Как-то к Шаху-джи зашел его старый знакомый — скупщик краденого. Он и раньше закупал у него товар. Шах-джи, завидев его, облегченно вздохнул. Невысокого роста, болтливый, краснолицый Чаудхури был страшным любителем пана, причем выплевывал его где попало. За короткое время он мог заплевать им всю комнату. Однажды Шах-джи разозлился и чуть не выгнал его, потому что в жару имел обыкновение ложиться на полу совсем раздетым. Однако на этот раз Шах-джи встретил Чаудхури приветливо.
Они не виделись полтора года, и гость начал рассказывать все, что с ним произошло за это время. Из его слов Шах-джи заключил, что теперь он занимается в основном продажей женщин. Шах-джи искусно перевел разговор на волновавшую его тему и под конец сказал:
— Чаудхури, у меня есть два мальчика. Уже проверены и на верность, и в работе.
— Я покончил с такими делами! Сейчас на этот товар спрос небольшой,— засмеялся в ответ старый приятель. Потом, задумавшись о чем-то, продолжал:—Хорошо, что вспомнил. Был у меня один заказ. Смогут они пойти в приют?
— Не задавай лишних вопросов, Чаудхури. Ребята толковые. Да они самым опытным карманникам нос утрут. Великолепно работают!
— Вот как! — разинув рот, уставился Чаудхури на Шаха-джи.— Где же ты их раздобыл?
— Сам обучил! Потратил на них немало, но зато с пользой.
— А сколько ты за них хочешь?,
— Не буду обманывать тебя. Я заплатил за них три тысячи, но теперь они стоят не меньше пяти.
— Это дороговато.
— Ну ради тебя скину немного.
Шах-джи сейчас больше всего хотел, чтобы оба мальчика были как можно дальше от Карачи. Немного поторговавшись, они сошлись на четырех тысячах. Пятьсот Чаудхури заплатил сейчас же, остальные обещал принести завтра вечером и тогда же забрать ребят,
Ноша и Раджа все еще не спали.
— Ну и влипли мы, Ноша! — заговорил наконец Раджа.
— Да, не знаю прямо, что и делать. Клянусь богом, страх так и берет за душу.
— Надо попробовать выбраться отсюда.
— Ты что?—испугался Ноша.— Убьют нас1
— Все равно убьют. Как ты думаешь, почему за нами так следят?
— Откуда мне знать?
— Потому что боятся, что их поймают. Этот мерзавец Шах-джи разделается с нами, чтобы замести следы. Ему это ничего не стоит.
— Пожалуй, ты прав,— согласился Ноша.— Он жестокий, от него можно всего ожидать.
— Надо бежать. Немного смелости, и мы оставим их с носом.
— Страшновато!—отозвался Ноша.
— Не дрейфь! Попытаемся сегодня же. Положись на меня.
Послышался голос Шаха-джи. Ребята закрыли глаза, притворись спящими. Но хозяин не заглянул к ним, и они облегченно вздохнули.
Время тянулось медленно. Наконец, когда в доме все стихло, Раджа выглянул в дверь. На веранде храпел Нур-хан, у ворот слышался хриплый кашель сторожа. Раджа и Ноша осторожно вышли из комнаты, проскользнули мимо Hyp-хана и, затаив дыхание, замерли у двери лестницы, ведущей на крышу.
Раджа попробовал отодвинуть задвижку. Раздался скрип. Оба снова замерли. Hyp-хан заворочался во сне, почесал ногу.
Когда он опять захрапел, Раджа сделал еще одну попытку открыть засов. На этот раз удалось. Бесшумно поднявшись по ступеням, они выбрались на крышу. Прохладный ветерок обдал их лица. Небо было затянуто тучами. Ребята постояли немного молча, унимая дрожь в ногах. Раджа знаком показал Ноше на водосточную трубу. Он проверил, хорошо ли она закреплена, и, обхватив ее ногами, съехал вниз.
Спустившись, Раджа тихонько постучал по трубе. Ноша последовал его примеру, но нога у него соскользнула, раздался шум. Ноша замер в нерешительности.
— Спустишься ты наконец или нет? — послышался снизу недовольный шепот.
Ноша закрыл глаза и заскользил вниз по трубе. Раджа вовремя подхватил его.
— Молодец! Теперь мы на свободе.
Они быстро добежали до площади. Из переулка, ослепив их фарами, вылетела машина. Ребята прильнули к забору.
Вдруг откуда ни возьмись на них с лаем набросились собаки. Ноша и Раджа со всех ног кинулись прочь.
IV
Они перевели дух у какой-то полуразвалившейся каменной ограды.
— Если бы не собаки, можно бы забраться в чей-нибудь сад и дождаться рассвета,— с сожалением сказал Ноша. Раджа промолчал.
Место, где они сейчас сидели, было совсем безлюдным. Жилые строения здесь кончались, дорога поднималась на небольшой холм и растворялась в темноте. Идти дальше ребята боялись.
