- Как ты могла обо мне так подумать?! - возмущенно спросил он.
- А как я могла не поверить своим глазам? - возразила я.
- Ты что, видела конкретно меня?
- Нет, только голые мужские ноги и руки, - прозвучало это у меня, как-то смешно и жалобно.
А ведь и верно, почему я ни разу не подумала, что это может быть кто-то другой. Это мне, наверное, из-за влюбленности способность здраво мыслить снесло, и я пошла на поводу у эмоций.
- А я-то решил, что после близости стал тебе противен, что сделал больно, что ты больше не хочешь меня видеть. Безумно скучал и тосковал о тебе. Искал, чтобы спросить разрешения быть хотя бы где-то рядом, чтобы чувствовать тебя, видеть хотя бы на расстоянии, иначе я просто умру. А ты была неуловима. И я не понимал, за что судьба так жестоко меня наказывает.
- Я тоже скучала. Очень... - призналась я.
Он наклонил ко мне голову и нежно поцеловал в губы. Потом приподняв меня, донес до кровати и уложив, растянулся рядом, не выпуская из объятий. Тут я узнала, что ласкать можно и словами:
- Сердце мое... ненаглядная... - зашептал он, заглядывая мне в глаза, - прекрасная... только о тебе все мои мысли... желанная... без тебя мне и жизнь не нужна... единственная... я так отчаянно люблю тебя...
- И я люблю тебя, - прошептала я.
- Скажи это еще раз...
- Я люблю тебя.
- Еще, - попросил он.
- Люблю, и согласна повторять сколько захочешь.
- Скажи, что моя, - настойчиво потребовал он.
- Да, твоя.
- Всегда?!
- Да.
- А почему не отвечала в ту ночь? - напряженно спросил он.
- А потому, что оказывается, ты меня доводишь до такого состояния, что я, в этот момент, ничего не слышу, ничего не вижу, не способна соображать и только плыву в океане удовольствия. Если ты хочешь мне что-то сказать или о чем-то спросить, делай это до или после, - с улыбкой ответила я.
- Понял, - с облегчением выдохнул он мне в губы, теснее прижимая к себе. - Ты мне расскажешь, что было с тобой после того, как ты убежала от меня?
- Да, - согласилась я. - А ты мне?
- Конечно.
Вначале я рассказала ему о том, что происходило со мной. Слушая, он с трудом сдерживал желание сейчас же вскочить и кинуться искать моих врагов, чтобы всех их поубивать, даже на секунду не задумываясь, что это, у эльфов, под категорическим запретом. Права Еваниэль, времена меняются, и новые действия рождают новые противодействия - кто-то хочет убить меня, кто-то - угрожающих мне, врагов.
Его рассказ о себе, меня удивил. Оказывается, когда Данирэль нашел меня на дороге в Надмир, он ехал в Асмерон, на аудиенцию к Королеве, чтобы сложить с себя полномочия кризисного Советника и принять пост градосмотрителя Эльгномора. Этот визит состоялся позже, когда после моего побега, он бросился за мной вдогонку, в Асмерон. Но Королева велела Данирэлю временно остаться в должности кризисного Советника, пока, в ближайшее время, не подыщет ему замену. Мать Данирэля сопровождала его в Асмерон, куда стремилась по собственным делам. Она зельевар, и у нее закончились некоторые, особенно редкие и дорогие ингредиенты для зелий и эликсиров, которые приобрести можно только в столице. Например, порошок из высушенной тимусовой железы Титанура.
Он рассказал, как упорно искал меня. Как приглядывал за строительством Эльгномора, когда понял, что не сможет отыскать меня в Лесу, а я, рано или поздно, обязательно появлюсь здесь. И как не выдержал этого ожидания, когда я не объявилась к назначенному сроку.
- Почему же ты мне сразу не сказал, что ты будущий градосмотритель Эльгномора? - возмутилась я.
- Не успел. Только собрался преподнести тебе сюрприз, как ты сбежала.
Не в силах оторваться друг от друга мы так и лежали в обнимку, проболтав до утра.
- Все, Данирэль, отпусти меня. Надо уже вставать. И я познакомлю тебя со своими родителями и телохранителем.
С трудом выставив его за дверь, я привела себя в порядок и, как обычно, пошла завтракать к Орестонэлю, решая сложную для себя задачу, как и что деликатно ему рассказать о наших с Данирэлем отношениях. Но меня около двери перехватила Еваниэль, позвав завтракать к себе в жилище и радостно сообщив, что Ивануэль связалась с Эдмунизэлем по амулету и сообщила, что они уже на подходе.
Предупредив Орестонэля, что сегодня я завтракаю с родителями, и быстро поев, мы кинулись навстречу, появившемуся на горизонте, отряду орков.
