Мэтт смотрел на меня с такой тревогой, как будто это еще далеко не главная новость и мне предстоит услышать что-то покруче.
– Я, наверное, должна сейчас что-то сказать, но я не могу. Это так неожиданно. – Я надеялась, что больше откровений не будет. – Сначала ты говорил про хоккей – и вдруг! – у тебя есть ребенок. И все это в пять минут.
– Прости.
– Ничего, все нормально.
Я взяла его за руку. Я коснулась его впервые за вечер.
Мэтт посмотрел на мою руку, потом наши глаза встретились. Мне хотелось что-то добавить, но Мэтт меня опередил.
– Тогда прости меня. Еще и за это, – сказал он и поцеловал меня. Наклонился ко мне и нежно поцеловал в губы. Едва коснулся – легко, боязливо и нежно. Я не успела ничего сказать, не успела ничего почувствовать. Я застыла. Наши лица остались рядом, я чувствовала шеей его дыхание, но была не в силах пошевелиться.
– Прости, – сказал он.
– За что именно?
– Ты знаешь за что. В эти выходные я приехал домой из-за тебя. Прочитал в газете, что твой брат женится, и решил поехать. Подумал, не буду ее искать специально, просто съезжу домой. Если увидимся, это судьба. Если увидимся, то я найду способ сказать ей то, что давно хочу сказать.
Он снова замолчал, оставляя меня в догадках. Что он хотел сказать? «Я приехал домой из-за тебя». Я придвинулась ближе.
– В мыслях это звучит не так странно. Я люблю Лили, она подарила мне Натаниэля. Это стоит многого. Просто у нас не так, как было с тобой. И с другими тоже было не так, чего-то не хватало… А у нас, в самом начале, было все по-настоящему. Помнишь? По сравнению с этим остальное кажется не таким искренним.
Я попыталась придумать ответ. Я чувствовала себя обязанной ответить хотя бы потому, что слова Мэтта, как обычно, заполнили внутри меня какую-то пустоту.
– Эмми, я знаю, что был не очень внимателен, часто забывал, думал о другом. Просто у меня столько всего происходило, а поговорить с тобой не удавалось. Ты замкнулась, ты же знаешь, как с тобой бывало сложно. Я понимал, что на самом деле ты хочешь, чтобы мы были вместе, но ты себя так вела… Ты не всегда проявляла то, что на самом деле чувствуешь.
Я кивнула. Все так и было. Когда мне становилось страшно, я замыкалась в себе. Словно я исчезла, словно меня нет. Разве не с этим я жила последние годы? Ушла в себя… нет, ушла даже от себя. Исчезла.
– Мэтт, я хочу кое-что сказать про то утро в мотеле. Мне очень жаль, что я ушла вот так. Я понимаю, что нужно было сделать это иначе, просто если бы я не ушла тогда, то я бы никогда не решилась. Я так тебя любила и поэтому не могла не заметить, что ты… ты меня больше не любишь.
– Понятно, – кивнул он.
– Точно?
– Нет.
Он улыбнулся, однако улыбка была злой. Мэтт покачал головой и опустил взгляд на обломки веток у кромки воды. Я знала, его тянет взять что-нибудь в руки, чтобы успокоиться. Ветку. Или сигарету. Я протянула ему ветку.
– Жест мира? – взъерошился он.
– Пусть будет так, пальмовая ветвь, – улыбнулась я. – Если ты, конечно, примешь ее и расскажешь мне правду. – Я собрала остатки мужества. – Кто у тебя был?
– Что был?
Я сделала глубокий вдох. До последнего времени я даже не допускала такой возможности, но за эти выходные мне стало очевидно то, что я боялась увидеть раньше.
– Мэтт, у тебя была другая, параллельно со мной. В самом конце отношений. Мама Натаниэля?
По его глазам было видно, что он смущен и не знает, что сказать. Я попыталась ему помочь:
– Значит, не Лили? Другая?
– Да, другая. …Я думал, ты не знаешь. Даже когда ты ушла, я думал, что ты не знаешь.
– Я и не знала.
Может, подозревала, однако не признавалась в сомнениях даже самой себе. Так же, как на предсвадебном приеме все в упор не замечали сигналов, которых еще не были готовы увидеть.
– Мне сложно говорить об этом, – произнес Мэтт, повернувшись ко мне. – На ум приходят только клише из популярной психологии.
Я улыбнулась.
– Мэтт, я все понимаю. Она была не причиной разлада между нами, а следствием.
– Точно?
Я кивнула. Какая разница, если мы снова вместе. Мэтт как бы изменил, я его как бы бросила, но все это в прошлом. Осталось только самое главное, иначе бы мы не сидели тут, хотя сам Мэтт этого пока не понимал.
– Не знаю, как теперь сказать… Эмми, я хочу, чтобы мы попробовали еще раз, с начала…
– Говори, только помедленней, а то я упаду с лавочки.
– Между прочим, твое помолвочное кольцо по-прежнему у меня, – улыбнулся Мэтт. – Помнишь, ты его оставила? Все это время оно лежало здесь, в моей комнате.
Я не любила кольца, мне казалось, в наши времена их дарят совсем не в знак любви и верности. Они стали формальностью, поводом похвастаться, а судьба обычно наказывает заносчивых. Я же любила Мэтта по-настоящему. Очень сильно. И не сомневалась, тогда еще не сомневалась, что он меня тоже любит. Мне не требовались подтверждения в виде кольца.
– А я думала, ты вернул его в магазин. Ты же знал, что мне не нужно никакого кольца.
Мэтт швырнул ветку в водопад. Ветку, которую я ему дала. Пару раз она ударилась о камни и исчезла.
– Да, я знал, – сказал он. – Поэтому и сохранил его.
Ровно в полночь Мэтт привез меня домой. На дорожке стояло только несколько машин. Организаторы банкета еще собирались, цветочник на своих «жуках» уже уехал. Дом стоял темный, свет горел только в паре окон. Похоже, прием закончился, и все разъехались.
Мы посидели молча, глядя на дом, как будто ожидая, что нам помешают. Может, так думалось только мне, а Мэтт ждал чего-то еще.
Ничего не происходило. Мы стали договариваться, где увидимся завтра, чтобы еще раз все обсудить. Решили встретиться около полуночи на нашем обычном месте, в кафе на Центральной авеню.
Мне больше не хотелось разговаривать. Я ждала только, когда Мэтт снова меня поцелует. Я волновалась, но не проявляла инициативу. Я говорила. Много говорила. Намного больше, чем хотела сама и, наверное, он. Я говорила о том, что не давало мне покоя, чего я никак не могла понять.
– И еще, Мэтт, можешь не отвечать, но… какая она была?
– Кто?
Я промолчала. Мэтт смотрел на улицу, и я, сидя рядом, попыталась увидеть все под тем же углом. Когда он подвез меня домой в первый раз, он еще долго просидел в машине. О чем он тогда думал? Вряд ли о том, что в итоге все запутается и он найдет другую, чтобы выйти из этого тупика.
– Я спрашиваю не из мазохизма. Я просто хочу понять.
– Что понять?
Я не стала рассказывать про Джоша, чтобы Мэтт не подумал, будто у меня нет своей жизни. Может, ее действительно не было, и мне следовало как-то выпутаться, чтобы зажить своей жизнью.
– Не знаю, – пожал плечами Мэтт. – Немного похожа на тебя. Милая, со странностями, очень умная, стильная. Хотя в последнем вы как раз отличались.
– Спасибо.
– С ней было легко, хорошо. Помню, у нее была навязчивая привычка ложиться спать, только когда стрелки часов указывают на определенные цифры. Но мне эта привычка нравилась. Мне нравилось ждать вместе, пока не наступит правильное время.
– Стоп, хватит. Лучше бы я не спрашивала.
Мэтт стиснул руль и внимательно посмотрел мне в глаза.
– Эмми, я пытаюсь объяснить, что сделал тогда большую ошибку. Это не клише из книжек, я действительно так думаю и всегда так думал. Мне было очень жаль, что я так поступил. Это был единственный раз. Впрочем, неважно. Чего бы я ни искал на стороне, главное – я любил тебя.
Было бы смешно, если бы не было так грустно. Мне хотелось расхохотаться, – Мэтт никогда не говорил мне таких слов. Почему подобное происходит, когда этого уже не хочешь?
– Знаешь, у Джоша сейчас такая же ситуация, – сказала я, не глядя на Мэтта. – Он может сильно испортить себе жизнь, и я не знаю, как ему помочь.
– Ты про Мерил?
– И Элизабет.
– И Элизабет, – кивнул Мэтт, пытаясь осмыслить услышанное. – Да. Не знаю, что сказать. Наверное, тебе и не следует вмешиваться. Он должен разобраться сам.
– А мне кажется, я должна помочь.
– Понимаю. Может, тебе станет легче, если я скажу, что на самом деле Джош и так знает, чего хочет и что нужно делать. Осталось заставить себя пойти в выбранном направлении.
– А чего хотел ты?
– Жениться на тебе. У меня даже сомнений не было.
На секунду я вся расцвела, однако сразу же почувствовала неимоверную тяжесть. Значит, у нас могло все сложиться, и я получила бы то, что хочу? Просто не надо было уходить?
– Самое странное, что я расстался с ней как раз перед нашей поездкой к родителям. Я сказал, что все кончено.
Что же я наделала. Ушла, не дождавшись всего чуть-чуть. Неужели все стало бы, как прежде? Еще одна ночь – и все бы наладилось…
– Это ужасно несправедливо, – сказала я.
– Для кого?
