Я лезу в рюкзак. Вообще, чтобы вы там чего сейчас не подумали, рюкзак — это громко сказано. У меня маленький такой кожаный рюкзачочек с одним кармашком. Декоративный…
Я открываю кармашек, где лежит мой телефон… и…
И его там нет… Удивлённо смотрю на Виктора.
— Аль… Ты чего? Ты же его только что оттуда доставала?
Киваю. Не понимаю ещё, к чему бы это… Ищу снова. Везде. А не только там, в кармашке, куда ещё минут пятнадцать назад отправила его своею же собственной рукой, застегнув после этого кармашек на молнию.
Телефона нет. Нигде.
— Аль… Это — не смешно. Вытряхивай всё содержимое.
Вытряхиваю. Там особо-то и вытряхивать нечего, потому что всё, что мне нужно для командировки, я оставила в камере хранения на вокзале.
Виктор в шоке.
— Посмотри в карманах одежды.
— Отличная идея… Только у меня нет карманов в этой одежде…
— Аля, давай выйдем из машины.
Выходим. Ищем под моим сидением — нет его. Виктор открывает «бардачок» — пусто. По чуть-чуть он перерывает всю свою машину, включая багажник.
— Да брось, Вить, откуда он в багажнике-то?
И тут мне становится смешно. Очень смешно. Правда! Я хохочу от Души. Сжигать Прошлое — так сжигать! Это же прикольно: потерять все контакты за десять лет, которых больше нет нигде, кроме как в пропавшем телефоне. Большинство из них уже не восстановить. Ещё интересно: а кто теперь меня вспомнит из тех, кого я уже не смогу набрать сама…
Виктор заставляет меня взять у него денег на покупку нового мобильника, чтобы я не оставалась тут без связи во время командировки. Он чувствует себя виноватым в этой прикольной пропаже.
— Восстанови сегодня же свой номер, потом купи телефон и проэсэмэсь, хорошо?
— Спасибо! Но сегодня — воскресенье, наверное, только завтра получится…
Мы забираем мои вещи из камеры хранения и прощаемся. Виктор всё ещё смотрит на меня в состоянии глубокого транса.
Смеюсь и машу ему рукой.
Я радостно шагаю по Невскому Проспекту к своей гостинице.
Всё залито Солнцем.
Воскресное утро.
Воскресение.
Глава 10.4 Письмо Прощения
Лето
Я вернулась с питерского Огня. В этом году ужасно жаркое лето. Смог. Дышать нечем. Дома находиться невозможно, потому что кондиционера нет, а окно открыть — тут же задыхаюсь от дыма. Пытаюсь вешать на окна пропитанные водой занавески — высыхают через полчаса. Приспосабливаюсь спать в ванной, свернувшись клубочком на коврике между самой ванной, раковиной и стиральной машиной. Открываю душ с холодной водой, пускаю его водопадом на стену и ловлю кайф.
На дачу выбираться бесполезно, там всё — то же. Даже похуже — душа такого волшебного нет.
Уехать из страны — нет денег.
Почти каждый день после работы пытаюсь заезжать на Рублёвку к речке, где когда-то были папа, мама и я, потом — мама и я, теперь — только я. Это — моё Место Силы, хотя и там не лучше, чем в городе, но у речки хоть как-то дышится. Поздно ночью возвращаюсь домой.
Пытаюсь начать писать Третью Часть книжки про Иную Реальность, но таких условий работы не выдерживает мой ноутбук. Он передаёт мне свой большой пламенный привет и умирает.
Осень
Я, наконец-то, выбираюсь к морю, разыскав в Интернете самое невероятно дешёвое предложение одной турфирмы по поводу самого невероятно красивого места на земле. Кому говорю, за сколько лечу, не верят, думают, скрываю свои доходы. Ну и Бог с ними. Всё оказалось действительно невероятно замечательным и без каких-либо подвохов.
Возвращаюсь и отправляюсь на литературный вечер, посвящённый памяти А. Блока, где мне выпала честь выступить с небольшим рассказом о поэте и почитать его и свои стихи первой.
За пару минут до выхода на сцену мне сообщают сногсшибательную новость про Человека, Которого Не Было. Конечно, уже несколько месяцев подряд Высшие Силы буквально тыкали меня носом в разные знаки, чтобы я поняла всё сама. И Книга Перемен за неделю до этого открылась мне на потрясающей фразе, которую иначе ну никак не истолкуешь. Вернее, её даже толковать не нужно. В ней просто прямым текстом в лоб всё написано. Фраза из четырёх слов. «Четыре» — символично, да? И стихи у меня рождались об этом. Только я на уровне Сознания вообще ничего не замечала. Верить в плохое отказываешься до последнего.