Их было около сотни. Тридцать лесных орков, состоявших в личном отряде Горуса. Ивануэль, ее дети и ее музыканты. Оставшиеся шестьдесят - степные орки. Сколько же раз пришлось плотам переправляться через пролив, чтобы переправить такую большую компанию? И согласится ли Эдмунизэль принять на территории Эльфийского Леса столько степняков? Тем более сейчас, когда кто-то культивирует к ним негативное отношение.
Как всегда веселая, жизнерадостная, энергичная Ивануэль первая кинулась к нам обниматься. Потом мы потискали ее детей, двойняшки Эракус и Эргонуэль, им по двадцати одному году, как все подростки, старались держаться независимо и не демонстрировали радость встречи. А младшая Эдитаэль, еще совсем ребенок, ей пятнадцать, и она, со всей детской непосредственностью, охотно обнималась и целовалась со мной, Еваниэлью и Эдмунизэлем. Из всех детей Ивануэли, с ней я особенно близка, мы очень похожи и внешне и по характеру.
Горус, поприветствовал нас своим красивым грудным басом, и стал представлять нам степных орков. У меня немного отлегло от души. Пятнадцать мальчишек-подростков и сорок пять женщин различных возрастов. Они без стеснения разглядывали нас во все глаза, в которых плескалось удивление и интерес.
- Почему женщины и подростки? - тихо спросила я Горуса.
- Женщины не так агрессивны, привыкли подчиняться и много работать. Будут обслуживать здесь орков мужчин, а то большая часть лесных орчанок досталась эльфам. А подростки многому научатся здесь, потом отправлю их обратно в Степь. Я оставлю тут десять своих воинов приглядывать за ними.
Эдмунизель, слушающий наш разговор, одобрительно кивнул.
Повторилась суета по расселению вновь прибывших. Но я в ней почти не принимала участия. Меня отловил Данирэль. С трудом убедив Орестонэля, что мне ничего не угрожает, я смогла какое-то время побыть с Данирэлем наедине. Сегодня он выглядел почти так же, как и при нашей первой встрече. Все следы изнурения, так поразившие меня ночью, практически сошли с его лица. И именно это заставило меня, со всей очевидностью, понять, я действительно его Дармия, и вместе с радостью, что я единственная, любимая и желанная, придавить грузом ответственности. Теперь, мне придется всю свою жизнь согласовать с его планами и интересами, чтобы не злоупотреблять его беззащитностью перед своей Дармией. Не сводя с меня глаз, он на мою улыбку отвечал улыбкой, лучившейся безграничной радостью. Но стоило мне задуматься, и у него непрошено появлялась напряженная вертикальная складка на лбу. При малейших проявлениях у меня тревоги, его ладони непроизвольно сжимались в кулаки. В общем, теперь мне надо лучше контролировать себя.
Но я и сама чувствовала зависимость от него, и в его присутствии ощущала счастливое волнение и навязчивые опасения совсем потерять здравый смысл, отдавшись всепоглощающим чувствам и влечению.
- Ты согласна взять у меня брачный браслет? - волнуясь, с надеждой заглядывая мне в глаза, спросил Данирэль.
Из-за моей небольшой заминки с ответом, связанной только с сомнением в том, что не слишком ли мы спешим и подходящее ли сейчас для этого время, его взгляд безжизненно застыл, губы плотно сжались.
- Да, согласна, - ответила я, обнимая его за шею и прижимаясь к его груди. - Только где же мы будем жить?
Он, обнимая меня в ответ за талию и прижимая к себе сильнее, скользнул губами по моему лицу, и переводя дыхание, ответил:
- Здесь, в Эльгноморе. Пока в моем временном жилище, а завтра я начну строить дом для тебя. Самый красивый дом, на самом красивом месте.
Он, чуть отстранившись, достал из внутреннего кармана своего жилета два браслета. Я протянула ему руку, и он защелкнул на ней браслет, тут же подставив свою руку. Я поразилась изысканной, ажурной красоте браслета, его легкости, что для меня важно, и тому приятному теплу, которое от него исходило. Когда я надела ему браслет, он вновь, крепко обнимая меня, накрыл мои губы своими, в глубоком, жарком, страстном поцелуе.
Ясное дело, что такую нашу близость и охваченность друг другом, заметили окружающие, и Еваниэль нашла момент, чтобы оставшись наедине со мной, спросить, что все это значит.
- Я его Дармия, - просто ответила я, объяснив ей этим все.
- А ты его любишь? - с тревогой спросила она.
- Да!
- Ох, детка, я и рада за тебя, и сочувствую, - порывисто обняла она меня.
Когда поздно вечером улеглась суета, все разместились, успокоились, пришло время собраться в узком кругу близких и рассказать Ивануэли и Горусу о том, что произошло в их отсутствие.
Я захватила с собой Данирэля и, продемонстрировав брачные браслеты, объяснила всем присутствующим, что я его Дармия и сегодня приняла от него брачный браслет. На Орестонэля я даже посмотреть побоялась.
