1 сентября 2000
(Полностью: http://www.raz-dva-tri.com/amarcord.doc)
Суть в том, что всё-таки я опять разок другой переспал с Тёмной и даже у себя дома. Тогда для меня это всё, собственно, не имело значения — кто кого и у кого дома. Всю эту обывательскую хуйню про «свою/не свою территорию» я вынужден был под влиянием обстоятельств прочухать уже позднее. Опять же, когда в ходе серии проведённых мною осознанных экспериментов, выяснилось, что да, несомненны две вещи: то, что это и впрямь полная хуйня с моей точки зрения и то, что, несмотря на это, это пиздец как важно для уёбков-обывателей, я весьма прихуел. (Кстати об употреблении мата. Сейчас выросло целое поколение как бы в целлофане, коий накинула на них всякая шелупонь из пропутинского правительства. Эти обитатели Российской Федерации Ходячих Презервативов, то есть всякая, не по своей даже, собственно, вине, хуета немного не в курсе, что мат запретен не потому, что тупо, блядь, неприличен, а потому, что… сакрален. Вам, мудилам, короче, ещё учиться, учиться и учиться, как завещал великий Ленин! Ступайте, блядь, в библиотеки, а уж после поговорим, если, конечно, я в настроеньи, блядь, буду:).)
Так вот. По-моему всё же, когда мне позвонила Дейзи, сказав, что вернулась таки из Ижевска, куда ездила зачем-то с подругой, я был с Тёмной. То есть, в общем-то, уже утро было. То есть, типа, мы уже чай утренний пить собирались, а не то, чтоб уж прям были друг с другом, скажете тоже:). (Смайлик делает вид, что щурится на манер близоруких, но на самом деле просто хочет сблевнуть. Не может не сделать так. Водянистый глаз унитаза принимает вызов. В нём поднимается тугая негодованья волна. Она, волна, хватает Смайлика за щеку и увлекает в своё тривиальное тартарары:).)
— Короче, я это сделала, — скажет мне через некоторое время Дейзи, — ты представляешь, там целый грамм был, а я его выкинула!
Это она о героине так говорила. Про «винт» же она говорила иное. Она говорила, что он — живой. Что он существо. И всё такое, из этого вытекающее.
Через несколько дней после возвращения из Ижевска у неё заболел живот, и она пошла к своему гинекологу. Гинеколог её осмотрела, сделала выводы, и Дэйзи тут же положили на операционный стол.
У нас с ней ничего не вышло…
«Он жил всего несколько дней» — говорила она через неделю и плакала. Сложная маленькая. «Ты понимаешь? Он жил… Маленький Скворцов. А потом он умер…»
Она лежала у себя дома, закутавшись в какой-то плед. Я держал её за руку, и, среди прочего, мне было неудобно перед её матерью.
Когда было мне некогда
всё еще мало лет,
(хоть и хуй мой уже начинал
кое-что о себе понимать),
я сказал Оксане одной,
прогуливаясь с ней в окрестностях кинотеатра «Ударник»
и уже осознав, что второй раз она уж не поведётся на игры со мной…
….что я полагаю, сказал я ей,
что Любовь —
это когда два человека идут себе по своим делам,
а потом вдруг встречаются взглядами
и далее по молчаливому соглашению
следуют вместе…
Потом, через несколько лет,
я сказал одному Илье,
что считаю правильным,
когда люди при первом обоюдном позыве
сразу ебутся,
а уже потом размышляют,
Любовь это или нет.
Так, два эти моих
разнесённых во временах высказАнья
создавали во совокупе
мою концепцИю, касательно Главного в Жизни.
Спустя ещё много лет
с тобой,
моя сложная, добрая и реально очень юная девочка,
мы переспали в тот же день,
когда познакомились…
Я не хочу врать во спасенье твоё!
Я ничего не забыл
и за всё благодарен!
Помню, как в порыве упали мы с тобой в снег,
как с героиней предшествующего стишка.
(что, собственно, произошло когда,
в свою очередь, с ней,
неоднократно она позже воспела,
право, тоненьким литературным своим голоском.
Ныне с ней хуй… (Не я!.. Не я!.. Чур-чур-чур!))
Говорю о тебе…
Милая, маленькая сложная девочка!
Юная до такой степени,
что как будто некогда юный, собственно, я
полюбил себя нехорошего нового!..
Когда смотрю я в твои глаза,
врать не буду,
есть у меня ощущенье, что Ты — это Я…
Но…
…только не я сейчас!..
Кроме прочего,
я не в своей тарелке.
Сейчас, когда впервые меня полюбили так,
как раньше лишь я один в целом свете способен был,
(как сейчас меня любит моя Сложная Маленькая),
я чувствую не то, чтобы дискомфорт, но…
напротив,
мне так охуенно, что я почти забываю, что мир — говно,
и, в сущности, мы с моей Сложной Маленькой
НИКАКОГО ОТНОШЕНИЯ НЕ ИМЕЕМ ДРУГ К ДРУГУ!
Этим летом мы с тобой ждали Чуда…
Ты ждала, потому что веришь ещё в чудеса,
хоть и много взрослых слов говоришь.
Я же ждал, потому что было не избежать,
да и, в сущности, в этом был сам «виноват».
Я никогда не смогу представить себе ту боль,
которую ты испытала, когда всё было кончено…
Я никогда не смогу представить себе твою боль,
потому что мужчины неспособны, блядь,
чувствовать эти вещи,
как бы тонко им не хотелось!..
Только ты прости меня, Сложная Маленькая!
Прости меня за то,
что я старше и хуже,
а, следовательно, всё-таки незаметно для себя сдался…
Прости меня!
Но я не могу не уйти…
Я хочу уйти…
Мне не стыдно за себя…
Разве только немного стыдно,
что мне не стыдно.
Прости меня…
В утешенье могу лишь сказать,
что желаю тебе мягкой посадки,
что надеюсь,
ты всё-таки победишь в той борьбе,
в которой…
я не могу тебе быть помощником…
…потому что… я проиграл…
22 августа 2000
(Полностью: http://www.raz-dva-tri.com/amarcord.doc)
«Я просто звонила узнать, жив ли ты. Ну всё. Пока!» — сказала мне в ухо Да и положила на том конце трубку.
Это было то самое не то начало августа, не то самый конец июня всё того же 2000-го года, когда ФСБ только-только приступили к стендовым испытаниям своих новых, блядь, как мир, технологий. В конце 1999-го они взорвали дома, чтобы обвинив в том мифических чеченских террористов, синтезировать волну народного гнева, а вслед за тем победоносно разъебать грозный город Грозный, виновный лишь в том, что в нём, как и во всей Чечне, живут настоящие мужчины и настоящие женщины, их верные, собственно, жёны, а не суррогатные без оскопленья кастрированные куклы с футболом, «Просто Марией» и страшилками про всякую Чикатилу вместо мозгов и их тупорылые спутницы, зацикленные на каком-то толком неясном им слове «свобода» банальные проблядушки.
О, да! В наше ёбаное последнее времечко быть настоящим мужчиной или женщиной, словом, Истинным Человеком — непозволительная роскошь и, более того, смертный грех, который, как все мы видим, действительно карается смертью. Берегись же, Путин! Однажды ты заснёшь и более уже никогда не проснёшься, потому что ты позволил себе слишком много для такого ничтожества как Человек вообще и, тем более, как, в частности, ты. Ты переступил границы дозволенного, Володя, и будешь за это наказан. Это я, Максим-пророк, тебе говорю. А слова мои — это уже и есть действия. Нет у меня поводов для личной неприязни к тебе, Володя, но сам пойми, закон — есть закон. Я и пальцем не шевельну, а будет всё, как сказал, потому как просто такова Воля Божья. Впрочем, это всё лирика… (Смайлик левой рукой пригвождает к тарелке антрекот из говядины с кровью, а правой рукой, в коей у него нож, отрезает кусочек и скармливает своему декоративной породы псу, что давно уже ждёт у стола. Собака довольна.)
