За окном «Ягуара» весь первый день нашего путешествия мелькали деревья с наклоненными книзу – чуть не до земли – ветвями. Зрелище столь же красивое, сколь и противоестественное – очень часто древесина не выдерживала и ломалась: мы дважды объезжали упавшие прямо на дорогу стволы, а обломанные толстенные ветки даже не считали.
Всему причина – редкое атмосферное явление, ледяной дождь. Он и в Москве был не в радость, обвисая килограммами и тоннами замерзшей воды на деревьях, рекламных щитах и проводах. Но в городе все ремонты делаются быстрее. К тому же отсутствие света в городской квартире, как правило, не влечет за собой последующего холода. А в загородном доме – влечет. Вон мой Бориска уже третий день сидит на даче, борется за тепло. Газовые котлы нынче управляются электроникой, и когда рвутся электропровода, то дома коченеют, как люди. Только у замерзшего человека – если, конечно, мерзнуть не слишком долго – вены и артерии не лопаются. А в загородном доме лопнуть может почти все: трубы, батареи, сантехника и даже сами котлы. Точнее, их водяные контуры.
Мне это абсолютно понятно, в отличие от большинства девчонок с нашего курса. Их папы тоже спасают свои дачи, они папам искренне сочувствуют, но мысли про двухконтурное теплоснабжение в их головах не застревают.
И я даже не знаю, что лучше: быть блондинкой с мозгами несостоявшегося физтеховца или блондинкой с мозгами блондинки. Боюсь, что второй вариант в нашем социуме все-таки предпочтительней.
А Бориска мой – умница. Потому что три дня он спасает и нашу дачу, мотаясь по Подмосковью на своей старенькой «Нексии». Конечно, денег на наш бензогенератор мамуля ему выдала, но все остальное Бориска делал сам: устанавливал резервное питание, запускал агрегат, перезапускал котлы, а теперь летает с востока на запад и обратно между дачами, потому что бензина в генераторе хватает ровно на десять часов работы.
Умница Бориска. Мой железный, непробиваемый тыл. Без него хана нашей любимой дачке настала бы почти сразу: я уехала с Береславским и Бабулей на славную войнушку, а мамочка не в состоянии отойти от своего офиса. Несмотря на эффективную помощь друзей моего препода в отражении первого наезда, у мамули дел по горло – и по прочим заказам, и по этому, главному, из-за которого весь сыр-бор и разгорелся.
И все же сейчас мне уже не так страшно, как несколько недель назад. Береславский, правда, говорит, что оптимизм – обычное следствие неинформированности. Однако уголовное дело на мамулю прикрыли, а это – вместе с ее несоветской упертостью – пугало меня больше всего.
К тому же я ужасно довольна, что напросилась в поездку.
Стыдно признаться, но всеобщее стихийное бедствие ужасно радует глаз. На каждой ветке, на каждом сучке – толстый слой совершенно прозрачного льда. А уж на нем – разной толщины слои снега. Если смотреть против солнца – то как в несуществующем вселенском музее хрусталя. Бездонном, безбрежном и с восхитительным синим фоном сверху.
Прости меня, Господи, что кайфую от того, от чего другие плачут…
Еще в первый день, точнее, вечер, произошла интересная встреча в кафешке, куда мы заехали перекусить. Перекус, правда, по подбору блюд был больше похож на званый прием, чем на случайную жрачку в придорожной забегаловке.
Причина – все тот же Береславский. Похоже, нет таких сфер деятельности, где у него бы не было друзей.
Я уже успела поразмышлять на эту тему. Сначала удивилась. Уж больно он, по первому ощущению, наглый и ехидный. Но, подумав, начислила-таки мужику несколько зачетных очков.
Профессор наш, конечно, и в самом деле злоязычный. Я еще не забыла, что «третий ряд идет после второго». Но не злой: мне вспомнилось, как он лично помогал сдавать «хвосты» парню с нашего курса, попавшему под машину. Или как просил ректора за девочку, у которой умер отец и она не могла оплатить четвертый курс – вуз-то коммерческий. До меня только сейчас доперло, что часть денег, скорее всего, внес сам Береславский. Или как прощал на занятиях жесткую критику своих теорий и даже себя лично, если в критике было конструктивное зерно.
Да и мне он ведь сам предложил помощь. Объяснил свои действия запахом денег, но сдается мне, что сподвигли профессора все-таки мои прорвавшиеся слезы. Не похож он на человека, чьи поступки определяются лишь запахом денег, – я помню, как безупречно, публично и безжалостно Ефим Аркадьевич отымел двух умников, предложивших ему на спор очень приличные баблосы за экзамен.
Возвращаюсь к вчерашней встрече. Званый ужин в итоге был с еще тремя участниками. Двумя, потому что девочка-дошкольница оставалась на изрядном расстоянии от нас. Что объяснялось, не про наших будущих детей сказано, ее состоянием: рак у ребенка убили вместе с иммунитетом. Ее мама сидела с нами, и, похоже, ей крупно повезло: Бабуля взялась помогать ребенку.
Беседа же в основном шла с мужичком – видно, мужем тетки и отцом девочки. Он сразу привлек мое внимание своей миниатюрностью и утонченностью. А еще тем, что выражение глаз никак с этой миниатюрностью и утонченностью не коррелировало. Жесткое, прямо скажем, выражение глаз.
Мужик разговаривал с Ефимом Аркадьевичем, а я изо всех сил наблюдала. Береславский сам же и учил: встретила интересное – наблюдай. А наблюдать – это значит собирать детали.
Говорили о ситуации и связях в городе, о злосчастном тендере на медицинское оборудование. Мой препод в разговоре активно помогал себе руками. А мешал бесчисленными салатами, которые горой украсили его тарелку. Местный говорил мало, но четко. Руками тоже двигал – точнее, лишь пальцами, длинными и тонкими.
Мне вдруг показалось, что он похож на Сальери. На Моцарта мужичок, несмотря на пальцы, явно недотягивал. Взгляд мешал: умный, понимающий и недобрый.
Впрочем, недоброта эта на моего препода не распространялась, а соответственно, и на нас. Похоже, Береславский и в самом деле имеет очень влиятельных приятелей.
Ночевали мы в чудесной маленькой гостиничке с видом на Волгу. Она уже застыла, но все равно впечатляла. Представляю, как все это смотрелось бы летом.
Номера оказались недешевы, но босс расплатился не задумываясь. Я уже давно сделала вывод, что мой препод – человек не жадный. Особенно если тратит деньги моей мамы.
Второй день был весьма насыщенным.
Сначала Береславский загнал нас в местный художественно-краеведческий музей. Экскурсию вел еще один его знакомый: замечательный круглолицый мужичок с розовыми щечками, безумно похожий на моего Борьку, только лет на двадцать старше. Дядечка страшно гордился и музеем, и городом и вообще выглядел абсолютно позитивным. Он мотал нас по культурно-историческим объектам не меньше чем часов пять.
Потом, уже без задних ног, мы с ним отобедали в местной ресторации на центральной площади. Туда же, к еде, видимо, на запах, подгреб и Ефим Аркадьевич вместе с еще одним, нам незнакомым персонажем.
После обильного обеда симпатичного экскурсовода сменил здоровенный детина – водила нашего вчерашнего миниатюрного знакомца. Детина отвез нас с Бабулей к Лене, маме вчерашней больной девочки. Мы провели там часа три, если не четыре, пока Бабуля возилась с малышкой.
Все это время я провела в медицинской маске.
Конечно, мне было скучновато, но, если честно, Бабулю привезли очень вовремя. Девочка все-таки простыла, и у нее болело правое ушко. Лена уже собиралась накормить ребенка антибиотиками.
А это пунктик врача Веры Ивановны Семеновой. Она ненавидит антибиотики. Она говорит, что нельзя активно использовать лекарства, в чьем названии кроется такая несимпатичная расшифровка: «анти» – против, «биос» – жизнь.
Нет, конечно, Бабуля не принципиальный противник этой волшебной производной плесени. Порой бывает, что антибиотикам просто нет альтернативы.
Но Бабуля считает, что гораздо чаще их применяют либо от незнания других методов лечения, либо от лени. А в результате вытравливают не только болезнетворные бактерии, но и человеку необходимые. В частности, для того же иммунитета.
Короче, антибиотик был предан традиционной анафеме, а Бабуля взялась за ребенка своими допотопными методами.
Она открыла свой чемоданчик, подождала полчасика, чтоб инструмент согрелся, – Бабуля никогда не спешила, если рядом был пациент – и принялась за знакомые мне с детства манипуляции.
Без спешки – дав испуганной девчонке наиграться с ее зеркальцем и пинцетом – Бабуля осмотрела ушки, носик и горло. Начинающийся отит у девочки нашла. Как и его причину – банальные сопли. Потом, раздев Маргаритку до трусиков, внимательно осмотрела, прослушала и даже пальцами простучала чуть ли не всю. Детеныш, сообразив, что Бабуля больно не делает, доверился ей и уже не нервничал.
Потом началось собственно лечение.
Сначала – тот же фокус с железными палочками, что недавно до полусмерти напугал моего профессора. Маргаритку он не напугал вовсе – вот что значит честно заработанное доверие.
