– Итак, что вас интересует?
Капитан не стал его жалеть и взял быка за рога:
– Так не пойдет, Вадим. Ты знаешь, что меня интересует. Меня интересует, где твой босс Матвеев. Я пришел помочь. Я капитан милиции. Но действую – частным образом. По просьбе Марины. Мы с ней друзья. И с тобой я тоже подружусь обязательно. Мне нужна вся информация. Прямо сейчас. Подробно. Где, как, почему мог исчезнуть хозяин этой фирмы. Предлагаю перейти на «ты» и поговорить детально. Какие-то секреты и хитрости вашего бизнеса, если ты мне их сообщишь, останутся между нами. Ничего не бойся и рассказывай.
– Матвей… пропал, – сказал Разблюев. – Вчера не вышел на работу. Сегодня – тоже. Хотя должен был. Марина сильно встревожена…
– Это я знаю. Она сказала, что в воскресенье он поехал на какие-то важные переговоры. Что за переговоры?
– Понятия не имею.
Свинец помолчал. Надо выпить чаю, горячего, подумал он. Согреться. И таблетку аспирина сожрать. Снова заболела голова. Ночью похолодает. Наверное, снег пойдет. Пора бы уже.
Он посмотрел на собеседника. Тот выглядел усталым, но пребывал в очень свободной позе и опять постукивал пальцами по поверхности стола – не так, как это делают психопаты, а так, как это делают полностью погруженные в себя творческие люди: музыканты или, например, танцовщики.
– Ты тут какую должность занимаешь?
– Я заместитель босса. Второе лицо.
– Ты второй человек после Матвеева – и не знаешь, что у него за переговоры? Его жена знает, а ты – нет?
– Получается так, – спокойно ответил Разблюев. – Матвей всегда доверял ей больше, чем мне. Гораздо больше. Да, я тут второе лицо, но всей картиной не владею. Кстати, мне и не надо. У меня есть свой круг обязанностей, за пределы этого круга я не суюсь. Так устроил сам Матвей…
– Давно здесь трудишься?
– Десять лет. С девяносто восьмого года.
– Тебе известен человек по прозвищу Соловей?
Разблюев пренебрежительно отмахнулся.
– Человек по прозвищу Соловей – никто. Он ничего не решает и бывает тут раз в год. Я вообще не понимаю, зачем Матвей кормит эту сволочь.
– А Соловей – сволочь?
– Он бандит. Типа – наша крыша.
– Бандит – не обязательно сволочь.
– Ну, не знаю. Я с этой публикой знаком плохо.
Зато я хорошо, подумал капитан.
– И что этот Соловей?
Разблюев повторил свой жест.
– Ничего. Бандиты в наше время вопросы не решают. Сейчас все – под ментами. Извините за прямоту…
Свинец вежливо улыбнулся.
– А ваша фирма, получается, под бандитами?
– Ни под кем. У нас нет врагов. Конфликты случаются, но Матвей – человек миролюбивый. Дипломат. С Соловьем общается по старой привычке. Типа знакомы с начала девяностых – не выгонять же теперь за ненадобностью… Дает ему то штуку, то две в месяц. Копейки…
– Долларов?
– Ну да.
– Две тысячи долларов – копейки?
Ковбой улыбнулся странной, легкой, в последние годы повсеместно вошедшей в моду улыбкой, означающей: для таких, как я, – копейки, а если для тебя – нет, то это твои проблемы.
Тоже мне, богатей, подумал Свинец. Две тысячи долларов – копейки, а ногти обкусаны.
– За десять лет, – сказал ковбой, – Соловей понадобился Матвею только два раза. Один раз кто-то его на дороге подрезал или он подрезал, в общем, попал на каких-то малолетних гопников, те стали пальцы гнуть – тогда и Соловей пригодился. Еще был случай – у Матвея угнали машину, и Соловей вроде как впрягся найти…
– Ясно. А все-таки почему Соловей – сволочь?
– По нему видно. Татуировки тюремные, зубы золотые…
Ну и что, подумал Свинец. У меня тоже золотые. И углом рта – чтоб его собственная фикса стала видна собеседнику – спросил:
– У тебя были с ним конфликты?
– Нет.
Врешь, были, подумал капитан. Как не быть. Хоть один раз, по мелочи, но случилось. У тебя вон ухо проколото, серьгу носил совсем недавно. Уголовники таких не уважают. Соловей тебя, ковбой, как-нибудь поддел, пренебрежительным словечком унизил, а ты самолюбивый, ковбои все такие, и теперь он для тебя навсегда – сволочь.
– Налей-ка мне чаю горячего, – попросил капитан.
