– Разве она не была великолепна? – говорит папа, все ещё надеясь на чудо.
Мама даже не смотрит на него. Она пристально смотрит на меня.
– Как долго? – спрашивает она, её лицо опустошенное и бледное. – Всё лето?
Я киваю.
– Всё одна? Боже мой, что мы наделали?
– Ну, не одна, – указываю я. – У меня были сопровождающие. Вокруг было очень много людей.
– Ты занималась этим каждый день?
Я смотрю на ковёр.
– Большинство дней. Но не работала. Просто пыталась получить работу.
Мама смотрит беспомощно на папу, потом снова на меня.
– Когда ты собиралась рассказать мне?
– Когда я получу работу. Хорошую работу.
– И появление на национальном телевидении не считается хорошей работой?
– Ну... когда ты так говоришь...
Она так глубоко вздыхает, как будто весь воздух выходит из неё. Я ожидала, что она будет полыхать в ярости, но этого не случилось. Это даже хуже, потому что в её глазах паника. Бедная мама – это больше, чем она может вынести, и я втянула её в это.
– Я не могу поверить, что не догадывалась, – говорит она, закрывая глаза и обхватив голову руками. – Моя маленькая девочка... там, в окружении акул...
– Они точно не были акулами...
– Подойди. Сядь здесь. Она указывает на место на диване рядом с ней. Когда я сажусь, она смотрит на меня с удивлением и протягивает руку, чтобы погладить мои волосы, которые немного жесткие и липкие, потому что на них всё ещё огромное количество средств для волос. Вместо этого она гладит меня по руке. Её голос на удивление нежный теперь, когда паника проходит.
– Как это было? На самом деле?
– На самом деле?
Нежность в её голосе застает меня врасплох. Впервые после того, как Аве поставили диагноз, она смотрит на меня, действительно смотрит на меня и хочет знать, как я, но это неподходящее время, чтобы спрашивать. Я хочу, чтобы она спросила меня после того дня, когда звонила Кассандра, или после дня воздушных змеев, или после того, когда Нирмала удалила мои гусеницы. Я бы хотела, чтобы я не начинала плакать.
– Это было "ок",– я шмыгаю носом и прижимаюсь к ней. – Но, я никому не нравлюсь, и я получила только одну работу, и там сказали, что я очень обычная, и мои лодыжки толстые, и все другие девушки выглядят лучше, чем я...
Я начинаю сильно плакать. Я не могу остановиться. Мама передает мне платок. Сейчас они у неё всегда под рукой, на всякий случай.
– Держу пари, что это не так, – говорит она, улыбаясь. – Чтобы ты знала, дорогая, я думала, что ты выглядела потрясающе в той – она начинает дрожать – очень, очень глупой обуви на платформах. И эти подтяжки! Что это был за стилист?
Улыбка медленно появляется на её лице. Паника ушла, и вместо неё появился старый знакомый огонёк. Она понимает сумасшествие Сэнди МакШанд! И она думала, что я выглядела потрясающе. Я прильнула в ней так близко, как только смогла. Ох, я скучала по маме. Забавно, что вы можете жить в одной квартире с кем-то, и всё равно очень по ним скучать.
– И я должен сказать, Мэнди, – говорит папа громко.
– Мама бросает на него взгляд, чтобы он замолчал и напомнить ему, что это всё отчасти по его вине, но он стоит на своём.
– Твоя дочь вставала вовремя каждый день и находила, как ей добраться, бог знает куда в Лондоне, и держалась, несмотря на все отказы, и никогда не жаловалась. И она сидела за книгами о моде и училась фотографии. Ты бы с трудом узнала её.
Спасибо, папа. Думаю, это можно считать комплиментом.
Мама подсаживается ко мне ещё ближе.
– Просто обещай не делать так больше дорогая. Во всяком случае, без меня.
Я обещаю. Не то, чтобы у меня много шансов снова делать это – не после сегодня.
Ава выходит из нашей комнаты, где, я думаю, она пряталась.
– Извини, – говорит она мне смущенно. – Она переключила канал, когда бабушка ей позвонила, и я не смогла её остановить. Как всё прошло?
– Ох, – вздыхаю я, просто радуясь, что всё это, наконец, закончилось, – ничего особенного.
Позже в библиотеке, они находят для меня копию «Дэзд энд Конфьюзд». Я хочу проверить, правда ли, что головокружительная девушка с необычными волосами – это Шехерезада. Не удивительно, что Кошмарный парень чувствовал себя неловко в тот день в студии Сэба, потому что был вынужден смотреть на фотографии своей бывшей подруги. Была ли она настолько потрясающей на фотографиях, насколько я помню?
Я нахожу статью. И да. Да, это была она; да, она была потрясающей. Одетая в разрисованные шелковые брюки и в плотно облегающую хлопковую куртку, Шехерезада излучает энергию на фото, что очень волнующе. Она не только управляет своими пальцами, ногами и локтями; она может позировать в пяти разных направлениях одновременно и по-прежнему выглядеть потрясающе. Неудивительно, почему он встречался с ней.
Поразительная. Больше это не моё слово. Чье-то ещё.
О чём я только думала? Я никогда, просто никогда не буду такой девушкой.
Ава винит себя. Но я говорю ей, чтобы она не волновалась. Как сказал папа, – этим летом произошло и хорошее, и плохое. Я подружилась с Сабриной. Я знаю, кто такой Карл Лагерфельд, и какую щётку использовать для разного вида румян. Я могу найти дорогу через самые таинственные уголки Лондона. Если не будет никакой работы, то теперь я всегда могу получить работу в качестве местного гида.
Между тем осталось меньше двух недель каникул, и мне надо начинать рисовать свой натюрморт, чтобы успеть до начала школы. Занятия в школе становятся более серьёзными. Лучше не иметь больше никаких летних отвлекающих факторов.
Я звоню Фрэнки, чтобы сказать, что я больше не буду ходить на просмотры.
– Ох, ты уверена, ангел? Только всё начало получаться.
– Не начало, – добавляю я. – Сэнди МакШанд я не понравилась.
– Хм. Он сказал тебе это? Ну, это просто мнение. Ты великолепна! Не позволяй одному маленькому шотландскому стилисту сбить тебя с ног. В любом случае, ты куда-то собираешься?
Что?
– На каникулы? – настаивает она.– Поэтому ты больше не будешь ходить на просмотры? Потом конечно, у тебя школа, но мы можем продолжить во время осенних каникул или на Рождество.
Я понимаю. Вот почему она такая спокойная насчёт этого. Она думает, что я улечу куда-нибудь отдыхать на несколько дней, а не полностью сдаюсь.
– Ну, вообще то, Фрэнки…
– О Боже, Рио. Вип. – Я слышу, как на заднем плане настойчиво звонит другой телефон. – Извини, ангел, сейчас надо бежать. Никаких проблем с просмотрами. Позвони мне, когда вернёшься, хорошо? Веселись!
Я бы так хотела быть той девушкой, которую представляет Фрэнки. Той, кто совмещает модельный бизнес с шикарным отдыхом. Той, чьи школьные друзья выпытывают у неё подробности её гламурной жизни. Той, кто думает, что Чумовая пятница – лучшая роль Линдсей Лохан, а не ругательство.
– Ага, конечно. Спасибо, – говорю я. Но она уже повесила трубку. Она разговаривает с каким-то випом из Рио.
И мне нужно затенить ещё целую гроздь бананов.
Я как раз рисую третий банан (сделав связку меньше, съев два из них), когда слышу сердитое ворчание с дивана. Ава смотрит канал классических фильмов, который недавно стал нашим любимым. Я думаю, что Спенсер Трейси сказал что-то сильно раздражающее Кэтрин Хепберн.
– Идиот! – выкрикивает Ава.
– Что он сделал в этот раз?
– Он пригласил меня на вечеринку.
– Кто? Спенсер Трэйси?
– Нет, Ти. Честно. Он умер десятилетия назад. Джесси.
Я оглядываюсь. Она в ярости.
– Подожди минуту. Твой парень пригласил тебя на вечеринку?
– Да, – она кипит. – Идиот.
Я не до конца это понимаю. Я сажусь к ней на диван, чтобы она всё мне объяснила.
– И в чём проблема?
Она закатывает глаза.
– Он планирует устроить барбекю на пляже в Корнуолле, когда он вернется на яхте в октябре. Он хочет знать, смогу ли я приехать. Посмотри на меня. Он всё ещё не понимает.
– Ну, это потому что ты не говоришь ему, – отвечаю я.
Ава постепенно отрезает себя от всех друзей, кроме Луизы. Она не хочет, чтобы её видели в плохие дни, когда она больна и истощена от лечения. Она не хочет слышать жалость в голосах, когда они спрашивают, как она себя чувствует. Она даже не хочет, чтобы я знала, как это ужасно большинство времени, поэтому я, как правило, делаю вид, что не замечаю.
– Он не захочет фотографировать меня такой. Подумай об этом, Tи. Он целый день окружен классными девушками-матросами, с накаченным и загорелым прессом и в красных бикини.
– Ты проверяла его друзей на фейсбуке?
Она выглядит виноватой.
– Особенно есть одна, которая выглядит как ходячая кукла Барби ... он работает с ней каждый день, Ти. Он говорит, что скучает по мне, но он просто очень мил. Отношения на расстоянии никогда не получаются. Три голливудских пары на прошлой неделе расстались из-за этого.