Вдруг тьму снова рассек сноп яркого света автомобильных фар, выхватив на мгновение из темноты две тщедушные фигурки ребят. Раздался скрип тормозов. Раджа и Ноша зажмурили глаза и уткнулись в забор. Мотор машины взревел, и она на большой скорости пронеслась мимо. Кажется, все обошлось, но теперь было ясно, что надо как можно скорее покинуть это опасное место.
— Неудачное мы выбрали место, Раджа. Пойдем куда-нибудь отсюда. По-моему, лучше отправиться на станцию, провести там ночь и заодно узнать, когда будет наш поезд,— предложил Ноша.
— Ты соображаешь, что говоришь?! — презрительно посмотрел на него Раджа.— Там нас обязательно схватят. А я вовсе не хочу попадать в тюрьму по твоей глупости. Думаешь, Шах-джи дурак? Он уже давно Hyp-хана послал на станцию. Да и полиция нас ищет. Дурак ты еще зеленый, ничего не понимаешь!
— Но куда же мы пойдем? — растерянно спросил Ноша.
— Об этом я и думаю.
Оба замолчали. Немного погодя они решили, что возвращаться по этой дороге назад нет смысла, но и оставаться здесь было опасно.
Скрепя сердце ребята двинулись дальше.
Слева от дороги за каменной оградой раскинулся огромный сад. Справа была возвышенность. Кругом царила неприветливая тишина.
Ребята прошли около двух миль, когда заметили вдалеке шпиль минарета. Они прибавили шагу и вскоре оказались у мечети, со всех сторон окруженной густой стеной деревьев. На куполах мечети развевались флаги, внутри горел свет и слышались голоса. Ребята решили, что более безопасного места им не найти, и вошли во двор, по четыре стороны которого располагались навесы с покатыми крышами. Прямо перед ними под куполом находилась гробница, украшенная цветами и гирляндами из зелени. По ее четырем сторонам стояли колонны с зажженными светильниками. Два человека застыли в низком поклоне перед гробницей, остальные молились, стоя на коленях с закрытыми глазами.
Раджа и Ноша медленно подошли к гробнице.
В глубине длинного двора у огня сидел белобородый старец в тюрбане. Он перебирал четки и что-то шептал. Вокруг, склонив головы, сидело множество людей. Вдруг тишину нарушил возглас: «О всевышний!»
Оба испуганно оглянулись и увидели под одним из навесов группу людей, сидевших вокруг тускло горящей лампы. Мальчики подошли к ним ближе и сели в круг. Никто ни о чем не спросил их. Молящиеся были одеты в зловонные лохмотья, волосы давно не мыты и не чесаны, глаза воспаленные. Они громко переговаривались между собой, время от времени разражаясь неестественным смехом. В руках у одного из них был чилам . Он глубоко затянулся, так что в темноте ярко вспыхнул красный уголек, и передал чилам соседу. Вскоре очередь дошла до Раджи. Передавший ему чилам человек посмотрел на него налитыми кровью глазами и вдруг прокричал: «О всевышний!» Раджа оторопело схватил чилам и глубоко затянулся. Дыхание у него перехватило, и он быстро передал чилам сидящему рядом Ноше. Тот, не долго раздумывая, тоже затянулся и передал чилам соседу. Это были курильщики чараса.
Ношу и Раджу с непривычки мутило, кружилась голова, глаза застлало пеленой, тело стало невесомым и отказывалось подчиняться. Они пытались сначала бороться с этим незнакомым состоянием, но вскоре, сморенные сном, свалились в забытьи там, где сидели...
Давно поднялось солнце, мечеть наполнилась шумом и гомоном, а мальчики все спали. Раджа не проснулся бы и теперь, если бы не почувствовал, что кто-то тянет его за ногу. Перед ним стоял человек в грязных лохмотьях.
— Жратва кончается! Иди скорее получать! — грубо сказал он и отошел. Раджа спросонья никак не мог сообразить, где он. Голова была тяжелая, в горле пересохло, все тело ломило. Он огляделся, вспомнил события вчерашнего дня и принялся расталкивать Ношу. Тот поднялся, тоже удивленно хлопая глазами. Обоим очень хотелось пить. Они сидели и думали, где бы раздобыть воды, как вернулся тот человек в грязных лохмотьях.
— Вы все еще не получили своей порции?
— А где? —спросил его Раджа.
— Вон там, на кухне! — и он указал в сторону навеса, где толпился народ. Мальчики встали и направились к кухне. Полураздетые грязные люди, громко крича, тянулись к помосту, на котором стояло два человека. Один из них выдавал лепешки, другой накладывал в протягиваемые грязные медные и алюминиевые чашки вареную фасоль, одновременно ругая нищих.
— Эй вы, ублюдки, осадите-ка немного назад! А ты, мерзавец, уже второй раз подходишь! Да не шумите же так!
