— Хелло, Ванкувер! У нас все в порядке.
— Хорошо, 714. У вас нет сомнений в расположении каждого из них? Вы абсолютно уверены?
— Да, Ванкувер. Я нашла их все.
— 714, проверьте еще раз уровень горизонта.
— Хелло, Ванкувер, полет горизонтальный, выше облаков.
— Хорошо, 714. Итак, Джордж. Давайте снова выдвинем закрылки на 15 градусов, скорость 140 и опять начнем выпуск шасси. Внимательно следите за скоростью. Постоянно. Если вы готовы — начнем.
Спенсер угрюмо начал работать, следуя инструкциям, полностью сосредоточившись, а Джанет диктовала показания скорости и оперировала закрылками и шасси. Еще раз они ощутили резкий толчок от падения скорости при выпуске шасси. На востоке блеснули первые робкие лучики рассвета.
На земле Трэливен, воспользовавшись возможностью, глотнул остывшего кофе. Он «стрельнул» у Бардика сигарету, глубоко затянулся и с шумом выпустил струйку дыма. Выглядел он усталым, осунулся, на подбородке пробивалась синеватая щетина.
— Как вы оцениваете ситуацию? — поинтересовался у него Бардик.
— Пока все идет, как мы и ожидали, — ответил капитан, — но время летит катастрофически быстро. Ему бы надо было сделать дюжину пробных выпусков закрылков и шасси. В лучшем случае, мы сделаем три — да и то, если он на правильном курсе.
— Ты хочешь дать ему потренироваться? — вступил в разговор руководитель полетов.
— Я должен. Без, по крайней мере, двух-трех пробных заходов, у него нет шансов и на медный грош, хотя кое-какую практику он уже приобрел. Я посмотрю, как он будет выглядеть. В противном случае… — Трэливен колебался.
Бардик бросил окурок на пол и раздавил его каблуком.
— В противном случае — что? — спросил он.
Трэливен повернулся к нему.
— Давайте лучше подождем, — сказал он. — Этот парень, там наверху, напуган до смерти, и если у него не выдержат нервы, то придется сажать их на воду.
— Но — удар! — воскликнул Бардик. — Пострадавшие пассажиры — и самолет! Тогда мы его потеряем!
— Это был бы рассчитанный риск, — холодно сказал Трэливен, глядя пухлому управляющему перевозками прямо в глаза. — Если наш друг будет выглядеть неважно при посадке на полосу, ваш самолет все равно можно будет списать.
— Гарри не это имел в виду, — торопливо вставил руководитель полетов.
— Черт, конечно нет!
— И еще, — продолжал Трэливен, — в случае, если он упадет здесь, почти наверняка возникнет пожар и мы, точно, не спасем никого. При этом могут пострадать еще и наземные постройки. В то же время, если он приземлится на воду, самолет, конечно, разобьется, но у нас появится шанс спасти пассажиров, хотя, конечно, не всех. При этой дымке и безветрии вода будет спокойной, что уменьшит силу удара. Мы могли бы сажать его радаром без выпуска шасси и постараться спасти самолет.
— Вызови моряков, — приказал помощнику руководитель полетов. — И ВВС — тоже! Военно-морские спасатели уже предупреждены. Пусть встанут неподалеку от берега и ждут указаний.
— Я не хочу этого делать, — сказал Трэливен, опять повернувшись к карте на стене. — Это значит, скорее всего, гибель для пострадавших пассажиров. Мы, почти наверняка, не успеем их спасти до того, как утонет самолет. Но это может быть вынужденной мерой. — Он произнес в висевший перед ним микрофон: — Радар, вы что-нибудь видите?
— Пока ничего, — последовал, как всегда, безразличный ответ. — Хотя, подождите минуту! Это может быть кто-то другой… Да, капитан! Я вижу его. Он уклонился на десять миль к югу от трассы. Пусть довернет вправо на курс 265.
— Хорошенькая работенка, — хмыкнул Трэливен.
Он кивнул оператору, чтобы тот включил передачу, но он перебил Поля:
— ВВС сообщают, что видят его. Прибытие через тридцать восемь минут.
— Хорошо. — Трэливен поднял микрофон. — Хелло, 714! Вы убрали закрылки и шасси?
— Да, Ванкувер, — последовал ответ.
— Какие есть проблемы? Как высота и скорость?
— Пилот говорит — так себе, — они услышали нервный смешок Джанет.
— Прекрасно, 714. Мы видим вас на радаре. Вы уклонились от курса на десять миль к югу. Вам нужно осторожно довернуть вправо, не снижая скорость, и вывести машину на курс 265. Я повторяю, курс 265. Вам все ясно?
— Мы поняли, Ванкувер.
Трэливен глянул в окно. Там было совсем темно.
— В крайнем случае, кое-что они смогут увидеть, — сказал он руководителю полетов, — но только в самые последние минуты.
— Мы все приведем в полную готовность, — ответил тот и подозвал помощника. — Предупреди башню, Стэн. Пусть они подготовят пожарных. — Потом кивнул радиооператору: — Соедини-ка меня с городской полицией!
