Альбина слышала, как пришел Макс. Он попытался открыть дверь своим ключом, однако девушка заперлась изнутри на щеколду, и Макс не смог войти. Он начал звонить девушке на мобильный. Сначала Альбина не хотела брать трубку, но потом не смогла отказать себе в удовольствии высказать парню наболевшее.
— Ты что, анаболиков переела на своей тренировке? Как это понимать? Почему мои вещи валяются по всей лестничной клетке? Ты в своем уме? — надрывался в трубке Макс.
— Знаешь что, дорогой, я впервые за долгое время пребываю в своем уме. Скажи спасибо, что я не вышвырнула твои вещи в окно, хотя ты это заслужил. Я долго терпела твое хамство, так что теперь будь любезен, собери свои коробки и тихонько покинь мой подъезд. Надеюсь больше никогда тебя не встретить.
Альбина повесила трубку и отключила телефон. Макс начал колотить в дверь и кричать. Затем кто-то из соседей по подъезду пообещал вызвать милицию. Макс утих. Через некоторое время Альбина посмотрела в глазок и обнаружила, что коробки исчезли. А вместе с ними испарилось чувство уязвленности, подавленности и отчаяния.
* * *
Альбина сидела напротив меня, и на ее лице играла лукавая улыбка. Я заметил, что выражение ее глаз тоже изменилось. Пустоту и страх сменили игривые лучики света. Девушка действительно вся светилась изнутри. Это была одна из завершающих сессий. Альбина больше не нуждалась в терапии, и последнее время наши сеансы больше напоминали дружеские встречи. Со временем мы добились того, что девушка перестала недооценивать себя. Ежедневная кропотливая работа привела к тому, что Альбина наконец понравилась себе как человек. Однажды я попросил ее прочитать вслух тот список качеств, который она писала на одной из первых сессий и который, по ее мнению, характеризовал идеальную женщину для идеального мужчины. Закончив чтение, Альбина подняла на меня удивленный взгляд.
— Ну что, — спросил я, — похожа на вас?
— Похожа, — улыбаясь, ответила девушка.
Теперь Альбина ходила ко мне скорее как к старому знакомому, нежели как к терапевту. Она делилась новостями, рассказывала о своих успехах. Вот и сегодня девушка решила поведать мне о том, как прошел вчерашний день.
— Вчера был удивительно приятный вечер, — начала Альбина, — хотя вначале я и не смела на это надеяться.
Весь понедельник девушка была в дурном настроении и не хотела никого видеть. Ближе к вечеру позвонил Артем, молодой человек, который ухаживал за ней в последнее время, и предложил поужинать в суши-баре. Как бы Альбина ни обожала японскую кухню, она была готова отказаться и провести вечер в одиночестве. Но парень настоял, и молодые люди договорились встретиться после того, как Альбина сходит в спортзал. Она закончила тренировку, небрежно накрасила реснички и накинула первое попавшееся платье. Еще ни разу в жизни она не собиралась на свидание так быстро и безалаберно.
Артем сам заезжал за ней, а не она за ним. Это очень подкупало девушку. Когда она подошла к машине, молодой человек вышел, открыл дверь и усадил Альбину. Она признала, что это было очень романтично, и ей захотелось надеть шелковую перчатку и изысканно помахать ладошкой из-за приспущенного окна машины, как делала королева Англии.
Ресторанчик оказался очень стильным и уютным. Пока молодые люди ели суши и плакали от васаби, они успели обсудить множество вещей. Альбина старалась вести себя непринужденно, чтобы не смущать Артема. Когда ужин был закончен, Артем заплатил за обоих. Для Альбины это было очень непривычно. После ужина молодой человек предложил поехать на побережье и съесть десерт там.
— Красивый жест, — закончила девушка.
Впоследствии я узнал, что этот вечер положил начало новым отношениям Альбины, которые до сих пор не закончились.
Вика торопливо шла по тротуару, неловко лавируя между прохожими. Казалось, все жители города одновременно высыпали на улицу, и каждый спешил гораздо сильнее другого, поэтому непременно должен был обогнать или задеть соседа. Это раздражало, и все остальное — тоже. С каждой минутой Вика злилась все сильнее. Ее раздражали прохожие, неровный асфальт, громкая музыка, доносящаяся из киосков. Она ускорила шаг, чтобы поскорее очутиться вдали от этой невыносимой городской пульсации. «И почему сегодня все так бесит? — Вика почувствовала легкое головокружение. — Наверное, давление снова упало». Девушка остановилась, силы совсем покинули ее. Можно было поймать такси, чтобы с комфортом добраться до дома, но традиционные вечерние пробки делали эту перспективу весьма неприятной. Вика решила зайти в кафе и перевести дух.
