— Перестань вести себя как девчонка, Брайан, — прикрикнул на него Тед, — спускайся и помоги нам вытащить машину из грязи.
— Я вижу, ты собираешься выехать по этой отвесной стенке прямо на шоссе?
В Уэйде с отцом явно вновь вскипал боевой дух.
— Хватит вякать, вша тифозная. Если бы не ты со своими детскими играми, мы бы сейчас преспокойненько ехали бы и ехали.
— Ты самый говенный шоферюга во всей это сраной стране. Съехал с дороги, только чтобы его пальчиком не тронули.
— Ладно, пошел ты со своими мыльными операми.
— Это не мыльная опера, это жизнь, а ты готов был угробить всех нас — так пересрал, что я до тебя дотронусь.
Тед ничего не ответил. Уэйд двинулся ему навстречу. Тед, стараясь сохранять невозмутимый вид, начал потихоньку отступать. «Письмо!» — крикнул вдруг Брайан, указывая в сторону болота. Ветер сдул письмо принца Уильяма, вложенное в пластиковый конверт, в болото и все быстрее и быстрее увлекал его за собой. Тед замер, и Уэйд сгреб его. Напрягая слабеющие силы, он стал заталкивать отца в болото.
— Лезь за письмом, слышал, говнюк. Это твой единственный шанс спасти свою прогоревшую жопу.
— Я запачкаюсь!
— Лезь за письмом, я сказал!
— Там могут быть аллигаторы.
Подойдя к краю болота, Уэйд отхаркнулся и смачно плюнул в отца, правда промазав.
— Либо я, либо письмо. Выбирай.
Тед повернулся и побрел за письмом, уже после третьего шага по грудь погрузившись в коричневую жижу. Сделав еще несколько неверных шагов, он схватил письмо, перевел дух и направился к берегу, но Уэйд уже поджидал его там: набрав еще больше слюны, он плюнул на землю и сказал:
— А теперь — проси прощения.
— За что?
Тед по-прежнему держал письмо.
Уэйд отхаркнулся и плюнул в Теда — плевок угодил тому в лоб и растекся, как яйцо по лобовому стеклу. Тед пронзительно вскрикнул и скрылся под водой, свободной рукой стараясь оттереть слюну со лба.
— За все.
Тед вынырнул на поверхность.
— Прости. Черт... прости. Следующий плевок Уэйда достиг цели.
— Повыразительнее.
Тед снова вскрикнул и нырнул, чтобы избежать слюнной атаки.
— Какие доказательства тебе нужны? Я сейчас утону в этом болоте.
— Если только пиявки сначала не высосут из тебя всю кровь. О, пиявки, как я мог о них забыть. Жирные, сочные пиявки высосут из тебя кровь и оставят чудесные большие открытые раны, которые нагноятся от моей зараженной слюны и в которых будут размножаться мои вирусы.
— Брайан! Твой брат окончательно охренел. Убери его от меня.
— Меня в это мурашиное гнездо больше ничем не заманишь, — ответил Брайан, не слезая с валуна. — Выкручивайся сам.
— Черт. Твоя взяла, — сказал Тед.
— А конкретно? — спросил Уэйд.
— Если ты перестанешь в меня плеваться, то обещаю, что, когда я выберусь из этого чертова болота, можешь трогать дырки от пиявок и все царапины и порезы, которые достались мне от какого-то гада там, на дне.
— Откуда мне знать, что ты не врешь?
— Не вру.
— Пообещай, что твоя мать отправится в тартарары, если ты врешь.
— Совсем очумел, придурок.
— Говори! — Уэйд знал, что единственная святая святых Теда была память о его матери, умершей лет пятнадцать назад.
— Заткнись, дерьмо, — проорал Тед.
Уэйд еще раз отхаркнулся — сегодня это удавалось быстрее и легче, чем обычно, не очень хороший показатель состояния организма — и приготовился продолжить обстрел родителя. Вместо этого он сплюнул на землю.
— Да, папочка, твоя родная мать, бабуля Драммонд, до сих пор парила в небесах вместе с ангелами, кушала пирожные со взбитыми сливками и играла в бридж со всеми своими подружками, а теперь ее утянут на веки вечные в ад, где она будет гнить и гореть, если ты нарушишь данное мне слово.
По грудь в грязи, Тед побрел к берегу.
Уэйд понял, что его красноречие сработало.
— Давай, давай, я жду.
— Твоя взяла, — вырвалось у Теда. Он подгреб к берегу.
Уэйд протянул ему руку, чтобы помочь выкарабкаться из трясины, которая оглушительно выпустила газы, когда Тед вытянул ногу, в результате оставшись без ботинка. Потом он перебрался на сухое место. «Слава тебе, Господи». Он шваркнул письмо на капот машины.
— Закатай штаны, — скомандовал Уэйд.
— Заткнись.
Уэйд бросился на Теда. Грязная, засохшая трава захрустела там, куда они упали. Уэйд ухватил дрыгающуюся ногу Теда. Всем весом навалившись Теду на грудь, он пригвоздил его к земле и, закатав штанину, увидел множество мелких кровоточащих порезов.