— А потом меня — с Говардом в пресс-комнате, — добавил Бардик и повернулся к Трэливену.
— Лучше мы сами скажем этим парням о возможной посадке на воду, пока они не напридумывали лишнего. Нет, подождите! — он внезапно осекся и уставился на капитана. — Ведь мы не можем этого сделать — нам придется сказать, что пораженных пассажиров нам спасти не удастся. Я лучше перережу себе глотку!
Но Трэливен не слушал. Он тяжело опустился в кресло, прикрыл глаза рукой, не слыша ничего вокруг себя. Но как только динамик ожил, издав первое шипение, он вскочил и схватил микрофон.
— Хелло, Ванкувер, — донесся голос Джанет, — мы на курсе 265.
— 714, прекрасно! — отозвался Трэливен с поразившей всех бодростью. — Все идет великолепно. Давайте все еще раз, идет? Это будет последней репетицией перед посадкой, Джордж, поэтому постарайся.
Руководитель полетов тихо отдавал команды в телефон:
— Да, они будут здесь примерно через полчаса. Давайте начинать!
Спенсер попытался расслабить затекшие ноги. У него было ощущение, что все тело у него избито, и в синяках. Напряжение и сосредоточенность отняли у него слишком много сил, и, когда он расслабился, то они совсем его покинули. Он сознавал, что у него трясутся руки, но не делал никаких попыток воспрепятствовать этому. От непрерывного всматривания в циферблаты и шкалы в глазах у него мелькали светлые пятна, похожие на хлопковые коробочки. Внутренний голос, настолько реальный и независимый от него, как один их его наушников, постоянно говорил ему: «Все, что ты делаешь, не должно делаться. Если ты расслабишься, то ты погиб. Запомни, так уже было много раз, во время войны. Ты думал, что уже конец — полное опустошение, и ни капельки сил в тебе не осталось. Но всегда что-то остается в запасе — последний резерв, о котором ты даже не догадываешься». Он взглянул на Джанет, и ему захотелось сказать ей что-нибудь.
— Ну, как мы провели время? — спросил он.
Она, казалось, поняла причину его вопроса.
— Мы всё делали очень хорошо, — сказала она живо. — Во всяком случае, я думаю, капитан Трэливен был нами доволен. Как вам показалось?
— А я его едва слышал, — ответил Спенсер, вращая головой из стороны в сторону и разминая мышцы шеи. — Я очень надеюсь, что уже все. Сколько раз мы выпускали шасси и закрылки — три? Если он попросит повторить это еще раз, то я…
«СОБЕРИСЬ, — подумал он про себя. — НЕ НАДО ПОКАЗЫВАТЬ ЕЙ, В КАКОМ ТЫ СОСТОЯНИИ».
Она дотянулась до него и вытерла платком лицо и лоб.
«А СЕЙЧАС ДАВАЙ, СОБЕРИСЬ! ЭТО ВСЕГО ЛИШЬ НЕРВНАЯ РЕАКЦИЯ, ЕСЛИ ХОЧЕШЬ, ДЕПРЕССИЯ. ПОДУМАЙ ЛУЧШЕ О ТРЭЛИВЕНЕ — В КАКОМ ОН ПОЛОЖЕНИИ. ОН НА ЗЕМЛЕ, В БЕЗОПАСНОСТИ, ДОСТАТОЧНО УВЕРЕН В СЕБЕ, НО, ПРЕДПОЛОЖИМ, ОН ЧТО-НИБУДЬ ЗАБЫЛ…».
— Вы заметили, солнце встает, — сказала ему Джанет.
— Ну конечно, — соврал он, поднимая глаза.
Впереди, на западе, шапки облаков слегка окрасились в розовые и золотистые тона, небосвод засветился. На юге, по левому борту, он разглядел две макушки гор, стоящих отдельно, как острова, в слегка волнующемся хлопковом океане.
— Нам осталось не так уж много. — Он помолчал. — Джанет…
— Да?
— Пока мы не начали снижаться, посмотри в последний раз — я имею ввиду, еще раз — пилотов. Вероятно, мы немного стукнемся — ты знаешь — и мне бы не хотелось бросать их в таком состоянии.
Джанет бросила на него взгляд, полный благодарности.
— Вы справитесь сами?
— Не беспокойся, я тебя позову, если будет нужно.
Она сняла наушники и встала с кресла. В это время открылась дверь и в кабину заглянул доктор Бэйрд.
— О, вы бросили радио!
— Я только хотела посмотреть пилотов и убедиться, что они в безопасности.
— Не стоит беспокоиться, — сказал он. — Я смотрел их несколько минут назад, вы были заняты.
— Доктор, — позвал его Спенсер, — как там у вас дела, в салоне?
— Я поэтому и пришел к вам, — ответил тот. — Мы опаздываем?
— Может быть, запросить какую-нибудь помощь?
— Я бы не прочь получить некоторые диагностические консультации, но, полагаю, что сейчас важнее вести самолет. Сколько нам еще осталось?
