Джош сел и потянул на себя скатерть. Со стола посыпались свеча, цветы, вилка, чаша с влажными салфетками.
– Послушай, он не знает, о чем мы говорили. Можно что-то придумать.
Джош посмотрел на меня невидящим взглядом, словно не понимая, кто я. Мне стало страшно.
– Эмми. Иди-ка ты в другое место.
– И пойду.
Я бросила его в эту трудную минуту, впервые в жизни я поступила с ним так. Я знала, что он останется один в пустом шатре, думая, где профессор Мойниган-Ричардс – бродит в кустах или уже вернулся к жене и все рассказал. Я знала, что Джош расплачется в бессилии, один, в свадебном шатре на заднем дворе наших родителей.
Я ушла, не оглядываясь.
Может, я и неправа, но в день свадьбы в воздухе царит особая атмосфера, как на Рождество или когда выпадает первый снег. Тебе десять лет, снег идет второй день, на улице морозно, все скрыто таинственной вуалью. Даже дома холодно, радио плохо ловит волну, трещит, но кажется, сейчас, вот прямо сейчас диктор сообщит какую-то невероятно чудесную новость. День ожидания волшебства.
Самые счастливые из жен – Нэнси № 1, Джози № 3, Джил № 4 – говорили, что в день их свадьбы у них было такое же чувство. Даже Кристи № 2, которая разводилась с мужем, с улыбкой вспоминала, как в день свадьбы ей казалось, что иначе и быть не может.
– Это было на острове Блок (там жил друг Пита). С утра меня не покидало чувство, что мы созданы друг для друга, что нам судьбой предназначено жениться именно в этот день.
В день свадьбы Мерил и Джоша я проснулась с радостным предвкушением. Я была уверена, что свадьба состоится и будет самым счастливым днем их жизни. И это после всего, что я узнала за эти дни. Радость разогнала все сомнения. Они остались в прошлом, вдалеке, подернутые дымкой нереальности. Дом в лесу, Элизабет, Грейс… Наверное, мне это привиделось, приснилось. Для меня снова не существовало реальностей, несовместимых со свадьбой. Я перестала сомневаться, что Джош и Мерил будут счастливы вместе, впервые за выходные, однако где-то фоном проходила тревога, что эта уверенность недолговечна, что все снова рухнет, как во время салюта на День независимости.
Внезапно я почувствовала, что было что-то еще, какое-то волнение, «бабочки в животе», и вспомнила. Мэтт. Мы встретились в магазине и потом долго говорили у водопада. Мэтт жалеет о том, что мы расстались.
Потирая нижнюю губу, я попыталась припомнить все в мельчайших деталях. Я хотела понять, что это было, каким он стал, похож ли он на того Мэтта, которого я себе представляла. На того Мэтта, которого я не могла отпустить все эти годы… Я не могла сказать ничего определенного, было ясно только, что вчера я чувствовала совсем не то, что надеялась почувствовать при его возвращении. На душе было неспокойно, смутно. Почему он вернулся? Я все еще знала его слишком хорошо, чтобы поверить, что дело только в том, что ему ни с кем не было так хорошо, как со мной. Он боялся. Да, Мэтт боялся переезда в Париж, неизвестности, а со мной все было бы спокойно и ясно. А что произойдет, когда он привыкнет? Останусь ли я той самой, или снова другие обстоятельства, люди заберут его у меня? Неужели мне опять придется жить с чувством, что его любовь может исчезнуть в любую минуту?
Я резко встала и пошла к Джошу. Его кровать была заправлена (или он вообще не спал?), окно открыто. Я выглянула во двор. Солнце слепило глаза, от земли шел жар, – в девять-то утра! По радио, наверное, только об этом и говорили: наступила жара, по возможности оставайтесь в помещении, где есть кондиционер, и ждите, пока циклон уйдет.
Странным образом меня это обнадежило.
Бракосочетание было назначено на четыре, но в доме уже вовсю шли приготовления. Мама орудовала на кухне: слышались телефонные звонки и шипение сковороды. Я спустилась к ней. Она жарила блинчики с черникой и бананами.
– Только не говори, что есть это некому, – сказала мама, услышав мои шаги.
– Я буду.
Она обернулась.
– Я тебя люблю. А ну-ка надень носки.
– Мам, на улице жара.
– Все равно ноги нужно держать в тепле. Заболеешь.
Она достала из шкафчика нераспечатанную упаковку белых носков.
– Мам, а ты знаешь, что можно жарить на арахисовом масле? Получается с таким сладким привкусом.
– Может, хотя бы сегодня не будем нести чепуху с самого утра? – ответила она и указала лопаткой на носки: надень. Я нехотя повиновалась. – Вчера кто-то сбежал с ужина, помнишь? Выкладывай. Как нам мистер Сильверман?
– У нас другая забота, мама: мы вчера видели Мэтта.
– Правда? – Она беспокойно на меня посмотрела.
– В «Севен-Илевен». Я стояла у автомата и тут увидела его. Спрятаться не успела. Ты же знаешь, какая я нерасторопная.
Мама перегнулась через стол и взяла меня за руку. Странное дело, она молчала. Я была рада, потому что иначе мне пришлось бы рассказать, что у Мэтта есть сын, что при виде Мэтта у меня все еще сжимается сердце, и что мы снова увидимся сегодня вечером. Обсудим то, что начали вчера, – и об этом мне пришлось бы ей рассказать, а я и сама не знала, что думать.
– Через пару недель он уезжает в Париж. Сейчас подыскивает себе там работу.
По глазам было видно, как мама беспокоится. Так сильно беспокоится, что молчит. Мне захотелось вернуть ее улыбку любой ценой.
– Мам, все хорошо. Честно. Просто хотела тебе рассказать, что произошло.
– И что же произошло?
Мэтт хочет, чтобы я вернулась. Наверное, мы попробуем начать все сначала. И, наверное, на этот раз у нас все получится, потому что теперь он готов. Не то, что раньше. Теперь он знает, чего хочет.
– Ничего, – ответила я.
Мама не поверила, но кивнула. Я видела, что ей хочется что-то добавить, однако тут зазвонил мой телефон. Мерил. Увидев ее имя на экране, мама поинтересовалась:
– Ты собираешься отвечать?
– Да, сейчас.
Я попыталась приготовиться. Как лучше начать разговор, чтобы показаться самой собой? Той Эмми, которая не вызовет у Мерил подозрений…
– Эмми уже идет, дорогая, – ответила мама вместо меня. – Передаю трубку.
Я постаралась сделать беззаботное лицо, мама отвернулась к плите, но я знала, что она все поняла.
– Привет! – пропела я в трубку. – Как дела у невесты?
– Хорошо, – ответила Мерил. Ее голос был тихим и грустным. Похоже, Мойниган-Ричардс ей все доложил. – Бесс устроила мне сюрприз. Спа-процедуры. Это такая тоска, может, ты приедешь, посидишь со мной за компанию?
На часах было 9:45. Мне меньше всего хотелось провести этот день с Мерил, даже если бы не всплыли подробности вчерашней поездки. В любом случае мне было бы тяжело находиться рядом с человеком, которого я обманываю. Хоть обманываю не я. Или я?
– А во сколько? – поинтересовалась я.
– Двадцать минут назад?
Я покосилась на дверь, как будто рассчитывая, что придет Джош и скажет, что делать. Впрочем, я и так знала, что бы он сказал.
– Уже еду, – пообещала я.
Мама внимательно наблюдала за разговором и заключила:
– Значит, придется справляться без тебя? Ладно. Больше времени на сочинение прочувствованной поздравительной речи, – усмехнулась она.
– Как думаешь, мне тоже придется что-то сказать?
– Да. И не только тебе.
На столе лежал ее блокнот с длинным списком дел на сегодня: заказать еще 4 цветка, встретить музыкантов в 2:30 (Сэм), подарок для Бесс, подвязка для Мерил, встретить гостей в аэропорту (Сэм), отвезти видео Эмми в гостиницу (Сэм).
– Это о чем? – поинтересовалась я, указывая на последнюю строчку.
– А, я подумала, что было бы здорово посмотреть твои записи после свадьбы. Уляжемся в номере, закажем попкорн и посвятим вечер нашей Эмми, а то завтра ты снова уезжаешь.
Напоминание о скором отъезде меня отнюдь не порадовало. Да, здесь все непросто, но, представив спокойную жизнь в Род-Айленде, пустой, тихий дом, я испугалась одиночества. Не успела я сказать, что могу и остаться, как мама сообщила:
– Папа уже отнес записи в машину. Естественно, положил их под кондиционер. Ждем-не дождемся вечера. Теперь уже точно посмотрим.
Я стиснула ей руку.
– Спасибо, мам.
– Благодарить надо не нас, а Бэррингера.
– Бэррингера?
– Да, это он предложил посмотреть твои записи после свадьбы. Когда зашел за твоим братом. Они отправились на пробежку, представляешь? В такую жару!
Значит, Бэррингер – молодец, подумала я, направляясь к лестнице. Значит, ему и правда интересно, чем я занимаюсь.
– А ты ничего не хочешь ему передать? – остановила меня мама. – Своему брату? Вряд ли вы увидитесь до гостиницы.
– А что мне ему передать?
– Не знаю, – заявила она, хотя ее взгляд говорил обратное.
– Как он? – поинтересовалась я, как бы подтверждая, что не все гладко, но не выдавая настоящей глубины проблемы.
