– Встать! – приказал боевик. – Встать, шакалы!
Пацаны поднялись на ноги и, дрожа, прижались друг к другу. Близкая смерть уже коснулась их лиц своим холодным крылом.
И Алик Куренной понял, что у него осталось всего несколько секунд, чтобы не умереть молча, чтобы бросить эти гадам в лицо свой последний крик.
– Да здравствует Россия!.. – заорал он срывающимся голосом, сам не понимая, откуда вдруг взялась у него эта фраза.
А дальше пошел сплошной мат-перемат, поскольку других слов, идущих от души, у Алика на грани жизни и смерти не нашлось.
Моджахеды уходили из города на закате воскресного дня. Штурма больницы все-таки удалось избежать. Но переговоры тут были не при чем. Всё решил телефонный звонок главы джамаата.
– Возвращайся, Али-хан, – сказал он.
Амир чуть не раздавил в ладони свой мобильник.
– Возвращаться?
– Да. Ты свое дело сделал.
Али-хан был готов и к такому варианту. Значит, рейд в Краснокумск признан удавшимся. Моджахеды показали свою силу всему миру. И сейчас, должно быть, об этом кричат заголовки газет, этому посвящены экстренные спецвыпуски телевизионных новостей. Словом, шумиха на весь белый свет; что, собственно, и требовалось от рейда. А сколько человек отправились на свидание с Аллахом, не так уж важно. Тем более что умереть за правое дело – великая честь.
– Ты меня слушаешь? – раздался недовольный голос в трубке.
– Да, да. Конечно.
– Об условиях своего ухода договорись сам. Тебя учить не надо.
– Да, – сказал Али-хан.
– Ты город заминировал?
Али-хан ждал этого вопроса, но ответил нехотя и едва слышно:
– Нет.
– Почему?
– Не успел.
– Как не успел?..
Али-хан промолчал. Бессмысленно было объяснять, что в городе каким-то образом оказался агент федералов, корректировавший огонь, и потому хорошо продуманная оборона развалилась на части. О том, чтобы заминировать город, даже думать не пришлось.
Выдержав паузу, голос в трубке зловеще пообещал:
– Ответишь перед шурой.
– Отвечу, – сказал Али-хан и выключил мобильник.
Он знал, что от шуры – высшего мусульманского суда – пощады не будет даже ему.
После этого звонка Али-хан провел еще один, заключительный раунд переговоров. Дело двигалось со скрипом, но в конце концов все утряслось. Самым трудным оказался вопрос о транспорте.
Ильяс пришел в исступление, обнаружив испорченный “Командой” автобус. Брызгая слюной, он кричал Али-хану, чтобы тот потребовал у федералов машину, равноценную “Икарусу”. Но тут коса нашла на камень. Ответ был однозначный: моджахедам и так уже сделаны неслыханные уступки, а поэтому единственный транспорт, который им могут предоставить, – это трактор с грузовым прицепом. Тот самый, что возил краснокумцев на огороды. После утомительных споров Али-хан согласился.
И вот наступил момент, когда пятнистый джип амира медленно отъехал от больничного здания. Следом кашляющий трактор потащил прицеп. В середине прицепа лежали тела убитых. Двадцать три уцелевших боевика с оружием в руках сидели вокруг них. А по всему периметру грузового кузова, опять же в качестве живого щита, расположили заложников, которых обещали отпустить, как только отряд моджахедов окажется в безопасности. С этим категорическим требованием Али-хана федералам пришлось смириться.
Заложниками были пациенты больницы, а также Шамиль Касымов, две медсестры, дежурный врач с перевязанной головой и бледная от унижения Людка Швецова. Кроме них в прицепе находились неудавшиеся диверсанты из “Команды”: Алик Куренной, Андрей Тюменев, Витек Чванов и Ринат Касымов. Расстреливать их не стали. Они тоже попали в число заложников, что боевикам было гораздо выгоднее.
К этому времени возле больницы собралась огромная толпа, которую едва сдерживало оцепление из спецназовцев. Сюда подоспели и те, кто вернулся с огородов. У многих, стоявших в толпе, среди заложников были родные, и люди с трудом удерживались от того, чтобы не броситься им на помощь.
Марьяна Хромова и Сашка стояли рядом с матерью Алика. По лицу женщины беззвучно текли слезы. Марьяна тихонько сжала ей руку…
Час назад Марьяна вместе с сестрой пришла домой к Куренным в поисках
Алика, но уже не застала его. Только мобильник лежал на подоконнике распахнутого окна.
Мать Алика, обнаружив исчезновение сына, схватилась за сердце.
Марьяна принялась ее успокаивать, как могла:
– Не волнуйтесь, он же умный парень! Он не полезет очертя голову туда, где опасно!
Мать посмотрела на нее пустыми глазами:
– А ты кто такая? Я тебя не знаю.
– Я никто… – смутилась Хромова. – Просто Марьяна…
– Ты его девушка, что ли?
– Можно и так сказать…
Мать вдруг порывисто обняла Марьяну и прошептала ей в ухо:
– Пойдем, вместе его поищем!
Так они оказались возле больницы.
Толпа безмолвно провожала взглядами уезжающий прицеп с заложниками.
К счастью, никто не бросился вдогонку, иначе ситуация могла выйти из-под контроля и начался бы кошмар.
Когда джип и трактор с прицепом, миновав городскую окраину, выехали в степь, от больницы следом за ними двинулись два бронетранспортера и несколько машин “Скорой помощи”, срочно переброшенных из райцентра. Они должны были забрать освобожденных заложников. Но до той поры следовало строго соблюдать оговоренную дистанцию, чтобы не вызвать подозрений у боевиков.
Пацаны из “Команды” все еще находились в состоянии стресса и молча сидели с опущенными головами. Первым встрепенулся Андрюха Тюменев.
– Живем, блин! – нервно хохотнул он. – А там, на дворе, я, честно говоря, думал, нам кранты. Чуть в штаны не наложил.
– Я тоже, – попробовал улыбнуться Алик.
– А здорово ты им про Россию впарил! – сказал Тюменев. – Прямо, блин, как в кино получилось!
Куренной скривил губы. Сейчас, когда страх смерти забылся, Алику казалось, что его отчаянный выкрик был уж слишком пафосным. Словно он играл на публику. И от слов Андрюхи Куренной почувствовал себя неловко.
– Это я со страху, – пробормотал он.
– Со страху пощады просят, – возразил Ринат.
– Точняк! – кивнул Андрюха.
– Да ладно вам! – отмахнулся Алик. – Жаль, что мы облажались так по глупому. Ведь и правда могли к стенке поставить.
– Еще, может, поставят, – мрачно откликнулся Витек. – За то, что взяли с оружием.
Пацаны замолчали.
– А Витек прав, – вдруг сказал Тюменев. – Этим гадам верить нельзя.
А мы едем, как бараны на убой. Может, попробуем свалить, а?
– Вот тогда уж точно пристрелят, – ответил Алик.
Но мысль выскочить на ходу из прицепа и рвануть со всех ног уже зашевелилась в головах пацанов. Если бы только не голая степь вокруг, где нипочем не спрячешься.
– Подождите, – шепнул Тюменев, – скоро будет одно подходящее местечко. Я покажу.
Показывать ему не пришлось. Местечко, о котором сказал Андрюха, было единственным, хоть как-то пригодным для побега. Неглубокая лощинка, по которой весной протекал теперь пересохший ручей, петляла из стороны в сторону среди редких кустиков. Увидев ее, пацаны переглянулись.
– По моей команде, – негромко сказал Алик, снова почувствовавший себя командиром. – Только все вместе!..
Кашляющий трактор, поровнявшись с лощинкой, замедлил и без того неспешный ход.
– Пошли! – выдохнул Алик.
Четверка пацанов, словно подхваченная вихрем, перелетела через борт прицепа. Боевики оцепенели от такой наглости. И, пока они приходили в себя, пацанам удалось отбежать на десяток шагов. Если бы не строжайший приказ Али-хана не стрелять без его команды, беглецам вряд ли удалось бы уйти.
Только сидевший на заднем сиденье в джипе Ильяс среагировал мгновенно. Его автомат выплюнул горячую струю свинца вслед убегавшим. Али-хан все-таки успел ударить снизу по стволу, и очередь ушла вверх.
– Не стрелять! – громко крикнул Али-хан.
Ослепленный яростью Ильяс снова нажал на курок, расстреливая безоблачное небо у себя над головой.
Но самая первая пуля все-таки достала Тюменева и впилась ему в затылок. Андрюха сделал еще один шаг и рухнул на землю. Седой ковыль сомкнулся над ним.
Людке Швецовой показалось, что пуля ударила ей в сердце. Она задохнулась, в глазах у нее потемнело. В следующую секунду Людка перемахнула через борт прицепа и, не помня себя, бросилась к Тюменеву.
Андрюха лежал, раскинув руки. Людка упала на колени и стал целовать его окровавленную голову, бормоча:
– Родненький!.. Не умирай, родненький!..
Когда “Скорая” подобрала Андрюху, он еще дышал. Швецову, несмотря на ее отчаянные мольбы, в машину не взяли. И без нее мест не хватало для больных.
– Он выживет, а? Выживет? – спросила Людка у врача, глотая слезы.
– Мы не боги, – ответил врач. – Он кто тебе? Брат?
– Нет.
– Жених, значит?
– Да, – сказала Людка. – Выживет?
– Может быть. Молись, девушка.
Машина “Скорой” отъехала.