Разблюев поспешно – излишне поспешно для заместителя босса коммерческой организации – устремился выполнять просьбу, и Свинец рискнул сформулировать для себя первые свои впечатления. Парняга – явно чистоплюй. Не кремень. По природе не делец. Бандитов не знает. Боится и презирает издалека. Куртка косуха. Сапоги со шпорами. Молодежный музыкальный аппаратик в кармане. Мальчик, не желающий взрослеть. Не похож на правую руку серьезного бизнесмена. На свою должность попал, скорее всего, случайно…
Капитан огляделся в третий раз. Со стороны проспекта периодически доносился один из характернейших московских звуков: раскатистое железное взлаивание особых автомобильных сигналов, которыми бесцеремонно разгоняли всех со своей дороги правительственные лимузины, а также канающие под вип-персон крупные авантюристы.
– А фирма ваша – она как? Успешно работает?
– Вполне.
– Давно?
– Очень. С девяносто третьего года.
– Ага. Значит, твой шеф – богатый человек.
– Нет, – сразу ответил ковбой. – Обеспеченный.
Капитан разозлился. Что за птичий язык у этих бизнесменов?
– Марина мне сегодня сказала то же самое. «Не богатый, но обеспеченный». Вадим, я тебе уже говорил и еще раз скажу: не бойся меня! Я не побегу в налоговую инспекцию. Но хочу знать, с кем имею дело. У моего начальника есть дочь. Она зарабатывает сто тысяч рублей. Ее муж – сто пятьдесят. Вместе выходит десять тысяч долларов в месяц. И она звонит моему начальнику и жалуется: «Папа, мы ничего не можем себе позволить, мы бедные». А папа, то есть начальник мой, – полковник милиции. Оклад у него – семьсот долларов. Грязными. И он себя считает богатым, понял?
– Понял, – буркнул Разблюев.
– Вот и хорошо. Теперь спрашиваю конкретно: если, допустим, твоего Матвея пустить под пресс? По-серьезному? Если надавить на него по полной программе? Вниз головой перевернуть и потрясти. Сколько из него высыпется? Миллион, в долларах, будет?
Говоря про «перевернуть и потрясти», Свинец проиллюстрировал свои слова резкими выразительными жестами и сделал непроизвольно соответствующую гримасу и, видимо, с этой гримасой перестарался, потому что его собеседник слегка побледнел.
– Нет, – замотал он головой, – конечно, нет. Миллион – слово волшебное. Если б он стал миллионером, он бы проговорился. Я бы узнал, так или иначе…
– А полмиллиона?
Разблюев серьезно задумался.
– Скажи, не бойся, – помог ему капитан. – Так мне будет легче искать.
Он хотел сказать «нам будет легче», но передумал. Конечно, ковбой не намерен искать своего босса. Ковбой боится. Он будет отсиживаться в сторонке.
– До полумиллиона, – неуверенно сформулировал Разблюев. – Триста тысяч точно есть. Может, даже четыреста… У него машина за восемьдесят штук, а он над ней особо не дрожит, пылинки не сдувает… Не бережет, в общем.
– Он любит машины?
– Не особо. Не фанат. Трансляции «Формулы-1» не смотрит. Машина ему нужна, чтоб на дороге уважали. Не моргали сзади фарами. Мы ж в Москве живем, тут это важно…
– Продолжай.
– И еще. Матвей себе землю присматривает. В Тарусе. Хочет взять два-три гектара, поместье там устроить… Так что три или четыре сотни у него есть.
– И лежат они в банке, – предположил капитан.
– Наверное.
– А может, наоборот? Ничего у него нет, кроме долгов? И тачка крутая, чтоб все думали, что деньги есть, и под это дело в долг давали…
Разблюев даже оскорбился:
– Матвей не такой. Он не аферист. Он осторожный человек. Он в долги влезать очень не любит. Когда мы берем кредиты – он сильно нервничает.
– Берете кредиты?
– Естественно.
– А говоришь – фирма успешная…
– Мы берем кредиты постоянно. Пятьдесят, семьдесят тысяч евро. Отдаем, потом опять берем. Это бизнес. Заемные средства нужны всегда. Надо же расти, развиваться…
– И где вы берете кредиты?
– В банке, где еще. Московский земельный банк. Его хозяин – Матвея старый приятель. Знаев. – Ковбой помолчал и процедил: – Кстати, этого Знаева, наверное, я бы тряханул. На вашем месте.
Вон как у него глаза сверкнули, сказал себе капитан. Тут все непросто. Даже интересно.
– Почему именно его?
– Они чуть ли не с детства дружили. В одном дворе выросли. Это, – Разблюев обвел рукой комнату, – начинали вместе. Как партнеры. Пятьдесят на пятьдесят. Потом Знайка соскочил. Сделал себе банк. А Матвею осталось вино.
– Они друзья?
– Нет. Сейчас – нет. Скорее, старые приятели. У Знайки банк, там у нашей фирмы счета… То есть доверие существует. Но они не друзья. Кошка между ними пробежала, это точно.