Расположившись за столиком у окна, девушка принялась наблюдать за прохожими, еще минуту назад доставлявшими ей столько неприятных эмоций. Головокружение понемногу проходило, чего нельзя было сказать о тревоге. Что заставило ее, обычно спокойную и сдержанную, так разнервничаться? Несколько часов назад все было нормально, девушка чувствовала себя хорошо, даже преследовавшие ее боли не давали о себе знать. А после сеанса психотерапии ее как будто подменили.
Терапию Вика начала недавно, сегодня была ее третья сессия, которая оставила неоднозначные ощущения. Не только эмоционально, но и физически девушка ощущала последствия общения с доктором. А ведь Вика обратилась к психотерапевту именно из-за физических недомоганий. Девушка никогда не могла похвастаться богатырским здоровьем. Долгая история ее болезней и обследований так ничем и не закончилась. Причины болей и слабости выявлены не были, диагноз врачи не поставили, но предположили, что недомогания могут быть психосоматическими. Кто-то порекомендовал Виктории пройти курс психотерапии, чтобы выявить корень проблемы. Девушка решила воспользоваться советом, и знакомые посоветовали ей подходящего специалиста. Сначала терапия даже понравилась девушке, первые два сеанса прошли быстро, безболезненно, если можно так сказать, и даже в какой-то степени приятно. Психотерапевт, исполненный внимания и дружелюбия, с интересом выслушивал Викины проблемы, особенно не перебивал вопросами и позволял выговориться. Казалось, это была даже не психотерапия, а встреча с одной из подружек, которых у девушки было совсем немного, возможность поболтать, рассказать последние новости. На сегодняшнем сеансе все вроде бы шло в привычном русле, терапевт задавал Виктории вопросы о ее детстве, об отношениях с родителями, и девушка охотно рассказывала и делилась воспоминаниями. Но ближе к концу сессии почувствовала себя совершенно измотанной. Тем более доктор начал вести себя как-то странно: например, он спросил, не связывает ли Виктория состояние своего здоровья с желанием привлечь внимание. Этот вопрос даже показался девушке оскорбительным: неужели доктор считает ее симулянткой, которая пытается манипулировать людьми, используя собственные болезни? Да ведь она всегда была слабенькой, с самого детства.
Вика погрузилась в воспоминания. Может, в словах терапевта и было какое-то рациональное зерно…
* * *
Вика смотрела, как мама пытается уложить большую меховую шапку на верхнюю полку встроенного шкафа. Они только что вернулись с детского спектакля, оставившего меньшее впечатление, чем синяк на коленке, который она получила, скатившись с ледяной горки по пути в театр. Было совсем не больно, зато Вика чувствовала себя настоящим героем, получившим боевое ранение, и она спешила домой, чтобы скорее поделиться впечатлениями с отцом. Но его дома не было, и девочка немного расстроилась. Вообще-то она надеялась, что в театр они пойдут все вместе, но папа сказал, что у него важная встреча и он освободится только к обеду. После спектакля Вика даже отказалась от буфета, торопилась скорее вернуться к отцу. Но он отсутствовал, и девочка почувствовала досаду и разочарование. Зачем было так бежать домой, если папа совершенно не собирался выполнить свое обещание. Вика стояла в коридоре и прислушивалась, не поворачивается ли в замке ключ. Но в коридоре было тихо, и девочка, услышав мамино «Иди обедать», — вяло поплелась на кухню.
— Мам, а почему папа не пришел обедать, он же обещал, что вернется?
— У него важная встреча, наверное, она затянулась.
— А в следующий раз он пойдет с нами в театр? — Вике очень хотелось, чтобы папа тоже участвовал в ее приключениях, однако их совместные прогулки были большой редкостью.
— Не знаю, мы будем его очень просить.
— А если откажется?
— Ну тогда, — засмеялась мама, — мы пустим в ход главное женское оружие.
— Какое?
— Слезы!
Мама часто шутила, что слезы — главное женское оружие, и Вика это запомнила. Спустя два часа пришел отец. Вика с порога бросилась к нему, но он выглядел усталым и каким-то отрешенным. Он вымученно улыбнулся дочери и прошел на кухню. Пока мама накрывала на стол, Вика решила поделиться впечатлениями о проведенном дне, рассказывала про спектакль и про то, как героически скатилась с горки. Папа, казалось, вообще не слушал дочь, и тогда Вика решила пустить в ход мамино оружие. Она заплакала. Сначала девочка с трудом выдавливала из себя слезы, но постепенно эмоции наполняли ее. Девочка жалела себя и синяк, не вызвавший у отца никаких чувств, ее рыдания становились все более искренними, а боль обиды от отцовского равнодушия — все более острой. От такой резкой перемены в настроении дочки отец перепугался, прижал девочку к себе, начал гладить по голове, успокаивать:
