Только море и камни. Но сейчас мне тут нравится. Странно, правда?
— Да, — сказала Юдит. — Думаю, я никогда бы не привыкла здесь жить. Хотя в Палестине тоже нет крупных городов. Мои братья живут в кибуце.
— Что это такое?
— Это земельный надел, которым владеют совместно, — сказала Юдит. — После войны я поеду туда. Я заставлю себя привыкнуть. Лишь бы быть среди своих.
Она замолчала и посмотрела на море.
— Все же здесь и правда красиво, — наконец сказала Юдит.
На следующее утро Штеффи, как обычно, поднялась к Хедвиг Бьёрк. Юдит вызвалась помыть посуду после завтрака и заправить постели, эти дела Штеффи должна была закончить до уроков.
Когда Штеффи спустилась, Юдит сидела в саду в компании Дженис. Дженис учила Юдит считать до десяти по-английски.
— Уан… туу… фри, — произносила Юдит с сильным акцентом.
Дженис смеялась.
— После войны, — сказала она, — все станут учить английский язык. Он будет новым мировым языком. Немецкий язык станет мертвым языком, как латынь.
— Не преувеличивай, — сказала Хедвиг Бьёрк. — Гитлеровскую Германию победят, но немцы останутся. Кроме того, немецкий — это ведь родной язык этих девочек. Пойдем, Дженис, я жутко хочу искупаться!
Хедвиг Бьёрк с Дженис нашли свое собственное место для купания, туда никто не ходил. Они купались голышом посреди бела дня.
— Пойдете с нами, девочки? — предложила Хедвиг Бьёрк.
— Думаю, нет, — быстро ответила Штеффи.
Она не знала, как отреагирует Юдит на купание в голом виде.
— Мы пойдем дальше, к заливу. Я покажу Юдит остров с другой стороны.
По пути к бухте Штеффи, как обычно, заглянула на почту. Прошло уже шесть недель, с тех пор как она последний раз получала известия от мамы с папой. Сегодня карточки тоже не было.
— Скоро придет, — утешала ее Юдит. — Ты же знаешь, как работает почта. Нужно подождать.
У почты они столкнулись с Верой, которая собиралась зайти туда. Штеффи представила девочек друг другу.
— Вера Хедберг. Юдит Либерман, из Вены.
Вера окинула настороженным взглядом кудрявые волосы и прозрачную кожу Юдит. Взгляд Юдит остановился на круглом Верином животе.
— Ты свободна завтра вечером? — спросила Штеффи.
Вера кивнула.
— Тогда я зайду к тебе, — сказала Штеффи. — После того как провожу Юдит на пароход.
Ей очень хотелось, чтобы Вера знала о том, что пребывание Юдит на острове не будет долгим; она помнила, как ревновала Вера, когда Май приехала в первый раз.
— Заходи, — сказала Вера. — Ну, я пойду. Хозяйка не может встать с постели, пока не получит газету и ежедневную почту.
— Осенью она выходит замуж, — сказала Штеффи, как только Вера исчезла за дверями почты.
Ей не хотелось, чтобы Юдит приняла Веру за гулящую девку, что по чистой случайности осталась с ребенком.
Но Юдит, казалось, не проявила к этому никакого интереса.
— Вот как, — только и сказала она.
На скалах рядом с бухтой лежали Сильвия и ее подруга Барбру. Поэтому Штеффи решила остаться на песчаном пляже, хотя в другом случае предпочла бы нырять со скал.
Они расстелили полотенца на песке вперемешку с гравием и улеглись. Солнце палило.
— Пойдем, — сказала Штеффи. — Пора купаться!
Бок о бок они побежали к краю воды и дальше вглубь бухты. Но когда вода достигла колен, Юдит остановилась и пошла осторожно, шаг за шагом.
— Тут глубоко? — спросила она.
— Еще нет, — ответила Штеффи. — Пока мелководье.
Штеффи стояла по грудь в воде и нетерпеливо ждала Юдит.
— Ну, пойдем же!
Юдит сделала несколько неуверенных шагов. Штеффи схватила ее за руку и потянула за собой. Она нырнула вниз головой и сделала пару гребков, подождала, пока подплывет Юдит. Но Юдит не было. Штеффи обернулась.
За ее спиной из воды вынырнула Юдит. С мокрых волос на щеки и плечи стекала вода. Она отплевывалась и фыркала. В голубых глазах стоял ужас.
— Что ты делаешь, — закричала Юдит. — Хочешь меня утопить?!
— Прости, — сказала Штеффи. — Ты упала?
Тут она поняла: Юдит не умела плавать.
Им, как малышам, пришлось держаться на мелководье. Юдит же была снова рада, плескалась и брызгалась. Но Штеффи видела, как Сильвия с Барбру смотрят на них и хихикают.
Ну и пусть. Ее больше не волновало, что думает Сильвия.
Вечером Штеффи с Юдит поднялись к Хедвиг Бьёрк и Дженис послушать вечерние новости по радио. Но, как назло, во всех репортажах речь шла о чем угодно, кроме событий на фронте.
Хедвиг Бьёрк выключила приемник.
— Лучше покажи своей подруге дом, — сказала она. — Ведь это ты здесь живешь.
Штеффи повела Юдит вверх по лестнице.
— Вот моя комната, — сказала Штеффи и открыла дверь на чердак. — Когда у нас нет постояльцев.
Юдит вошла первой в тесную комнатку. Штеффи — за ней следом.
Было немного душно. В остальном — все как обычно. Кровать, стол, стул, комод.
И репродукция с Иисусом.
Штеффи увидела ее в тот же миг, что и Юдит. Картинка висела на гвоздике над комодом.
Иисус в розовом одеянии широко раскинул руки, окруженный лучами света, с сияющим над головой нимбом.
Юдит уставилась сначала на репродукцию, а затем — на Штеффи.
— Что они с тобой сделали? — спросила она. — Они заставили тебя принять христианство?
Заставили. Может быть, да. Но она согласилась на это. Она ни разу не сказала «нет». Она не осмелилась протестовать. Она позволила себя крестить, ходила в воскресную школу, пела их песни и читала их молитвы. Она делала это сама.
— Им не пришлось заставлять меня, — сказала Штеффи. — Я делала то, что они хотели.
— Как ты могла? — сказала Юдит. — Как ты могла предать свой народ?
Остаток вечера и следующее утро Юдит была молчаливой и отрешенной. За завтраком она сообщила, что собирается уехать в Гётеборг на десятичасовом пароходе.
— Не нужно меня провожать. Я сама найду.
Разочарование Юдит стояло между ними сплошной стеной. Штеффи не находила ни единой щели. Скованно, словно чужие, они попрощались. Штеффи стояла у ограды и смотрела, как Юдит удалялась решительным шагом, неся в руке свою сумку.
— Что на нее нашло? — спросила тетя Марта. — Вы поссорились?
— Нет, — ответила Штеффи. — Не совсем.
Как объяснить тете Марте, что произошло?
Весь день Штеффи размышляла над этим. Права ли Юдит? Предала ли она свой народ? Предала ли она маму с папой?
Штеффи видела перед собой пастора и членов собрания общины. Их непонимающие лица, когда она просила помощи для мамы с папой. Манера пастора складывать ладони для молитвы.
