образом, составляет самое большое из всех различий между ним и низшими животными". Я, не вполне нравственное существо, начну сравнивать прошлые и будущие поступки
- за уши не оттянешь! Я свободен. Скажи одно: почему ты возишься со мной? Ты нравственное существо?
- Прекрасно, профессор. На эту тему там тоже есть предупреждение:
"Итак, обрежьте крайнюю плоть сердца вашего, и не будьте впредь жестоковыйны"
(Второзаконие 10:16).
По части нравственности - ничего не скажу, я в этом плохо разбираюсь.
- Значит, по-твоему, свобода - путь к жестокости? "Величайшая неумеренность не считается пороком у дикарей. Их крайний разврат, противоестественные
преступления в самом деле изумительны". У дикарей! Ужасны свободные дикари! А ты свободна?
- Да, дикари, наверное, ужасны. Непереваренная свобода плодоносит
незамедлительно:
"Но они развратились пред Ним, они не дети Его по своим порокам, род строптивый и развращенный"
(Второзаконие 32:5).
Это известно. Я, наверное, свободна.
- Только у тебя карточки, - неумно съехидничал Кутузов. Аня даже не расслышала.
Вернулись в дом. Аня поставила самовар. Взяла пульт управления и запрограммировала хозяйство, попутно что-то шепнув дворецкому в крохотный микрофончик.
Кутузов испытывал сразу пять-шесть эмоций, ему - чрезвычайно много. Говорить стало трудно, будто кислорода убавилось.
Аня действительно знала Библию не хуже Кутузова. Он впервые встретил достойного соперника. Но соперник во всём повёл себя как соратник! А такого не могло быть.
До встречи с ней профессор втайне смотрел на верующих как на маргиналов, очевидно скорбных умом и/или развращённых бедностью. Аня в стереотипы не вписывалась. Она умна и богата. Очень красива. И с этим комплектом - верует в Бога! Помогает первому попавшемуся беглому атеисту, старому скептику, вдовцу и
коллекционеру. Ну да, она индиго, но это ничего не объясняет, тем более Кутузову,
который всё невидимое бранил нехорошими словами: мистика! метафизика! На лекциях он, конечно, правильно пользовался этим лексическим хозяйством, но за учебными стенами с наслаждением срывал с опасных понятий пошлый флёр научности, особенно
перед женой и сыном. Профессионал словесности, преподаватель жанров и стилистики, он ухитрялся одного себя чувствовать прибором высшей точности.
- Род строптивый и развращенный, говоришь?.. Кстати, разврат! - опомнился Кутузов. - Интересно, что вкладывали в это слово переводчики сами, лично, не в смысле "лития истукана", - сами, как персоны, люди, отцы? Аня, ты целомудренна? "Целомудрие требует большого умения владеть собой; поэтому оно уважалось уже в ранний период нравственной истории цивилизованного человечества. Следствием этого явилось бессмысленное почитание безбрачия, которое с самых древних времён
считалось добродетелью". - Такой пассаж уже походил на мужицкий, даже мужланский, но вывести Аню из себя не удалось.
- Я подумаю над этим вопросом. Выйду замуж и подумаю.
"Говорят Ему ученики Его: если такова обязанность человека к жене, то лучше не жениться. Он же сказал им: не все вмещают слово сие, но кому дано…"
(Евангелие от Матфея 19:10-11).
Я выйду за того, кто способен жениться и вмещает слово. Ну, чтобы не малодушничал, как ученики Его. Которые чуть было вообще не погубили род людской своим страхом перед ответственностью.
- Девочка! Мужчины коварны! "Но как только брак, в форме одноженства или многоженства, начинает распространяться и ревность начинает охранять женское целомудрие, это качество ценится и мало-помалу усваивается и незамужними
женщинами. Насколько медленно оно распространяется между мужчинами, можно видеть ещё и в настоящее время". Какой милый юмор… А может, и самокритика?
- И какое противоречие самому себе! Кажется, там у тебя что-то было про нравственную высоту человека, - напомнила она, карабкаясь по лесенке на верхнюю полку стеллажа, где стояли энциклопедии.
- Кстати, ты заметила, сколь высоко Дарвин ценит ревность? - Кутузов подбежал к стремянке - помочь, и, глядя вверх, призадумался над формулой красоты; он давно мечтал её вывести. - Ни секунды осуждения. Ревность - благотворна; топливо прогресса. А твой источник ревность не поощряет. И любую частную собственность. Выйдешь замуж, говоришь?
- Выйду, - донеслось сверху. - Возьми, пожалуйста, книги… Не по стадности, а по призванию. Чувствую призвание.
"Не следуй за большинством на зло, и не решай тяжбы, отступая по большинству от правды"
(Исход 23:2).
В моём источнике всё есть.
Аня, с пятью томами из Брокгауза, начала спуск. Он протянул к ней руки, забрал тяжесть, положил на пол.
- А я посмотрю, деточка. "Общественное мнение нередко руководится каким-нибудь
грубым опытом относительно того, что в конечном результате лучше для всех членов общества. Но это мнение нередко бывает ошибочно вследствие невежества и недостатка рассуждающей способности". Ты такая красивая!.. - Кутузов почувствовал дурман вроде слабоумия.
Аня спрыгнула. Он подхватил её и прижал к груди. Сам не понял, но прихоть нашла, и в душистую золотую макушку он Аню чмокнул.
- Ах ты, борода! Да ты знаешь!..
"Если обольстит кто девицу необрученную и преспит с нею, пусть даст ей вено и возьмет ее себе в жену"
(Исход 22:16).
- А это происшествие, как я понимаю, может выйти токмо вследствие невежества? - рассмеялся Кутузов абсолютно счастливо. Никогда в жизни он так не развлекался с
девицей необрученной и вообще ни с кем. Довольный, он раскраснелся, подпрыгнул и сплясал что-то дикарское, с выкрутасами, чего тоже не делал со времён старшей группы детского сада.
Аня вынесла из библиотеки Брокгауза осторожно, будто артиллерийские снаряды. Вернувшись, подошла к журнальному столику, поразглядывала корешки Библий, удивляясь, сколь прочной, устойчивой получилась пирамида. Чёрные, синие, коричневые блоки разноформатных изданий подогнаны искусно, по наитию, словно сами чудесно сошлись в самую чистую, прекрасную форму. Как удалось библиографу за одну ночь выбиться в Хеопсы?
- Почему на лике девицы необручённой смелая решительность? Порождением чего заняты ваши уникальные мозги?
- Отойди. Не пытайся. Сие - неуглядаемая тайна.
- Батюшки, мы ещё и Даля перед сном перелистываем? Солнышко моё, да зачем тебя сделали такую? Красивую нелепость? Что за шутки природы?
- "…вся сущность инстинкта состоит в том, что ему следуют независимо от рассудка", - ответила Аня голосом Кутузова.
- О, ход конём?
- Пони, - улыбнулась Аня победно.
- Аня, прости меня. Всё настолько невероятно, что… ну, скоро пройдёт, ну ты же всё знаешь, я потерян, разбит, а вдруг ты, твоё, грёзы, бред, надежды… что я несу!.. - вдруг забормотал Кутузов.
- Завтра отбредишь? Мне бы знать - мне в город ехать, а тебя тут оставить или не
оставить? Надо решать сейчас же. Прислуге указать, павлинов разных урегулировать, хлопоты…
- Поеду в Москву. Поеду непременно! Аня… Я могу попросить твоего библиотекаря выдать мне учебник хорошего тона? Я забыл, как с людьми по-человечески разговаривать!
Аня без иронии, строго пообещала выдать учебник.
На поклёп божбы не напасёшься. Кто кого за глаза поносит, тот трусит его. И в напраслине, что в деле, люди погибают. Худого не хвали, а хорошего не кори. Хоть по горло в грязи, да не брызжи. Чем поиграешь, тем и зашибёшься
Ходить по той же квартире, варить кофе на той же кухне, всюду натыкаясь на следы ушедшей жизни, - пока не походишь, никогда не поймёшь.
Магиандру всюду виделись трупы со стеклянными глазами. И разверстый дубовый шкаф, опустелый, несуразный, конечно, казался гробом.
Пребывать вне квартиры было не слаще: город или университет; камни, загородки, ограды. Тяжело бродить, дрожа и воображая: под землёй везде лежит мать, под каждой плитой. Её глаза наконец закрыты. Это навсегда. Между лицом и крышкой есть пространство, которого она не видит, но оно есть.
А можно пойти учиться, но ведь тоже - идти, значит, наступать на городские плиты, давить ногами тротуары, а под землёй везде она. И пространство между лицом и крышкой, замучившее Магиандра своей нелепой вежливостью.
Вариант университета плох ещё тем, что на факультете не хватает одного профессора, из-за которого Магиандр и поступал. Вариация бродить нехороша вся. Всё пугает - плюс абсолютно живые глаза бегущих по суете людей, а Магиандру никак не удавалось убрать офорт "Глаза. Ночью, на кухне…".
Звонить в редакцию радио "Патриот" уже неудобно, почему-то решил Магиандр. Неуютно беспокоить занятых людей, говорил он себе не своими словами, не своим голосом и не свои мысли. "Удобно! Давай позвоним!" - беззвучно повизгивал из кармашка мобильник, предлагая быть коммуникативной опорой; маленькое грустное наладонное представительство человека, метонимия, сгусток обещаний. Солидный двадцатилетний Василий отмахивался и не желал признавать права фантомчика.
