Олег Верещагин - Мы живём на границе

– Давайте посмотрим оружие, – поторопил второй мужчина.

Глеб неспешно открыл сейфовую бронедверь, набрав код, распахнул обычную дверь, закрыл решетку, после чего вошел внутрь первым и встал возле черной кнопки, вделанной в стену.

– А что это? – указала подбородком вторая женщина.

– Блокиратор, – пояснил Глеб. – Вы тут по распоряжению моего начальства, но я все равно должен контролировать.

– Это в смысле… – "морж" помедлил. – Если мы что-то учудим, ты закроешь двери?

– Да, и открыть ее можно будет лишь снаружи, – подтвердил Глеб.

– Лихо, – признал "морж". – А ты сам?

Глеб смущенно пожал плечами и улыбнулся.

– Господи, это же автоматы Калашникова! – почти завизжала "первая леди". – В руках школьников! У них под контролем! – она драматично схватилась за сердце. – Вот! Вот оно!

– Это пневматические копии, – с нескрываемым удовольствием отозвался "морж", – из них и зайца не убьешь, а продают их даже без паспорта…

– Но вы получаете оружие? – гнул свое второй мужчина.

– Под контролем взрослых и на полигонах, – пояснил Глеб. – Здесь, правда, хранятся самозарядные "сайги", – он указал на металлические шкафы, – но стойки заперты. Сюда я войти могу, но унести отсюда ничего не сумею – Обратите внимание, даже пейнтбольное оружие приковано цепочками. А ключей от этих замков у меня нет.

– А гранаты, взрывчатка, мины? – продолжал допытываться мужчина. Глеб, взвешивая каждое слово, ответил:

– Мы учимся обращаться со всем этим, но не здесь. Тут ничего подобного не хранится и не может храниться. Подобные вещи делаются через военкомат и органы казачьего самоуправления.

– А сами вы можете изготовить взрывчатку? – не отставал мужчина. Глеб кивнул:

– Да.

– Браво, – хмыкнул "морж". – А кто-то говорил, что они станут запираться…

– А зачем вам это нужно? – продолжал атаку мужчина.

– Для совершения террористических актов, – под нос себе пояснил "морж". – После этого визита они взорвут Министерство Образования…

– Мы так или иначе готовимся к военной службе, – пояснил Глеб. – Нас уже сейчас готовят как солдат. Но, во-первых, это не значит, что дома на кухне я варю пластит. А во-вторых, недавно у нас с визитам были американцы – их подготовка не хуже, и никто не удивляется этому…

– По-моему, все хранится в образцовом порядке, – нетерпеливо заявил "морж". – Куда лучше, чем оружие в райотделах милиции… и дежурные намного трезвей. Что тут еще смотреть… КОЛЛЕГИ? – он нехорошо выделил это слово.

– Да-да, – поддержала вторая женщина, – давайте лучше посмотрим, как тут налажены связи с молодежью из соседних регионов.

– Прошу,- Глеб подождал, пока они выйдут, аккуратно закрыл двери и повел всех по коридору, поясняя на ходу. – Мы поддерживаем связи с почти полусотней организаций, подобных нашей, по всей России…

– А с подростками Чечни? – поинтересовалась "первая леди". Глеб остановился, с искренним недоумением глядя в глаза этой женщине. Неизвестно, куда дальше покатились бы события после вопроса, о том, как дружат кубанские казачата с теми, чьи старшие братья выжили из Надтеречной Чечни четверть миллиона русских – к счастью, в коридоре появился окровавленный и оборванный Сергей, шедший, сунув руки в карманы. – Господи, что с мальчиком?! – переключилась женщина. – Это ритуал?! Признавайся, это ритуал приема??

– Как репетиция окончилась? – невозмутимо спросил Глеб…

 Нежданная комиссия кружила голову Глебу аж до полуночи. 75% ее членов задавали глупейшие и неожиданные вопросы (вроде вопроса о подростках Чечни), 25% демонстрировали недовольство коллегами и то и дело предлагали "закончить эту ерунду и пойти выспаться!" Глеб продемонстрировал им все, что она пожелали, а перед уходом комиссии тихонько спросил "моржа":

– Вы простите… но что все-таки случилось?

– Да то, – отозвался он, – что вас обвиняют в привитии детям и подросткам нетерпимости, тоталитаризма и комплексов военщины. Я понятно говорю?

– Вполне, – ошарашенно моргнул Глеб. – Подождите, но как же?.. Говорят же о том, что надо поднимать патриотизм…

– Мальчик, – "морж" печально поглядел на Глеба и улыбнулся из-под усов, – ты честный и наивный. Патриотизм бывает разный. Бывает патриотизм НАШИх с бутылкой пива и веселыми тусовками на тему "как управлять Российской Федерацией?" А бывает ваш – с шашками, автоматами и знанием, как надо служить России.

