Так обычно начинается любимая командирская игра «Газы». Продолжение столь весёлой игры каждый раз разное. Это может быть и двадцатикратное одевание противогазов и последующее ползание в них по земле, дабы уклониться от условных пуль противника, сыплющихся градом, и ещё куча всяких мыслимых и немыслимых вариантов, которые я не могу здесь привести из-за соображений общечеловеческой цензуры. Единственный плюс игры «Морские слоники» состоит в том, что молодое пополнение срочной службы, облачённое в средство защиты органов дыхания — противогаз, не дышит тем тонким, едва уловимым смрадным перегаром, что неутомимо источает организм изрядно поддавшего командира
Так что, многоуважаемый читатель, о чести думать не приходится. Ведь командир, помимо саморазвлекательных игр, «славится» самыми разными делишками. А кто расслабится и забудет про командира, то тот всегда о себе напомнит. Кто не верит, милости прошу — записывайтесь на военную службу в базу подводных лодок Краснознамённого (в прошлом) Северного Флота.
Кстати, не одним матросам с командиром плохо живётся. Иногда и офицерам перепадает, и не обязательно только молодым офицерам. Ведь помимо «Газов» морской командир ещё может и на зама проорать ненормативной лексикой в присутствии всей части. Труда это ему не составит. Бей своих, чтоб чужие боялись! Пусть знают: командир — штука грозная. Думать об этом даже не хочу. Такая неорганизованность и разболтанность, что меня просто замораживает. И не только меня…
ГЛАВА 25 ДЕВЯТЫЙ ИДЁТ НЕ ПО РАСПИСАНИЮ
Личное — превыше всего.
И.В.Сталин
Заморозило ещё одно нашего товарища. Правда, не сильно, но тем не менее. Заморозило. Сосредоточьтесь и слушайте внематочно (это так же, как и внимательно, только вдали от вашей любимой девушки, — прим. автора).
Как я уже Вам писал, те самые три товарища (вернее не три, а восемь) поехали продолжать выполнять свой воинский контрактный долг перед Родиной в один и тот же город. Однако господам Распределенцам такой альтернативы оказалось недостаточно и они, вместе с главными героями, неожиданно послали девятого товарища (тоже героя) с соседнего, дружественного им, сухопутного факультета. Почему так сделали, крайне непонятно. То ли на море людей не хватало, то ли пяхота от него отреклась, чётко не сказать, но факт был налицо. И лицом этим являлся он, Юрас.
Юрас. Кудрявый, огненный представитель мужского пола. Характер положительный. Придерживается активной жизненной позиции. Принципиален, методичен, слажен. По натуре философ-материалист. Специализация: терапия. Хобби: волейбол, футбол, почтовые марки. Изучает английский язык. Любит тишину и покой. Военщину переносит с анальгином. Не курит. Не пьёт. Женат. Детей нет.
Немного шокированный, но ещё довольно тёпленький (шло лето) приехал Юрас служить в спецполиклинику. Стояла эта самая поликлиника в базе на холме, рядом со штабом. Количество этажей в ней обозначалось простым арифметическим числом два, что в целом отображало несложность данного заведения. Других же, сколько бы то ни было значимых, особенностей в здании спецполиклиники не значилось.
Помимо Юраса, который занял пост врача-терапевта, на его новой работе проживало много всяких специалистов, не только самых различных категорий, но также и взглядов и помыслов. Они роились, словно муравьи в муравейнике.
Куча специалистов состояла из трёх человек: хирурга, дерматолога и окулиста.
А командир у моего сухопутного товарища, как обычно, был не врач, а строевой моряк до самого костного мозга. Сидел он во внутренностях штаба и медиков ненавидел. Следовательно, в Юрасе его до крайности раздражало не только медицинское образование, но и зелёная форма, в свою очередь, злила до неприличия. Всё равно, что вывешивание красного полотна для быка: наливание глазных яблок, фырканье волосатых ноздрей и стучание омозолевших копыт.
Сначала пытался командир переодеть Юраса в морскую форму, потом отлучить от лечебной работы и поставить в строй, затем ещё что-то. Хоть, несмотря на конфликты, и не заладилась у них служба, но протекала она вполне спокойно. Время шло и часики, отмеряя жизненные интервалы, тикали.
И тут Юрас рожает. Вернее жена его рожает, а он проходил по этому делу, как свидетель… ой, вернее, соучастник. Рожает она, разумеется, в Ленинграде, поскольку в роддоме военного городка условия совсем непотребные: спокойно сантехники новорожденными в инкубаторе любуются, по отделению шныряют все, кому не лень, — не советую. Удовольствия от родов не получите. Да и какой, я извиняюсь, идиот («идиот» в данном контексте употреблено как медицинский термин, — прим. автора) поедет на Север с женой служить? Семейным отношениям тогда точно хана. Честно, проверено на людях. Ну, вот по этим, сугубо эксклюзивным, причинам и рожала его супруга в городе-герое Ленинграде.
Поскольку Юрас никак не желал пропускать появление долгожданного первенца, то и собрался убыть с базы в ближайшие календарные сутки. Дабы убытие выглядело законно, без трёх дней отец обратился по команде. Приходит в кабинет к начальнику, объясняет ему процесс сути деликатного дела. Начальник же, увидев зелёную шинель и медички на погонах, ответил по-морскому:
— У Вас отпуск по плану через две недели, вот и поедете.
— Но, товарищ адмирал, она же сейчас рожает! — негодовал будущий родитель, — по «Статусу Военнослужащих» положено. Как же так? (На адмиральскую совесть Юрас не стал ссылаться, бесполезно: равносильно крику о помощи в тайге).
— А меня не волнует. Всё. Кончили. Идите, служите, — отрезал командир, непроизвольно хлопнув папкой об облезший стол.
Юрас, расстроенный непониманием командования от самых пяток до чуть выше макушки, уехал встречать новую жизнь, продолжение своего рода. Вскочил на подножку автобуса, и только его и видели.
Разумеется, не прошло и суток, как сразу же стали искать пропавшего офицера-медика. Подали в оперативный розыск на флот, в прокуратуру и так далее. Проще сказать, что разослали Юраса всюду, где мало-мальски занимаются розыском. И даже туда, где им не занимаются. На каком основании совершили такой поступок — непонятно: десять деньков включительно можно пропадать, не задумываясь. Закон.
Но вояки пошли ещё дальше. Они взяли да и записали меня в самые лучшие его друзья, поскольку я говорил, что видел Юраса в нашем городке, что он где-то здесь, рядом, буквально в спину дышит, и только что мимо проходил, а завтра, возможно, снова зайдёт.
Ага. Военная мысль пошла тогда другим путём (она просто не знает, что такое тупик). Приказали мне, когда я находился на дежурстве в госпитале, ездить на служебной машине к нему домой, стучать в дверь и оставлять записки с указанием прибыть к начальству (чувствуете логику?).
Ладно. Упражняюсь. Привёз товарищу в дверную щель три послания, типа: «Уважаемый, Юрий Сергеевич. С Вами срочно хочет связаться командир. С низким поклоном, искренне Ваш, господин Орловский». А в последнем обращении вздумал приколоться и сбоку приписал фразу из революционной песни: «Вихри враждебные веют над нами…». К сожалению, вторую строчку забыл («Тёмные силы нас злобно гнетут»), поэтому оставил всё как есть. А записки, к прорицательнице не ходи, проверяли, чтобы ещё и на меня компромат какой поиметь и на ковёр пригласить.
Спустя два дня, вызывают меня Юрасовы замы (в смысле не его замы, а замы его командира) спрашивают с-под бровей:
— А что это Вы там за записку сделали?
—??? — недоумеваю молча, разведя плечи.
— Что Вы там за приписку про вихри в записке написали? — с холодным терпением повторяют они вопрос.
— А что? Ничего не приписывал. Нормальную среднестатистическую записку написал. Вырвал из блокнота двойной лист, а там строчка из песни была. Не зачёркивать же её мне, чернила-то у меня, чай, не казённые, бюджетом не оплаченные! — парирую я сдержанно.
А замы, в ответ, пропустив мимо бюджет, прикалываются по-военному, а может и серьёзно:
— Прокуратура двое суток голову ломала, что за шифровку вы своему коллеге передали.
Представляете, с какими кретиноидами приходилось работать? И это далеко не предел. Кстати, именно здесь очень хочется пояснить, что на основе имеющихся степеней оценки умственного развития я, при помощи моих товарищей, создал свою классификацию применительно к морским военным человечкам. Итак, почти всех вояк нашего Царства можно поделить на четыре группы:
1-я группа: имбицилоиды — это люди с ограниченными рамками службы интересами, постоянно ищущие выгоду, даже во время сна, туалета или вечернего купания в ванной комнате. Их мысли перед отбоем сводятся к одному: «Где урвать?» (мичмана, старшины контрактной службы и т. п.);
2-я группа: идиотуполоиды — это люди, которые в начале своего жизненного пути ещё подавали надежды на благоприятное умственное социальное развитие, но, придя на море, полностью их потерявшие и слившиеся с общей серой массой (пиджаки различных категорий, старпомы и пр.);
