– А что во мне такого особенного? – В ее голосе зазвучал сарказм.
– Все. Тебе нравится то же, что и мне. Ты такая же сумасшедшая, как я. По-моему, мы идеальная пара, Присцилла.
– Вот, ты сам все сказал… – Девчонка загрустила. – Ты видишь во мне только чокнутую Присциллу, которая все может бросить ради какого-нибудь безумства вроде вчерашнего концерта, а на самом-то деле я пай-девочка Таня, тише воды, ниже травы, и работаю в цветочном магазине. И не говори ничего про любовь. Ты влюбился в Присциллу, а не в меня. А что будет, когда твоя влюбленность пройдет и ты увидишь меня настоящую?
– Ты мне всякой понравишься! – возразил я. – На что спорим?
Присцилла улыбнулась широко-широко, просияла как солнышко. «Все будет в норме», – решил я. От сердца отлегло.
– Представляешь, милая: лет через десять мы с тобой точно так же, как сейчас, лежим в постели и смотрим друг на друга. Ты улыбаешься. И мы оба знаем, что еще через десять лет будет то же самое. Любовь и вечность – разве не здорово?
– Здорово, Рома. Давай одеваться. Наши с тобой осенние каникулы закончились. Мне пора на работу, а тебе – на учебу.
– О'кей.
Пока мы одевались, я посмотрел новости по «Нефтехим-ТВ». Вчера на концерте съемочная группа «Новостей» появилась минут на десять, а сюжет о нашем выступлении был еще короче – не больше минуты. Все потому, что репортаж делала не Руслана, а кто-то другой. Секунд пять показывали ДК, секунд пятнадцать – нас на сцене, секунд тридцать – беснующихся зрителей. Комментарии убогие: концерт в «Звезде», выступила «Аденома», всем понравилось, ля-ля-ля, тра-та-та. Все же дельно Аня заметила: в телевизоре одна лажа. Но даже это не могло испортить моего впечатления от концерта. Я уже составил в голове большую статью для «Вечернего Нефтехимика».
Что будет дальше с нашей группой, я пока не представлял, но твердо был уверен, что мы действительно нужны людям Обливиона. Будем совершенствоваться, благо есть куда, играть время от времени концертики, а там видно будет. Все равно однажды мы свалим из этой бетонной помойки!
Мы с Присциллой вышли из домика и обалдели.
– Ты это видишь? – прошептал я.
Серьезная Присцилла еле заметно кивнула.
Ночью выпал первый снег, присыпав тонким слоем белой крупы и пожухлую крапиву во дворе нашего домика, и крыши соседних развалюх, и горы битого кирпича, и грязь, и асфальт, и дерьмо. Не пройдет и дня, как этот ослепительно белый снежок станет тошнотворной серой кашей, а пока перед нами был незнакомый новый город.
– С первым снегом! – Присцилла вдруг развеселилась, собрала с перил горстку свежего снега и швырнула в меня, прыснув. Я в долгу не остался и сделал то же самое – Присцилла взвизгнула.
Я тут же подскочил к ней, схватил за воротник пальтишка, притянул к себе и почти силой вырвал поцелуй.
– Бешеный! – смеялась девчонка, отбиваясь.
– Сама-то! – воскликнул я. И, помолчав, спросил: – Все хорошо?
Присцилла кивнула.
– Вот и славно.
Мы вместе дошли до калитки, вышли из одноэтажной улочки: здесь пунктирные линии наших следов на снегу разошлись в разные стороны.
– Увидимся! – Я громко чмокнул милую в щеку.
– Пока-пока!
Я отправился в колледж.
Олег стоял возле крыльца и выколачивал пепел из трубки. Нехотя поздоровался со мной, говорить ничего не стал. Спасибо, парень, ты растешь в моих глазах!
Я вошел в тамбур с турникетом.
– Привет, Тема!
– Роман, задержись, – попросил атлет с широкой улыбкой.
– А в чем дело?
– Да братишка мой вчера был у вас на концерте… У вас там какие-то проблемы возникли?
– Все в норме, Темыч.
– Если что, обращайся ко мне! Только сам не нарывайся.
– Как скажешь. Спасибо в любом случае. – Я пожал огромную, размером с добрый утюг ладонь.
До начала лекции оставалось минут семь. Я искал Руслану. Она уже ждала меня возле окна: на плечах черная накидка, на шее цепочка с оловянным черепом. Теплотрассу уже засыпали, ее местонахождение указывала длинная проталина в ослепительно белом снегу.
– Ромочка, приве-е-ет! – воскликнула наша сатанистка и затараторила: – Была вчера на вашем концерте! Классно! Ну прямо нечто не из этого мира! Мне так понравилось, Ромусик! Лучше, чем в старые времена! Я даже вас нарисовала. – Она расправила сложенный вчетверо лист ватмана, на котором были изображены члены «Аденомы» в виде монстров-нацистов с гитарами наперевес. – Прости, что не могла остаться до конца. Работа, знаешь, дела…
– Руся, а ты откуда концерт смотрела? На скамьях сидела или прямо в зале парилась?
– На скамейке. Не буду же я в самую толкучку прыгать. Я хрупкая, меня нельзя кантовать.
– А не видала ли ты, любезная Руся, вот этого молодого человека?
Я подсунул Руслане фотографию с длинноволосым парнем.
– Отчего же, видала. Он там старше всех был, его многие заметили.
– Знаешь о нем что-нибудь?
– Может, и знаю. А почему он тебя интересует?
Я снова рассказал, как этот человек, сам того не желая – или желая? – радикально изменил мою жизнь.
Руслана закусила палец:
– Гм, если это действительно то, о чем я подумала… Поздравляю тебя, Рома. Ангел коснулся тебя крылом.
– Ты о чем, ведьма? – спросил я.
– Тебе повезло: встретил Фантома.
– Какого еще Фантома? – Не иначе сейчас услышу очередную городскую легенду, которую, к стыду своему, не знаю.
– Фантом – призрак Нефтехимика.
– А мне он показался вполне живым человеком! – хмыкнул я.
– Он и есть живой человек; однако обладает способностью всегда появляться в нужном месте в нужное время. Он много кому жизнь спас – я этих людей знаю.
– Вроде как Бэтмэн?
Я представил картину: темная ночь, компания в дупелину пьяных уродов ловит случайного прохожего, сбивает с ног и уже собирается обрушить на его череп, спину и грудь град тяжелых ботинок… Как вдруг появляется Фантом, похожий на исполинского ворона-хищника: развеваются волосы, хлопают полы пальто, – и через минуту исчезает, словно его и не было, оставив на асфальте изуродованные тела налетчиков.
– Не совсем, Ромочка. Он никого не месит руками и ногами. Тут все по-другому. Скажем, идешь ты поздно вечером домой, а он появляется откуда ни возьмись и заводит с тобой разговор: «Я нездешний, проводи меня до вокзала». Вы болтаете, а поскольку он обаятельный человек и отличный собеседник, ты и сам не замечаешь, как увлекаешься разговором и только минут через двадцать вспоминаешь, что пора бы уже и домой, и извиняешься: «Прости, мне надо идти, надеюсь, еще увидимся…» Приходишь домой и обнаруживаешь, что твоя квартира обращена в пыль взрывом бытового газа. А пришел бы ты пораньше минут на пятнадцать, гореть бы тебе заживо. Вот что делает Фантом.
– Так он что же, предсказатель?
– Предсказатель, телепат, медиум, экстрасенс. Называй его, как тебе угодно, смысл не меняется. И еще: он помогает не всем подряд, а выборочно.
– А как он определяет, кто достоин помощи, а кто нет?
– Неизвестно. Поэтому ты должен гордиться тем, что он выбрал тебя.
– О'кей, о'кей…
Со спутанными мыслями я двинулся в аудиторию. Там меня поджидала Кристина с гримаской, которая разжалобила бы и Шамиля Басаева. Она в очередной раз надругалась над волосами, ни к селу ни к городу сделав завивку и мелирование.
– Нравится? – с легким придыханием спросила она.
– Ты прекрасна, как горная хризантема на фоне снегов, – вяло соврал я, мельком бросив взгляд на ее волосы.
Я размышлял о нашем сегодняшнем разговоре с Присциллой.
Со мной такое уже бывало: очередная барышня, с которой я «ходил налево» от Кристинки, вдруг неназойливо намекала: мол, наигрались, пора и честь знать. Но то были девчонки не самого тяжелого поведения, я тратил на них время лишь для того, чтобы не так тошно было выносить Кристинкины истерики, а они на меня – чтобы поразвлекаться с приятным парнем и свалить подобру-поздорову, когда у него выйдут все деньги. А о такой, как Присцилла, я мог только мечтать. Ведь я был уверен, что она не шлюха. В чем же дело? Чем я ее не устраиваю? Не могла она во мне так быстро разочароваться, да я ее ничем и не обидел.
Тут я заметил, что Кристина до сих пор стоит рядом со мной.
– Ну что еще?
– Рома, ты не хочешь со мной поговорить?
– Давай попробуем, – пожал плечами я. – Излагай.
– Можно не здесь?
Мы выбрались в коридор к нашему любимому окну. Я был готов прогулять часть лекции, но расставить все точки над «ё».
– Почему? – одними губами спросила Кристина.
– Потому что, – отрезал я.
– Дело во мне или в чем-то другом?
– Именно в тебе.
– А что я должна с собой сделать?.. Пластическую операцию? – Бедная Кристина принялась тереть веснушки на лице, будто хотела содрать их вместе с кожей.
– При чем здесь внешность, Кристи? Неужели ты считаешь меня настолько примитивным? Думаешь, меня интересует только внешность?
– Так в чем я перед тобой виновата? – Кристина героически сдерживала рыдания.