— Твоя взяла. Валяй, трогай. Какая же ты скотина. Ну давай, заражай.
— Не волнуйся — заражу. Итак, поехали: раз, два, три. — Уэйд дотронулся сухим пальцем до кровоточащей ранки, обозвал отца невежественным ублюдком, повалился на траву и закрыл глаза.
Час спустя вся троица ковыляла по шоссе: лишившийся ботинка Тед, полуголый Брайан, распухший и шагающий враскоряку, чтобы меньше зудело, и Уэйд, который чувствовал себя еще хуже, чем раньше. Вскоре Уэйд совершил спутавшее все карты открытие: солнце находилось не там, где ему полагалось, не справа, а слева, из чего следовало, что Брайан повел их не в ту сторону и те многие мили, которые они прошли, оставив перевернутую машину, никуда не вели. Тед огрел Брайана по голове и назвал кретином, но Уэйд встал между ними и сказал:
— Папа, не смей больше нас бить.
— Все равно это Брайан, и все равно он дубина, — раздраженно ответил Тед.
— Можно подумать, ты не дубина, — сказал Уэйд, скривившись от отвращения.
— Я хотя бы не...
— Утихни. Никто тебя больше не слушает.
Случайный транспорт, как правило трейлеры, с ревом проносился мимо, не обращая на них ни малейшего внимания; обычно снующие по шоссе полицейские и машины всяческих контор по поддержанию правопорядка решили в тот день игнорировать этот уединенный отрезок.
— Надо идти к посту, — сказал Уэйд.
— Теперь это получается десять миль в обратную сторону, — ответил Брайан.
— По крайней мере мы будем идти в нужную сторону, — сказал Тед.
Волна тошноты подступила к горлу Уэйда, и он понял, что не сможет идти дальше.
— Мне придется остаться здесь, — сказал он.
Тед с Брайаном переглянулись.
— Да, мне плохо. Довольны? Теперь можете идти одни. У вас есть адреса, номера и сама вещь. Идите. Копы рано или поздно меня подберут.
В этот момент мимо проехал белый четырехдверный седан. Взвизгнув тормозами, он остановился в сотне шагов от них.
— Добрый самаритянин, — сказал Брайан. — Слава Богу.
Из машины выбралась плюгавая женщина. Это была Пшш.
— О черт, — сказал Брайан.
— Какого дьявола вы, трое идиотов, делаете здесь на шоссе? Господи, Брайан, у тебя вид просто как у Свинтуса Поросячьего. Что с тобой стряслось? Постой, ничего не говори — пожалуй, мне вряд ли захочется слушать.
— Просто подбрось нас до поста.
— Нет. Чтоб я еще связалась с этой семейкой уродов. И угораздило ж меня остановиться и спросить этих трех дебилов, что они здесь делают. Ну так и что же?
— Папа перевернул машину в нескольких милях отсюда. Мы ехали...
— Ладно, не надо, — подняв руку, сказала Пшш.
— Стой, а откуда у тебя машина? — спросил Брайан значительно изменившимся тоном.
— Взяла напрокат, придурок.
— Это на какие шиши?
— На свои.
— У тебя никогда и цента за душой не было.
— Боже, до чего ты тупой, Брайан.
— Неужто в наши дни людям платят за то, что они убивают собственных детей?
— Я поехала. — Пшш открыла дверь.
— Погоди! — крикнул Уэйд. — Мне чертовски плохо. Подбрось нас хотя бы до заправки и можешь про нас забыть.
— Не хочу видеть троих ублюдков в своей машине.
— Мы поедем в багажнике.
Это, похоже, показалось Пшш не лишенным смысла.
— А почему я должна?
— Хотя бы ради того, чтобы доказать нам, что ты не полная дэ — у — эр — а, — впервые вмешался Тед.
— Ваши сладкие речи меня растрогали.
Пшш забралась в машину и грохнула дверью.
— Спасибо, папа, — сказал Брайан, — вот и накрылась наша поездка.
Однако, к удивлению всех троих, Пшш резко дала задний ход, заставив их отшатнуться. Она нажала кнопку, и крышка багажника открылась.
— В вашем распоряжении десять секунд, — сказала Пшш через щелку окна. — Ну, десять, девять, восемь, семь, шесть...
Троица втиснулась в багажник, в котором по непонятной причине воняло рыбой и химикалиями. Оказавшись на дороге, они принялись бултыхаться, как щенки в корзинке. Уэйду, пристроившемуся справа, удалось высунуть голову, и его вырвало на заднюю фару; втиснувшийся слева Тед попытался отодвинуться как можно дальше. Брайан решил обратиться к Пшш через деревянную панель, отгораживавшую их от заднего сиденья. «Я люблю тебя, Пшш. Мне без разницы, что ты сделаешь с ребенком. Я люблю тебя. Я люблю тебя». В ответ на это Пшш врубила песню в исполнении Глории Эстефан на полную громкость. Через несколько минут они въехали на бензозаправку, и Пшш визгливо крикнула, чтобы они выметались. Тед и Уэйд подчинились, но Брайан наотрез отказался.