Когда я выйду читать и рассказывать о Блоке, кто-то меня сфотографирует. Однажды я покажу эту фотку Светлане. Она отпрянет в ужасе, будет долго молчать, а потом предложит уничтожить фотографию — меня на ней нет. Это — что-то другое или кто-то другой.
Меня тогда действительно в себе не было. Я ничего не помню из того, что «я» говорила на сцене. Мою Душу швыряло и вертело, как тогда в танце внутри круга в горах у Р.А.М. Я ушла из себя далеко и надолго. Будто меня убили. Возвращаться не хочется. Ничего не хочется. Жить не хочется.
Кто вёл тогда мою машину, когда я ехала обратно домой? Почему я не разбилась — непонятно.
На четвёртый день понимаю, что нужно заехать к Учителю. Встречаемся. Стираем кусок памяти до определённого момента. Потом он говорит, что я — под колпаком. Нужно отдать «Небесный Долг», возможно, после что-то и изменится. Не с Человеком, Которого Не Было, а вообще в моей жизни.
Разыскиваю через Светлану телефон Ларисы. Но «абонент недоступен». Потом мне сообщили её электронный адрес. Лариса — один из двух человек, кому я всё тогда расскажу.
Я пишу ей письмо. Вообще, если у вас есть какая-то проблема, попробуйте написать о ней онкобольному. Возможно, вы никогда не отправите своё послание.
Я отправила. Письмо получилось предельно кратким. Мне казалось, что она меня пошлёт. Далеко и надолго. Или ответит что-то в духе: «мне бы твои проблемы». Но Лариса написала, чтобы я бросила всё и купила билет до Симферополя.
Я тебя там встречу, ты только напиши, когда. Я всё устрою, не беспокойся. От тебя ничего не требуется, кроме билета. Поживёшь пока здесь со мной. Ты не сможешь так жить дальше. Тебе нужно уехать, чтобы всё забыть…»
Но я не могу уже никуда уехать — только что из отпуска. И скоро — крупная ежегодная выставка по работе, которую организую я, и я должна там быть, потому что кроме меня, владельцев и итальянцев, там работать некому.
Проходит недели две. И теперь мне постепенно становится всё хуже и хуже на физическом плане. Я не понимаю, что со мной происходит.
Встречаюсь с Рэем, ничего ему не рассказываю. Мы молчим, как обычно. А потом он внезапно берёт меня за руку, смотрит в глаза и произносит:
— Ты должна жить, Лиль. Ты не должна умирать из-за того, кто не достоин тебя. Ты не имеешь права желать себе смерти. Ты — не я. За тобой постоянно внимательно наблюдают, и тебе нельзя ошибаться. Тебя мгновенно Отсюда заберут. Срочно вспомни: что ты Здесь не доделала?
Отдаю ноутбук в починку.
С того литературного вечера прошло почти три недели.
Вечером в пятницу мне становится совсем хреново. Я уже ничего не могу есть. Бросает то в жар, то в холод. Вроде ничего и не болит, но много всего разного, что не так. И температура уже неделю. К какому врачу идти — непонятно. Да и когда идти?
В ночь с воскресенья на понедельник я должна улететь в командировку в Питер, вернуться ночью в понедельник обратно, затем рано утром во вторник вылететь в Челябинск и вернуться опять поздно ночью во вторник, после чего рано утром вылететь на конференцию в Город на Воде и вернуться уже только вечером в следующее воскресенье. Отменять все эти командировки не получится.
В ночь на субботу задаю вопрос своему Подсознанию: «Что со мной происходит?» и засыпаю. Утром встаю и знаю ответ. Нет, я не видела ничего во сне, не слышала никаких голосов. Просто знаю. Ответ Подсознания кажется мне невероятным, потому что со мной такого ещё никогда в жизни не было, но всё когда-то случается с нами впервые. Очень похоже на правду, на то, что со мной происходит на физическом уровне. И ещё очень чётко прослеживается причинно-следственная связь с тем, как именно я сформулировала своё нежелание жить три недели назад на вечере Блока.
Внезапно вспоминаю слова Р.А.М. в горах: «Любая программа запускается в действие в течение 21 дня». Ну вот и приехали. Завтра будет день 22-ой.
Говорил мне Учитель: уничтожь исходную программу. Я запускаю её первой, а потом что-то другое визуализирую, но исходную программу забываю стереть, и она продолжает работать и неумолимо приводит к реализации своей цели.
Еду в субботу выступать. Возвращаюсь домой в жутком состоянии. Ищу в Интернете, где в воскресенье можно сделать хотя бы УЗИ.
Вспоминаю слова Рэя: «Срочно вспомни, что ты Здесь не доделала!»
Ночь между субботой и воскресеньем.
Сажусь на кухне, беру икону, зажигаю свечи. Мысленно очень жёстко в приказном тоне без истерик и восклицательных знаков произношу, обращаясь к своему Духу:
