Две недели реставрации, три слоя краски импортной и семь потов матросов отечественных сделали своё дело. Ял засиял, как новенький. Старпом старательно приделал нужной высоты мачту и парус алый развесил. Ну, чем не яхта? Красота! Давняя мечта идеолога осуществилась. Рассадит он матросов на вёсла, для быстроходности, и выходит в зелёное море. Одев бело-синюю фуражку, подаренную отцом, капитаном торгового судна, старпом чувствовал себя командиром. И молодость вспоминалась. И душа его радовалась, а лёгкие раздувались от морской свежести. Но недолго.
В тот самый выход в море стояла тёплая летняя погода. Вечер крушения надежд главного мечтателя корабля выдался особенно солнечным и ветреным. Колебание моря приближалось к двум баллам. Несмотря на это корабль жил своей собственной жизнью и продолжал функционировать, согласно утверждённым сверху планам.
Один из главных героев той парусной эпопеи, матрос контрактной службы Подрыгало нёс свою вахту на вверенной верхней палубе. При себе у него имелась дюжина гранат и приказ командира БЧ-2 все их израсходовать, так как норму по боевой подготовке надо выполнить, дословно: «во что бы оно ни встало». Вот и кидал этот вахтенный выданные боеприпасы за борт со скучающим видом, поскольку оружие не любил не только по своей идеологии, но и в целом, за его смертоносную и разрушающую силу.
Мысли Подрыгало никоим образом не были обращены к гранатам. Скорее, наоборот, их целиком поглотила близящаяся демобилизация, которая выражалась в окончании контракта. А вид красного заката усугублял положение, привнося в его головной мозг картинки жёлтых песчаных пляжей, холодных коктейлей и знойных девушек с большими молочными железами, которые подносили эти самые коктейли. Поэтому, на фоне внезапно нахлынувшего романтического очарования, процесс выбрасывания взрывчатки превратился в чисто механическое, импульсивное действие. И не более. Подрыгало мечтал…
В это самое время другой безнадёжный романтик воплощал свою мечту в реальность по полной программе: плавал под парусами на новорожденной яхте и распевал какую-то самоизобретённую оду, словно он был сам Лучано Паваротти. Голос старшего помощника, конечно же, находился далёко от баритона итальянского тенора, но кто же станет мешать старпому в свободной самореализации?
Итак, возродившийся яхтсмен плавал. Маршрут пути его яхты, негласно названной «Корыто», как и положено, пролегал рядом с кораблём, несущего на себе ещё одного мечтателя, — бомбометателя Подрыгало. Плывёт старпом, значит, текущим закатом любуется. Осуществившейся мечте радуется. Звуком разбивающихся о борт волн довольствуется.
Вдруг, откуда не возьмись, бабах — взрыв слева. Затем, как из-под земли, бубух — столб воды справа. Яхту накрыло брызгами солёных капель, вкус которых чувствовался даже кожей. Старпом, мгновенно оценив ситуацию, вскочил, как ужаленный, да и заорёт, что есть мочи, вскинув руки вверх, точно грабли: «Не кидать! Не кидать! Люди за бортом!!!». А наверху-то ни черта не слышно. Даже Лучано не помог бы. Да и как назло ветер дул в его сторону, а мысли гранатомётчика летели в другую. Ответом старпому стала следующая граната, угодившая прямо в ял. Секунда — и без какой-либо команды абсолютно все, кто находился в выкрашенной лодке, повыпрыгивали из терпящей бедствие посудины. Ещё секунда — и хрупкое суденышко с парусом разлетелось в щепки, словно в заправском кинофильме, а вместе с ним и планы старпома стать истинным яхтсменом…
Примчавшийся на вопли командир корабля, глядя на дощечки и алый парус вокруг корабля, потом долго ругал и самого старпома, и мечты его о яхтах, и ещё кого-то… Но тут Санчеса вызвали к вновь поступившему больному, и он поспешно удалился, так и не узнав, кого ещё ругал командир в тот тёплый летний вечер.
Если хотите что-то спрятать — положите это на самое видное место.
Вытекающая истина
Да, уважаемые мои, и в такие тёплые дни можно много интересного встретить на кораблях. И не только в тёплые. И совсем не обязательно на кораблях. Страна наша, вообще, вещь (утрированно) непредсказуемая. Но это немного другая тема, и философские мысли разводить в данном направлении можно до скончания века. Мне же хочется поделиться с Вами кое-какими иными своими наблюдениями.
В нашем Царстве-государстве, а, в частности, непосредственно на море, очень часто случаются всякие загадочные явления. Помимо неразгаданной человеческой природы, существуют совсем необъяснимые, а порой и фантастические, события. То исчезнет человек какой-то, а то и у всех на глазах вещь пропадёт. Отсутствие вещи замечают быстрее, чем отсутствие человека. Причём, вещь эта бывает обычно бесполезная, но факт пропажи налицо. И хоть что ты делай, хоть как думай, любые извилины напрягай, а моряки её найти не могут. Организовывают они поиски — и тщетно. Вроде и Бермудский треугольник далеко располагается, и пираты в Лету канули, а всё равно регулярно пропадает всякая всячина.
Вот проведите несложный следственный эксперимент, для большей убедительности. Возьмите в любом армейском помещении стандартный деревянный стол. Самый обычный, с четырьмя ножками, деревянный стол. Да, и не забудьте про столешницу. Ну, вот. Затем принесите масляную краску и кисть и перекрасьте этот стол из оригинального синего цвета, полученного при рождении на фабрике, в зелёный или красный. Дайте чуть-чуть высохнуть и всё. Оревуар.
Уверяю Вас, стол после Ваших превращений не найдут. Он будет числиться пропавшим без вести, поскольку наблюдается любопытная несуразица. В комнату заходит военнослужащий, который был уже в ней раз двести. Заходит и неожиданно решает почитать висящую на стене опись. Никогда не читал, а тут, вдруг, решил. Что так ему в голову взбрело? Что за интуиция? Читает: «стол синий — один штука». Водит глазами по комнате, а синего стола не имеется в наличии. Ни ножек, ни столешницы, ничего. Красный стол есть, а синего — нет. Пропал вроде. И где его искать? Пять минут назад стоял, а сейчас исчез. Как в море канул.
Самое интересное, что сам военнослужащий всё-таки замечает— исчезновение, как ни странно, сопровождалось запахом масляной краски. Весьма необычно. Если не сказать больше. Но на этом мысль его не развивается, и он, тяжело двигая ногами, идёт дальше, искать уплывший синий стол.
Почти так, как в вышеупомянутом «следственном эксперименте» и поставил в затруднительное положение многих моряков наш Витёк. Сделал он это не специально, а по рвению служебному, так сказать.
Прилегающую к части территорию, после скандального случая с пушистым снегом, его больше не просили убирать. Сделав соответствующие выводы, нашли Юрьичу некую другую работёнку, по специальности. То есть, я хотел сказать, почти по специальности. Дали специалисту задание: организовать доску санитарно-гигиенической документации. Организовать — не в смысле сколотить, а просто взять готовые документы и тупо приклеить их на поверхность. А Вы как думали, чем врачи на море занимаются? Именно этим и занимаются. Правда, на текущий раз, командира не было, и Юрьича зам попросил канцелярской работой отяготиться. Вот он, по доброте душевной, и взялся. «Единственная проблема, — пояснил зам. — Все документы у нас есть в ассортименте, а самой доски, на которую их нужно наклеить, нет».
Витёк, привыкший из воздуха доставать материалы для работы, расправил складки на брюках и пошёл на поиски злосчастной доски. Искал он её и там, и по кустам. Пусто. Все подвалы лаборатории своей обошёл, коих оказалось немало, так ничего полезного и не обнаружил. А подвалы в подвижной лаборатории — это Вам не залы Екатерининского дворца: люстры там не висят и паркет не постелен, будьте покойны. Они узкие, тёмные и затхлые. Витёк даже чуть было два раза не подвернул свой левый голеностоп, ползая по неосвещённым комнатам, но кроме серых мышей, старых колёс, пустых бутылок и горы окурков, сложенных наподобие муравейника, ничего полезного найти не смог. «Чёрт ногу сломит!» — подумал мой товарищ, невзначай сравнив себя с известным персонажем потустороннего мира, но сам такого сравнения не заметив.
Дойдя до конца подвального помещения, Юрьич вспомнил, что где-то здесь должен был стоять старый ржавый сейф, в котором в настоящее время хранили только пыль. Хруст пальцев правой ноги показал, что сейф действительно где-то здесь. Высказав обидчику в лицо всё, что он думает о нём в целом и о жизни в частности, искатель доски заковылял обратно.
Кое-как выбравшись из тухлого подвала, он побрёл дальше в поисках несчастной основы для документов. Заходит в учебный класс, а на душе неспокойно вовсе: будто кошки скребут. А может даже и не кошки вовсе, а собаки или мыши. Сейчас уже не разберёшь, как оно в тот момент скреблось.
Сел, значит, Витёк на стул, грустит. Стулом поскрипывает. Ногами пошаркивает. Даже наклеенный над рукомойником лозунг:
