Упомянутый мной в одном из предыдущих писем нейробиолог Джордж Стефано из Нью-Йорка и его коллега Ричард Крим (тоже из университета в Нью-Йорке) попытались объяснить это явление. Они считают, что в человеческом (и не только в человеческом) мозгу допамин в определенной последовательности преобразуется в морфин (играющий в концерте счастья первую скрипку). Это однозначно подтверждается динамикой возникновения морфина в мозгу: его концентрация растет только тогда, когда уровень допамина падает. Механизм оказался очень простым: от жажды счастья (допамин) рождается само счастье (морфин).
Ну хорошо. Мы уже знаем, какие партии в концерте счастья принадлежат морфину и допамину. А что в таком случае с серотонином, который тоже играет в этом оркестре? Оказывается, серотонин (известный, главным образом, из анализа механизма депрессии у людей) проходит фоном, аккомпанируя дуэту солистов. Серотонин отвечает за регулирование настроения, за страх и злость, прогоняет чувства, связанные с грустью. Исследования, проведенные на репрезентативных группах, полностью подтвердили это. Те, у кого уровень серотонина был искусственно завышен, реагировали на брутальные или угнетающие картины с бо́льшим спокойствием, чем те, у которых концентрация серотонина в мозгу была нормальной. С другой стороны, на картины приятных сцен они реагировали с большей радостью и бо́льшим энтузиазмом. Это подтвердили графики томографа, регистрирующего работу их мозга.
Счастье раскладывается в конечном счете на мельчайшие исходные факторы. Поэты описывают счастье, ученые тоже, но используют при этом другую терминологию. Ученым, разумеется, не все до конца известно. Но феномен счастья становится все более и более понятным. Есть многое на свете, что делает нас счастливыми: музыка, любовь, вкусная еда, интересный разговор, чтение книг, секс. Оказывается, источник счастья можно образно представить как концерт трех простых химических субстанций, которые сопровождают нас с самого начала эволюции. Крысы реагируют на музыку так же, как и люди: концентрация возникшей из морфина окиси азота у крыс, которым давали прослушать какую-нибудь из симфоний Моцарта, непомерно возрастает.
Впрочем, не у всех одинаково, как показали детальные измерения. Ученые всегда все измеряют. Люди, как и те крысы, что «слушали Моцарта», бывают в большей или меньшей степени склонны ощущать себя счастливыми. И у этого есть генетическое обоснование. Внуки или дети людей в основном счастливых статистически тоже чаще оказываются счастливыми. Психолог профессор Александер Вайсе из Эдинбургского университета доказал, исследуя тысячи пар однояйцевых близнецов, что уровни ощущения ими счастья (измеряемые подробными анкетами), как правило, очень схожи. Из его интересной статьи в одном из журналов «Psychological Science» (за 2008 год) следует, что в основе способности ощущать счастье лежит генетическая обусловленность. Вайсе не указывает на какой-то конкретный ген или группу генов. Лишь на основе исследований близнецов он делает подтвержденный результатами вывод, что способности быть счастливым мы не только учимся, но и в большой мере наследуем ее.
Счастье, как выясняется, мы можем родить в себе и без участия внешнего мира. Достаточно полностью погрузиться в себя и отстраниться от суетности жизни. Упоминавшийся мною доктор Эш из берлинской клиники Charite детально исследовал мозг в состоянии глубокой медитации, причем не обязательно трансцендентальной. Концентрация окиси азота (возникающей из морфина) была в нем настолько высокой, что можно было зарегистрировать ее в выдыхаемом пациентами воздухе (sic!).
Вечером я встретился с моими дочерьми. Я был просто счастлив и не думал ни о какой химии…
Сердечный привет,
ЯЛ, Франкфурт-на-Майне
Варшава, вечер
Януш,
у меня была такая неделя, о которой думаешь: лишь бы такое еще не скоро повторилось. Две фотосессии, одно интервью и телесъемка в прямом эфире, сдача номера, а потом клевание носом и настоящий бонус в конце недели. Нам удалось договориться об эксклюзивном интервью с Кристофером Ламбертом. Помнишь его роли в фильмах «Горец», «Сицилиец», «Убить священника», «Подземка»? Это лишь некоторые фильмы, в которых он снялся, а всего их более пятидесяти. В последнее время все только и говорят о его романе с Софи Марсо. Перед интервью я была предупреждена: актер не хочет говорить на эту тему. Я видела, как он идет на встречу со мной по парковой аллее и, разговаривая по телефону, без конца останавливается, чему я ничуть не удивилась. С кем он говорил? Надо быть слепым или не быть женщиной, чтобы не понять. Разумеется, он разговаривал с любимой. Когда он наконец появился на пороге, то мне, признаюсь, было приятно видеть влюбленного мужчину, даже несмотря на то, что он не такой высокий, как я думала, и у него не такие голубые глаза, как на экране. В самом начале мы, как это принято, стали обговаривать условия беседы и пришли к мнению, что никаких условий не будет. Ламберт прекрасный собеседник, остроумный и доброжелательный. Непринужденно держится и искренне рассказывает о себе и своей жизни. Ламберт часто смеется, курит сигарету за сигаретой, а когда я спрашиваю его об измене, он не скрывает, что и его обманывали женщины. В таком случае он, однако, не рвал на себе волосы, а уходил навсегда. Так он говорит. Кроме того, у него есть дочь от прекрасной американской актрисы Дайан Лейн, ресторан в Буэнос-Айресе, а в фильмах он играет уже для удовольствия и, кажется, не боится старости. Хотя ему было очень важно, чтобы до него никто не увидел фотографии, которые мы сделали. Поверь мне, редко встречается знаменитость, которая не ведет себя как настоящая звезда. После часа беседы мы еще хотели поговорить, но нас призвала к порядку ассистент режиссера. Ламберту нужно было возвращаться на съемочную площадку. В чем заключается магия Ламберта, я поняла, лишь когда увидела его фотографии. Ах, этот его неотразимый взгляд!
С уважением, М.
P. S. Один совет молодым журналистам, которые, возможно, прочитают эти строки: никогда не слушайте менеджеров, ассистентов и других сотрудников, которые предостерегают вас перед разговором с собеседником — этого нельзя, а того тем более, а с таким вопросом даже не суйтесь. Суйтесь, суйтесь, только так, чтобы тот, с кем вы говорите, поверил в то, что вам интересен его мир. И у вас все получится. Даже если ваш собеседник, как Ламберт, не считает себя интеллектуалом.
Франкфурт-на-Майне, понедельник, ночь
Малгося,
«ах, этот его неотразимый взгляд…» — цитата из тебя. В этих словах твое эмоциональное сверкание, если можно так сказать. Я посмотрел весь набор «взглядов» Ламберта (к сожалению, только по Интернету, на мониторе компьютера). Мне они показались интересными. Некоторые из них, впрочем немногочисленные, были взглядами влюбленного мужчины. Остальные — взглядами грозного, решительного бойца, независимо от роли, в которой он выступал. Признаюсь тебе в своем невежестве. Помню лишь один-единственный фильм с Кристофером Ламбертом. Тот, что получил французского «Оскара», то есть премию «Сезар», в 1985 году (то есть очень давно). Речь идет о знаменитой «Подземке» в постановке Люка Бессона, наверное лучшем триллере в истории французского кино. Ламберт в роли панка-анархиста великолепен, но все же в моей памяти из этой картины остался невероятно мрачный сюрреалистический мир катакомб парижского метро. Как какой-то параллельный мир, под землей. А еще я помню «неотразимый взгляд» партнерши Ламберта по фильму Изабель Аджани, игравшей роль Хелены. В «Подземке» Ламберт влюбляется в прекрасную Аджани (в фильме, потому что об их романе за кадром мне ничего не известно) и прекрасно, убедительно переживает эту любовь на экране. Но это только роль. Ты пишешь о настоящем влюбленном Кристофере Ламберте. Все складывается к лучшему, потому что я тоже хочу кое-что написать о влюбленности…
Вот уже несколько лет я провожу 14 февраля в Варшаве. И это вовсе не потому, что именно в Варшаве какой-то своей «валентинке» я хочу доставить радость цветами, шикарным ужином вдвоем, шоколадками в коробке в форме сердца, совместным посещением филармонии или просто прогулкой, во время которой я буду рассказывать ей, как она важна для меня. Нет у меня в Варшаве никакой «валентинки». Я прилетаю в Варшаву потому, что я якобы своими книгами сильно ассоциируюсь у людей с этим днем. Честно говоря — без кокетства, — считаю, что выделять именно меня — большое преувеличение. С этим днем должны ассоциироваться чуть ли не все авторы, потому что большинство книг в той или иной степени — это книги о любви. И это продолжается вот уже более двух тысяч лет. Кроме того, я считаю, что меня не следует выделять именно потому, что хоть мои книги и о любви, но всегда о любви несчастной, связанной со страданием, болью, страхом, изменой, неосуществлением, одержимостью, расставанием и в результате — с одиночеством. В своих книгах я становлюсь на сторону тех, кто не имеет ни малейшего повода любить этот день и с превеликим удовольствием вычеркнул бы его из календаря, потому что он навевает на них тоску, бередит старые раны и напоминает им об их одиночестве. И таких людей очень много. Мне прекрасно известно об этом из моей электронной почты, приходящей ко мне каждый день.
