– Мы не знаем этого наверняка. Яд они, может, и не пьют, но могут отказаться от еды или отбиться от стада, понимая, что в таком случае скоро станут чьим-то ужином.
– Возможно, – я указываю на котят. – Но все же мне хотелось бы снова стать такой же беспечной. Хоть я и начинаю сомневаться, что была такой. Ты вот был?
Бэн кивает:
– В детстве. После того как ушел отец и до того, как мать спуталась с новым и забеременела младшей сестрой. Мы с братьями постоянно что-то исследовали. Купались в речке, строили в лесу за нашими домами шалаши. Я жил как Том Сойер.
Я смотрю на Бэна, пытаясь представить его себе маленьким и беззаботным.
– Ты чего так на меня смотришь? – спрашивает он. – Думаешь, я «Тома Сойера» не читал?
Я смеюсь. Я так отвыкла от этого звука.
– И «Гекльберри Финна» читал. Я жутко интеллигентный.
– Насчет интеллигентности не знаю, но умный точно. Иначе Мэг бы тебя не потерпела. Каким бы красавцем ты ни был, – я чуть-чуть краснею и отворачиваюсь.
– Да и ты не уродина, Коди Рейнолдс, – отвечает он. – В смысле, для мудака.
Я снова смотрю на него и на миг забываю обо всем. А потом вспоминаю, что забывать нельзя.
– Я должна тебе еще что-то сказать.
Глаза Бэна меняются, как светофор переключается с желтого на зеленый.
– Я еще кое-что узнала насчет Мэг. Она писала на форуме для самоубийц.
Бэн склоняет голову.
Глаза опять меняются – с желтого на красный. Стой. Но я не могу остановиться.
– Может, тебе лучше просто почитать. Я взяла с собой распечатки. Они у тебя в комнате, с остальными моими вещами.
Мы в полном молчании идем наверх, он впереди, я за ним, и дневное тепло сменяется прохладой, хотя солнце еще яркое. Я достаю приличную стопку бумаг.
– Начинай с начала.
Я наблюдаю за тем, как Бэн читает. Это похоже на снежную лавину. Сначала пурга, затем волна снега, а затем искривляется все лицо. И мне опять становится плохо, от эмоций на его лице, – в сотню раз хуже.
Отложив последнюю страницу, Бэн пристально смотрит на меня, и вид у него просто жуткий. Смесь ярости и вины – я с ними справляюсь, потому что уже привыкла, но тут есть и страх с ужасом, от которых у меня внутри все равно что разрывается бомба.
– Твою мать! – говорит он.
– Да, – соглашаюсь я. – Он приложил к этому руку. К ее смерти.
Бэн не отвечает. Он идет за собственным ноутбуком и приносит его на кровать. Открывает свой почтовый ящик, письма Мэг. Отыскивает какое-то конкретное. Написанное за две недели до ее смерти.
– Читай, – убитым голосом говорит он.
И показывает в центр экрана.
Я в последнее время в Сиэтле почти не бываю, как ты мог заметить. Должна признать, поначалу это было из-за того, что я чувствовала себя паршиво и неловко после того, что случилось между нами. До сих пор поверить не могу, что так себя повела. Но теперь все изменилось. Помнишь, какое-то время назад ты велел мне найти себе другого собеседника? И я нашла. Даже целую кучу. Это невероятно умные люди, которые очень по-своему смотрят на вещи, ты же знаешь, мне это всегда очень нравилось – идти вразрез с общепринятыми взглядами. Думаю, меня всегда по этой самой причине и интересовала музыка, ее исполнители и все такое, но, ребята, не одни вы бунтари. Существует множество вариантов. Столько разных способов жить, столько определений, что такое жизнь, – для тебя и только тебя. Наше мышление так ограничено, и, когда это понимаешь и принимаешь решение не следовать искусственным ограничениям, все становится возможным, и ты обретаешь свободу. Ну, это я усвоила из общения со своими новыми знакомыми. Они мне очень помогают. Не удивлюсь, что всех поразит новое выбранное мной направление. Но такова жизнь в панк-роке, да? Ладно, мне пора бежать. На автобус.
Дочитав, я поднимаю взгляд. Бэн сидит на краю кровати скрючившись.
– Она пыталась мне рассказать. Об этом форуме чокнутых самоубийц. Пыталась рассказать.
– Из написанного ничего нельзя было понять.
– Она пыталась мне сказать, – повторяет Бэн. – Всеми этими письмами. Пыталась сказать мне. А я ее послал, – он лупит кулаком по стене, штукатурка дает трещину. Он наносит еще один удар, из руки начинает идти кровь.
– Бэн, прекрати! – я подскакиваю к нему и хватаю за руки, не давая ударить в третий раз. – Перестань! Ты не виноват! Ты не виноват. Не виноват.
Я все повторяю эти слова, которые сама хотела бы от кого-нибудь услышать, и вдруг мы начинаем целоваться. Я чувствую вкус его горя, его слабости, его слез и своих слез.
– Коди, – шепчет он. И нежность его голоса резко возвращает меня к реальности.
Я вскакиваю с кровати. Прикрываю рот. Заправляю майку.
– Мне надо идти, – говорю я.
– Коди, – повторяет он.
– Я сейчас же возвращаюсь домой. У меня завтра работа.
– Коди, – молит он.
Но я вылетаю из комнаты, хлопнув дверью, прежде чем он успеет снова назвать меня по имени.
21
Триша в хорошем настроении. В те выходные, когда я по-крупному проиграла в Сиэтле, она по-крупному выиграла в казино, так что даже с учетом расходов на еду, отель и бензин она обогатилась на две сотни баксов. Вечером за ужином она обмахивается двадцатидолларовыми купюрами, словно веером, и говорит, что надо бы приобрести какую-нибудь бессмысленную роскошь. Обычно она выбирает что-нибудь дорогое и бесполезное в «магазине на диване», например, мороженицу, которую использует пару раз, а потом начинает складывать в нее всякое барахло.
– Как думаешь, на что потратить? – спрашивает она у меня.
– Интернет на год оплатить.
– Почему ты так в это уперлась?
Я молчу.
– Тут парень замешан, – с глупой улыбкой говорит Триша. – Я с самого начала поняла. Только не забеременей!
Триша мне постоянно, считай, только это и вдалбливала – не повторять ее ошибок.
– Ты в Такому уже три раза ездила, да? А Интернет тебе нужен, чтобы в чате сидеть и что-то там еще. И не пытайся убедить меня, что тут дело обошлось без парня.
После того поцелуя Бэн попытался меня успокоить, но я собрала вещи и пошла на автовокзал, так что ему пришлось меня подвезти.
– Коди, не переживай, – сказал он в тачке.
– Как ты можешь такое говорить? Может, она нас видит. Сверху или снизу. Но если видит, ей наверняка противно. Ты же понимаешь?
Он пожал плечами.
– Возможно. Кто знает?
– Я знаю. Хотя это и не важно, потому что мне противно.
После этого он умолк. На вокзале я попросила его переслать мне те длинные письма Мэг, а после этого – никогда со мной больше не заговаривать.
– Нет никакого парня, – отвечаю я Трише.
– Ну, как скажешь.
В итоге она покупает декоративную яму для костра.
Я прочитала все посты All_BS, которые смогла отыскать. Их оказалось не так много. Но достаточно, чтобы было ясно, что он здесь и уделяет внимание. Что означает его имя? Все – бред?[31] Типа все эти форумы – бред? Или вся жизнь?
Однажды по пути домой из библиотеки я вижу, как от ресторанчика быстрого питания отъезжает тачка Сью. Моя первая реакция – спрятаться.
– Подвезти? – предлагает она, притормаживая рядом со мной.
Я смотрю в машину. Ни Джо, ни Скотти нет, лишь большой пакет, уже пропитавшийся жиром. Сью перекладывает курицу на заднее сиденье и открывает передо мной дверцу.
– Куда направляешься? – спрашивает она, как будто вариантов у меня целое множество.
– Домой, – честно признаюсь я. – Триша ждет, – добавляю я уже неправду, боясь, что Сью пригласит меня к себе, а для меня это было бы невыносимо, особенно сейчас, когда у меня в руках папка с распечатками текстов «Последнего решения».
– Давно мы тебя не видели, – говорит она. – Я тебе целую кучу сообщений оставила.
– Извини. Я была ужасно занята.
– Не надо извиняться, мы рады, что ты продолжаешь жить своей жизнью.
– Живу, – подтверждаю я. Ложь срывается с языка так просто, что я даже сама едва осознаю, что вру.
– Хорошо. Хорошо, – Сью смотрит на папку, и я начинаю покрываться потом. Боюсь, что она спросит, но она молчит. Тишина разрастается между нами огромной дырой, поблескивающей, как раскаленный воздух над асфальтом.
Городок у нас небольшой, доезжаем за пять минут. Я, к собственному облегчению, замечаю у дома машину Триши, хотя бы лишь потому, что это подкрепляет мою историю.
– Может, на следующей неделе зайдешь к нам поужинать? – приглашает Сью, бросив взгляд на пакет на заднем сиденье. Уже вся машина пропахла фритюром. – Если хочешь, приготовлю чили. Я снова взялась за это дело.
– Да, чили было бы классно, – отвечаю я, открывая дверь. А закрыв, вижу лицо Сью в боковом зеркале и понимаю, что теперь мы обе лгуньи.
