– Вот спасибо! – восхитился я и уставился на глумливого главврача. – Друзья и муж невинной девушки будут искренне рады, когда я поведаю им историю расчленения. Ух, даже трудно представить их счастье. Да я на вас комиссию натравлю! – взвизгнул я в духе европейского Танка. Хотя, наверное, это именно он моим языком двинул.
– А я на тебя наших парней с тесаками. Интересно, чей аргумент крепче?
– Твой, шайтан, – смирился я. А вернее, ерепенистый Танк в мозгах – я-то истинный наверняка вспылил бы и швырнул на пол посуду, а то и мебель опрокинул.
– Короче, берешь эту хрень или мне ей задницу подтереть?
Я вздохнул и выложил на стол дабир. Отцепив защелку ручного сканера, я раздвинул его и приложил к верхней части первой страницы. Пришлось прижимать ее сканером с порядочной силой. Бумага заскорузла от крови, и буквы распознавались с трудом, но дело помаленьку двигалось. Мне еще повезло, что документ был напечатан скорописным шрифтом «насталик». Представляю, сколько бы я со стилем «райхани» промучился!
– Эй, а где твой калам? – спросила девка.
– Потерял на фиг.
Световое перо у меня еще в прошлом году куда-то закатилось, но покупать новое я не торопился, вроде и так нормально.
– А еще мухтасиб.
– Слушай, док, а чего это вы тут такие красивые? – сменил я тупую тему. – Чисто модели в кунсткамере, блин.
– Нормальная ситуация, – заухал толстяк. – Здесь мы при деле, хавкой опять же снабжают за казенный счет. Когда-то, может, и работали тут такие, как ты или твоя мертвая девка… А потом стали с мутантами путаться, перекрестным опылением заниматься… С нашей-то химией только у трупа потомства не бывает, верно? Да и то если у свеженького сперму откачать да бабе впрыснуть – вот и готов наследничек.
– Понятно… Значит, ты потомственный урод?
– Сам ты урод, – обиделась Настя.
– Это с какой стороны посмотреть, – поддержал кого-то из нас главврач.
Пора было сваливать отсюда, благо текст на мерзких бумажонках был успешно распознан. Заглядывать в него мне абсолютно не хотелось, ибо предыдущие куски Натальиного «наследия» не доставили мне удовольствия. Я подвинул кровавые письмена толстяку, и тот гадливо смахнул их в мусорное ведро.
– Передал, и спокоен, – кивнул он себе. – Вдруг там завещание… Ну что, проваливай! Жратву нашу похавал, от смерти спасся – чего же больше?
– Может, мы с Эдиком ко мне в комнатушку прогуляемся? – предложила Настюха и потерлась об меня бедром. – Вон он какой симпатичный. Чего я с уродами все время путаюсь?
– А он захочет?
– Заставим! Эй, ты чего заткнулся? – Молодая мама уже без смущения обхватила меня за пояс и скорчила такую умильную рожу, что меня прошиб пот. – Идем ко мне в гнездышко. Будет у тебя сынок или дочка!
– У меня уже есть дочь, – насупился я. – И вообще я импотент.
– Ничего, щас чего-нибудь в пенис вколем – вскочит как новенький. У нас тут знаешь какая сильная химия?
– Иди в жопу, красотка. Я так сразу не могу, ясно тебе? Сначала должны быть прогулки, цветы, ужины при аварийных лампах, вздохи и поцелуи под прожектором. И так далее. Что за пренебрежение к условностям! И вообще, мне Аллах не позволяет трахаться без брака.
– У-у-у, – скривилась Настена.
– Вера – это святое, – заступился за меня главврач. – За веру я сам кого хочешь расчленю.
– Ну, тогда я пошел?
– Вали отсюда, козел! А я еще с ним возилась, откачивала! Дыхание искусственное делала, рот в рот.
Мне жутко захотелось сплюнуть и вытереть губы ладонью, но я сдержался. В противном случае Настюха могла бы науськать на меня всех своих корешей-мутантов, и тогда никакая европейская ксива не спасла бы меня от кровавой расправы. Кто бы тогда вам эту быль поведал, френды?
– Прощайте, друзья, – прочувствованно заявил я и поднялся. – Настя, проводи меня напоследок до ворот, что ли. Оттуда ты сможешь глядеть мне вслед и махать белым, как камфара, платочком.
– Кукишем я буду махать, – проворчала она, однако вскочила и взяла меня под руку. И мы пошли прочь из мутантской кафешки, и еще дальше по коридору и той же лестнице, где меня ударили бочкой. Хвала Пророку, что она оказалась пустой.
И вот пока мы так мирно двигались, не помышляя о сексе (во всяком случае, я о нем не помышлял), пронырливый мухтасиб Кулешов резко оживился и завладел моими мозгами. Почуял, негодяй, что свобода близка и опасности уже практически нет. А когда с телом был кризис, в закутке отсиживался! Вот ведь какой сладкоречивый. Такие смачные картинки мне подсунул, что я, признаюсь откровенно, дрогнул. И дом у нас в европах (казенный, разумеется), и командировочные расходы в динарах, и секретарша трехъязыкая… В смысле, кроме арабского и русского еще и английским владеет. Форумы, презентации, инспекции приютов с банкетами и прочее в том же духе. Хорошо устроился, подонок! «Хотя почему же подонок? – спросил я себя откровенно. – У меня честная и открытая жизнь, взяток я не беру (да и не за что), иноверцев не притесняю».
Когда мы подошли к выходу, через который я проник в здание, в голове у меня установилась полная каша. И Эдик-мухтасиб умело перемешивал ее, затеняя вояжами по странам Европы мою реальную жизнь.
– Точно не хочешь? – услышал я голос девчонки.
– Что ты сказала? – очнулся я.
– Тьфу, шайтан. Так бы и отдала тебя охотникам за органами, да папаша запретил. И откуда такой слепой импотент взялся? Да все наша пацаны за меня глотки рвут. Я тут самая красивая, понял?
– Само собой! Ты крутая деваха.
Я стиснул зубы и притянул ее к себе, чтобы потрепать по седой головенке. Но затягивать сцену прощания не стоило, пока она не передумала – и уже через пару секунд я вырвался из захвата и двинул между металлических контейнеров к воротам.
– Я буду помнить тебя, неприступный Эдик! – крикнула мне вслед Настена.
Старикашка в будке встретил меня с удивлением.
– Никак живой? – опечалился он.
– Да я их всех разметал как кегли, – похвастался мухтасиб. Сам бы я такой чуши сроду не произнес. – Эй, ишан, а ты вообще-то чего тут охраняешь? Это мне для отчета надо, так что отвечай откровенно.
– Дак по старой памяти держат, – вздохнул он. – Я тут санитаром работал, пока уроды власть не захватили… Докторов они всех порезали, врачих в наложницы взяли, а я у них добрым считался – вот меня в сторожку и определили, чтобы беглых мутантов убивал. Ух, сколько я их переловил, и не сосчитать. А что? Документы все в порядке, пенсия исправно идет, и кормежка бесплатная.
– А я ведь вас заложу, старик. Мне как мухтасибу веры больше, чем вам всем вместе взятым.
– Вот она, благодарность людская…
И тут я заметил у него за спиной старинное плазменное ружье. Выглядело оно вполне новым, как будто его недавно начищали ветошью и подкрашивали резной приклад. Индикатор заряда батареи, само собой, сиял как светлячок. И старик смотрел так по-доброму, что я размахнулся и врезал ему в челюсть, не убоявшись бороды. Оба Эдика сработали на славу! Один пугливо потребовал избавиться от ока старикашки, второй применил грубую силу. Шайтан, раздвоение какое-то.
Под грохот ведер и прочей утвари (по-моему, стул позади хрыча также рассыпался) я выскочил из сторожки и словно заяц, петляя, ринулся сквозь сухой лес. Пару раз у меня на пути возникли жуткие фантомы, но я успешно продрался сквозь их безобидное оружие.
В общем, когда в нескольких метрах слева от меня вспыхнуло и повалилось дерево, я уже почти достиг каменного сарая на краю леса. А там и «культурная» зона началась. Проклятый старикашка остался с носом.
Я добрался до своей «нивы» и с радостью убедился, что с нее сорвали только второе зеркало и задний бампер, а передний не тронули – он же мятый и с трещиной. Даже стекла не разбили. Видно, вандалы заглянули внутрь и поняли, что кроме грязи на полу и руля, взять там нечего. Разве что педали выдрать.
Лучше бы я сам свою тачку раздолбал! И кто мне теперь за ремонт заплатит? Будем надеяться, что родная ассоциация защиты прав малолетних мутантов, ведущим мухтасибом которой Эдуард Тан-Бердыевич Кулешов, то есть я, и являюсь.
Сел я за руль, воткнул на место линзы и тронулся – лишь бы подальше от унылых рож, что маячили за стеклами. Какие-то дервиши, потертые телки, дерзкого вида пацаны и прочие невнятного вида обитатели этого квартала были мне неприятны. Ладно хоть полиции убоялись и не стали превращать «Пежо» в полный хлам.
А лежала моя дорога прямиком в центр города, к небоскребу с пентхаусом и секретаршей.
Comments on this: 9
Ахмед: Прекратите святотатство! Поминать Пророка Али и сына его Мухаммеда всуе – кощунственно! И вообще, в девятой суре сказано: «Не постигнет нас никогда ничто, кроме того, что начертал нам Аллах». Этот live-журнал должен быть стерт!
Пеликан: Уважаемый мутакаллим, насчет воли Аллаха вы, безусловно, правы, но тут есть один нюанс. Не мешало бы принять во внимание, что человек наделен свободой выбора, этого даже Бог у него не отнимает. В случае с Танком он вполне мог создать не один сценарий его жизни, а несколько. Позволил же он реализоваться виртуальной реальности – целиком рукотворной. Вечное знание Аллаха позволяет ему многое из того, что вы и помыслить не можете, Ахмед. Вот вам цитата из Абу-аль-Маали (уважаемый, между прочим, автор): «Бог создает действие в соответствии со свободным выбором каждого». Ясно теперь?
