У них можно было купить практически любое средство самообороны. От дубинки до газового пистолета. От шокера до «Осы». Они за два дня оформляли любые разрешения.
У них была своя школа. С разработанной программой. И свой тир.
Директор ЧОПа был серьезным человеком, Все, чем занималась я, мне показалось детскими играми.
Пока он меня не похвалил:
— Отличная идея. Женщины очень востребованы. Мы сами просто никогда с этим не связывались.
— А вы сможете адаптировать под них свою программу?
— Конечно. Только дайте нам время.
Времени я им не дала. Занятия должны начаться через три дня. В понедельник. И закончиться через две недели.
— Что, через две недели они станут суперменками? — уточнила я.
— Во-первых, если у них самих есть предрасположенность к этому.
— Есть.
— Во-вторых, они получат базу. Чтобы начать работать. Но два раза в неделю они должны будут приезжать в зал и в тир. В течение полугода. Иначе мы лишим их квалификации.
— Бесплатно?
— Конечно нет. Но обычно восемьдесят процентов за них платит клиент — это же в его интересах, чтобы девушки повышали свой уровень. Но недорого, не бойтесь. За эти две недели они отлично выучат теорию.
— А что туда входит?
— Ну… — Директор был с усами и в галстуке. — Например, должен ли телохранитель открывать дверь машины клиенту?
— Конечно! Для чего же они еще нужны?
— Не должен! Если он один, конечно.
На моем лице явно читалось сомнение.
— Конечно, все хотят, чтобы открывали. Мы их научим — как.
— И как?
— Левой рукой. Правая должна быть отведена назад. Поближе к пистолету.
— А где пистолет?
— За поясом.
— И у женщин?
— У женщин — под мышкой.
В общем, они мне понравились. Самой захотелось походить в зал, научиться драться и стрелять.
— Кто первый входит в дверь?
— Кто?
— А это смотря куда. В ресторан — охранник. В дом на охраняемой территории — клиент. А выходит?
— Кто?
— Всегда охранник выходит первым! А у нас что? Охранников в вышибал превратили. Они двери открывают и за сигаретами бегают.
— А не должны?
— В их работу это не входит. Но, конечно, все бегают.
Курс обучения обходился мне в три тысячи шестьсот долларов.
Их надо было достать за три дня.
Не Роме же звонить?
Я вернулась в офис.
Рома позвонил сам.
— Что это было? — спросил он, еле сдерживая ярость.
Я уже забыла про лилипуток.
Когда Рома такой, я его даже боюсь. Хорошо, что он на телефоне, а не где-нибудь здесь.
— Тебе что, не понравилось? — Я пыталась казаться веселой.
— Ты совсем с ума сошла. Понимаешь? У тебя крыша поехала!
Мне захотелось плакать.
Не могу, когда на меня кричат.
— Ты кем меня перед офисом выставила? Мужем сумасшедшей?
Подумаешь… Если нормальный офис, то должны были посмеяться вместе.
— Извинись. И скажи, что ты была не права.
Я молчала.
По щекам полились слезы.
— Извинись.
Я чувствовала себя как бык перед красной тряпкой. Она застилала мне глаза, и хотелось на нее броситься. Просто броситься. Непонятно зачем.
— У тебя карта закрыта? И не будет открыта, пока не извинишься.
Он поспешил положить трубку. Но я перезвонила сама.
— Деньги? — закричала я. — Тебя уже давно может заменить банковский счет! Понимаешь? Ты сам стал в моей жизни всего лишь банковским счетом! На праздники ты не даришь подарки, ты даешь мне деньги — как cash-машина, да? Ты когда в последний раз сам что-нибудь мне купил? А?
— Да тебе ничего никогда не нравится!
— Да? Может, мне серьги не нравились? Или кольцо мое? Или тот браслет? Мне не нравится, когда фигню какую-нибудь покупают, про которую ты и сам знаешь, что это фигня! А разговоры? О чем у нас разговоры? Только про деньги! Сколько надо отнести в школу, сколько стоит моя гостиница, сколько — машина! Так? Вот ты ушел, а я знаешь что чувствую?
Рома молчал.
— Что денег нет! — торжествующе проговорила я. — Ты хочешь извинения? Получи: пошел ты в жопу со своими деньгами!
Я повесила трубку и испугалась. Не переборщила? Надо было сказать: «на фиг».
Вот я и осталась без денег.
А мне еще девушек надо обучать.
Может, бросить эту «Никиту»?
Нет, я это сделаю.
Машка придумала. И я сделаю.
А вдруг я бы тоже от передоза умерла?
Я представила себе, как холодеющей рукой пишу на листочке: «Не думайте обо мне…»
Ужас.
И меня хоронили бы в свадебном платье.
Оно на даче, в кладовке. Наверное, пожелтело за десять лет.
Артем бы плакал на похоронах.
Жалость прилипла к сердцу, как муха к липкой ленте.
Нет, ребенок не должен переживать такие несчастья.
Я не умру. Никогда.
Я буду пить зеленый чай.
Максимум, что я буду нюхать, — это розы у себя на клумбе.
Захотелось позвонить Ленке и сообщить о своем решении. Решении. Точка.
А потом все пьют «любовное зелье»…
— Обзвони всех, кого мы брали на охрану объектов, — попросила я секретаршу, — и скажи мне, сколько человек реально могут начать работать.
— Хорошо. Здесь человек пятьдесят. Мне нужен день.
Я зашла к Анжеле. Она набивала что-то на компьютере.
— Ты не занята? — спросила я очень серьезно. Внутренне издеваясь.
— Да нет, что ты! Это вообще не моя работа. Просто начальник попросил несколько факсов перевести.
— С английского?
— Ага. На французский.
Я посмотрела на Анжелу с уважением.
— А зачем ему?
— Да махинации какие-нибудь.
Я попросила у нее помощи. Анжела знает всю Москву. Тех, кто устраивает показы, приемы и презентации. Мне нужно было мероприятие, которое охраняли бы мои девочки. Мое подразделение.
— «Нежная роза» тебе подойдет? У них показ купальников планируется. Мне хозяин говорил, я его знаю.
— Подойдет.
Анжела набрала номер.
— Это я… Да, да, весело было… Да… Слушай, я вообще-то по делу. Есть женское охранное предприятие, «Никита» называется… Ну, никто еще не слышал… Вот я и предлагаю тебе быть первым. Представляешь, какая фишка? На показе купальников.
Я держала пальцы крестиком. И не шевелилась.
— Ну и что, что в Манеже? Сколько тебе надо человек? Ну и пожалуйста, у них и больше есть…
Анжела прошептала мне: «Двадцать».
Я закивала головой, словно у меня тик. Найду я ему двадцать человек.
— Дешево! Дешево! Дешево! — повторяла я подруге одними губами.
— Но они, знаешь, не дешевые…
Я замотала головой и сделала страшные глаза.
— Дешевые, дешевые! — прошипела я, думая, что Анжела не поняла меня.
— …Ну, я просто на всякий случай сказала… нет, я так не думаю… не сомневайся, тебе понравится… конечно, все красотки… — Анжела взглянула на меня, я скептически хмыкнула. — Ну, не все, конечно. Слушай, это ж тебе не модельное агентство, а охранное… хорошо. Она позвонит.
Я бросилась Анжеле на шею.
— Ты — гений! — призналась я чистосердечно. — Анжела, я — твой фанат.
Анжела скромно улыбнулась:
— Да ладно. Можно еще кому-нибудь позвонить.
Двадцать человек секретарша набрала. Они хотели работать сутки-трое и получать сто пятьдесят долларов. Некоторые из них уже охраняли объекты. Мои надзирательницы привели подружек. Боюсь, какое-то СИЗО осталось без персонала.
Я подсчитала; в месяц им надо платить 3000 долларов. У меня их нет. Пойдут ли они на разовую работу?
«Нежная роза» согласилась на мое предложение за 2000 долларов за мероприятие.
Я решила рискнуть. Ничего не заработать.
Найти где-то еще тысячу долларов. И получить двадцать человек себе на работу на месяц.
Следующий вопрос: во что их одеть? Может, позвонить в «Мажордом»?
Эту проблему «Роза» решила сама. Они прислали факс: «Наше обязательное условие — форму предоставляем мы. Черные брюки, удлиненные черные блузки, фиолетовый галстук».
Я согласилась. Они попросили прислать мои реквизиты для составления договора.
Реквизитов у меня не было.
Готовый ЧОП стоил 15 000. Их у меня тоже не было. Чтобы зарегистрировать ЧОП самой, надо иметь оружейную комнату, соответствующую всем нормам. И она должна находиться в неарендованном помещении.
Те, кто предоставлял нам школу, согласились оформить договор на себя. Сначала хотели за это проценты, но поняли, что от договора зависит наше дальнейшее сотрудничество.
Договор был заключен, и я внесла деньги как предоплату за обучение.
Курс начался.
Я вовсю занималась «Розой».
Устроила собрание моему «Розовому подразделению».
Двадцать ужасных женщин сидели в моем кабинете.
Не нюхать кокс было невозможно. Я держалась. За воздух.
Я пыталась их сделать лучше.
— Вам нужно все время улыбаться. Не губами, а в душе. Чтобы улыбались ваши глаза. Понимаете? Месяц — это ваш испытательный срок. Останутся только лучшие. Те, кто все время думает о чем-то хорошем. Кто считает себя красивой и желанной, кто улыбается. Понимаете?