И он ушел к машине, ожидавшей за оградой.

Глеб обратил внимание, что Сергей – переодевшийся, конечно – сидит в темноте сбоку от двери, на березовом чурбаке. Тогда он молча подошел и, сев рядом просто на землю, закурил.

– Бросал бы ты это, – заметил Сергей, откидываясь затылком к стене.

– Да ладно, еще и не начинал толком… В спектакле решил играть?

– Решил… Я, по-моему, играл уже когда-то… – Сергей поморщился и постучал себя по голове. Глеб искоса посмотрел на него, затянулся, сказал:

– Да ты вообще много что делал… По-английски выучился говорить, пятиборьем занимался, боксом, с оружием умеешь управляться, вон, в спектакле играл – и за скотиной ходишь, и по дому, и готовить умеешь хорошо… На все руки.

– От скуки, – добавил Сергей и потянулся. Глеб поинтересовался:

– Домой пойдешь?

– Да нет, посижу тут. Ночь хорошая.

С этим трудно было спорить. Теплая, тихая, звездная ночь окончательно вступила в свои права над Святоиконниковской. Звезды казались крупными и яркими, как драгоценные камни, вшитые в черный плащ.

– Вон Кассиопея, – сказал Глеб.

– Похожа на "дабл ю" английскую, я знаю, – кивнул Сергей. – А во-он там Вега, она же Альфа Лиры. Самая яркая звезда нашего полушария.

– Где?

– Вон… Глебыч, тебе Любка нравится?

– Угу, – перестав разглядывать звёзды, Глеб запустил окурок в канаву. Глядя ему вслед, спросил: – А тебе?

– Нет… В смысле, мне она нравится, но просто – нравится, а не так, что нравится. Понял?

– Приблизительно… Но, по-моему, ты ей нравишься.

– Вот и по-моему тоже… Я это к тому, чтоб у нас конфликт не возник. Чтоб ты имел в виду – я ее не поощряю. Честное слово.

Глеб промолчал. Внутри, за не по правилам открытой дверью, звякнула гитара, кто-то из казачат прорезался:

Примерно так.

– Здорово, – Глеб во все глаза глядел на друга. – Ты поешь, как этот… который пел за капитана…

– Макарский, – выдал Сергей и потер лоб. – Вот, и это помню… у меня был диск, точно, на русском и французском…

– Э, – окликнули изнутри, – спой еще.

– Подыграй,- попросил Сергей и, когда раздались аккорды, начал сначала:

– Свет

озарил мою больную душу…

…Глеб покачался на турнике и сел верхом рядом с Сергеем. Сказал:

– А наши сейчас на поле, наверное, тоже не спят. Готовят планер… Обещали с утра над школой пролететь.

– Что мне делать, если мои не найдутся? – Сергей крутнулся на перекладине, встал на нее, раскинув руки.

– Найдутся, – уверенно возразил Глеб. – Ну а если что… будешь у нас жить. Мои все оформят…

– Лишний рот? – усмехнулся Сергей, ловко садясь снова. Глеб пожал плечами:

– Дурак… Я бы, если бы у меня власть была, вот что сделал: всех, кто богатый, обязал бы содержать определенное количество сирот. Не усыновлять, это без желания нельзя, а именно содержать, каждый месяц покупать одежду, продукты, игрушки, за школьные разные вещи платить. И запретил бы усыновлять за рубеж. Не потому, что там издеваются или что – у нас еще хуже бывает. Просто у нас мало детей, мы каждым дорожить должны. Это китайцы да бразильцы могут себе позволить детьми торговать, а у нас такого быть не должно.

– Разве у вас в семьях мало детей? – удивился Сергей. Глеб задумался:

– Ну… у нас нет, а в России хорошо если по одному на семью… Самолет летит.

– Пассажирский, – Сергей проводил взглядом огоньки, плывущие в небе. – Летят сейчас там люди и ничего про нас не знают. Не думают даже… Ты на самолетах летал?

– Не-а, – отозвался Глеб. – На вертушках летал не раз, а на самолетах – нет. А ты?

– Не помню… – вздохнул Сергей.

– Здорово, наверное…

– Не знаю, – покачал головой Сергей. – По-моему, неинтересно. Сидишь в кресле и все… Вот раньше, когда самолеты были такие… из фанеры – тогда да. Я читал, что наш ас Казаков, который не в Великую Отечественную, а в Первую мировую… вот он сначала с собой брал гирю на цепочке. Заходил на немца и опускал гирю ему в винт…