– Ха-ха-ха, – смеются они в толпу, довольно переглядываются.
…От автоматной очереди Арзо вскакивает, не может понять, что, где и как; он в холодном поту, вновь автоматная очередь прямо под окнами.
– Помогите! Спасите! – на русском и чеченском языках кричит женский голос.
Арзо бросился к окну, ничего не видно. Крик повторился вдалеке, затяжная очередь, гробовая тишина…
– Арзо, ты где? – проснулась Лариса Валерьевна. – Какой кошмар… Сейчас я свечку зажгу.
* * *
Беседа при свече невеселая, отопление отключено, холодно. Свистит вскипевший чайник, мерно тикают старые часы, из износившегося крана надоедливо капает вода. За окном мрак свободной столицы.
В основном говорит Лариса Валерьевна, вспоминает прошлое, маленьким платочком часто вытирает слезы и нос. В чадящем свете ее лицо совсем старое, увядшее, и как тает и скрючивается свеча, так все ниже и ниже горбится ее спина, хребет жизни зачах, струхлявился, осанку не держит, и только во взгляде, беседе, в мыслях – теплота души, разум, добро.
Самбиев молчит, рассеянно слушает, в одиночку допивает коньяк.
Часы пробили полночь. Лариса Валерьевна тяжело вздохнула, будто ей завтра с утра на работу, пошла снова спать. Арзо еще долго сидел на кухне, пока совсем не догорела свеча, потом на ощупь пошел в комнату Дмитрия. Со свадьбы, под нажимом Поллы, он бросил курить, однако сегодня приспичило – в комнате друга он видел распечатанную пачку.
От выкуренных сигарет и до того дурацкое настроение совсем испортилось, вслед за головной болью заныло все нутро, овеяло слабостью, безразличием. Не раздеваясь, он повалился на кровать Дмитрия, впал в забытье, и терзания прошедшего дня отразились в протравленном мозгу сумасшедшим видением…
По узкой, грязной, крутой лестнице тяжело, очень тяжело, как во сне, поднимается Арзо; металлическая, не плотно прикрытая дверь, за ней толстый бархат занавеса; дрожащей рукой он раздвинул ширму – царские хоромы, на троне Цыбулько, красивый, ухоженный, в галстуке; за его спиной два здоровенных охранника – два брата Тыквы – тот, что с веером, бывший прапорщик, ныне в генеральской форме, тот что с бутылкой, председатель колхоза, теперь в строгом английском костюме. Перед троном на толстых коврах всякий люд, в разных позах. Клара на подушках лежит, сигаретой дымит, в компьютер играет. Пасько в коленопреклонной позе, как готовый к старту пес, восседает, рядом Захар Костлявый из комендатуры Столбищ развалился, ножичком играет, самосад курит. А у самого трона, поджав под себя ноги, будто в молитве, сидит Баскин, доклад по бумаге читает. Еще несколько человек в зале, но их лиц Арзо не видит, а кого видит – не знает.
Б а с к и н: «Многоуважаемый Прохор Аверьянович! Дама и господа! Я прошу дать мне еще немного время для выступления».
Ц ы б у л ь к о: «Хорошо, так сказать… Тогда и мне чуть подлейте (он, морщась, пьет, фыркает, руками вытирает мясистый нос, рот, и почему-то Самбиеву кажется, что количество пальцев на его руках неодинаковое)».
Б а с к и н: «Товарищи!»
К л а р а: «Я извиняюсь! Применяйте, пожалуйста, демократическую терминологию».
Б а с к и н: «Извиняюсь! Дама и господа! Наконец-то в мире возобладал порядок. От берлинской стены до Фороса – полный консенсус. Как в мире один Бог, так и на земле ныне одна империя – Америка! И это прекрасно – мы победили! За наше усердие нам Федерацию на двадцать лет отдают».
З а х а р К о с т л я в ы й: «А почему только на двадцать? Это наш родной куян».
Ц ы б у л ь к о: «Не перебивай… А действительно, почему на двадцать?
Б а с к и н: «За это время наши ядерные боеголовки выйдут из строя, не взлетят, и народу на такой территории поменьше будет, да и те, одни старики и, как Захар Костлявый, – придурки».
З а х а р К о с т л я в ы й: «Сам ты придурок – жид пархатый».
К л а р а: «Я протестую! Это расизм, это дикость! Разве это демократия? Ущемление прав человека, антисемитизм! Где пресса? Я сделаю депутатский запрос в суд!»
Ц ы б у л ь к о: «Кларочка, успокойся! Захар, извинись».
З а х а р К о с т л я в ы й: «Извиняйте, пожалуйста (не меняя позы)».
К л а р а: «Разве так перед господами извиняются?»
Ц ы б у л ь к о: «Пасько, помоги Захару извиниться».
З а х а р К о с т л я в ы й: «Ой, ой, ой, простите, простите, я больше не буду».
Ц ы б у л ь к о: «Борис Маркович, вы сказали двадцать лет, а я, так сказать, проживу ли столько?»
Б а с к и н: «Ну, конечно, конечно, Прохор Аверьянович, лучшие врачи из Америки приедут, все что угодно заменят, ведь вы сейчас и думаете лучше, и сердечко вам богатырское посадим».
Ц ы б у л ь к о: «Искусственное не хочу».
Б а с к и н: «Нет, нет, только отборное, сильное, испытанное в борьбе, закаленное».
Ц ы б у л ь к о: «Это чье?»
Б а с к и н: «Есть такой народ – чеченцы, сколько их «дустом» ни пробуем, все равно живут, выживают».
Ц ы б у л ь к о: «А про запас есть?»
Б а с к и н: «Хоть миллион».
Ц ы б у л ь к о: «Ну тогда продолжай доклад, только покороче… а ты, так что-о-о, налей побольше».
Б а с к и н: «Дама и господа! Мы успешно претворяем в жизнь всемирную глобализацию. Весь мир скоро будет думать, жить и даже петь на нашем языке, ибо финансовый мир только на нем существует, компьютеры тоже только им владеют. Однако глобализация необходима в экономике, но не в политике. Посмотрите что делает цивилизованная Европа и возрастающая Азия, объединяются, и объединяются против нас. Наш девиз: «разделяй и властвуй». Поэтому в следующем столетии на земле будет не около двухсот стран, а около тысячи аморфных, сумасбродных, карликовых государств. Правда, в России, из-за наличия ядерных боеголовок этот процесс должен начаться только лет через двадцать, а до этого мы будем готовить плацдарм, используя опыт нашей истории – семибоярщину».
Ц ы б у л ь к о: «Какую боярщину? Я один – царь! И пока я жив, границу трогать не позволю! Я не меченый, и может по-русски пропью, но не продам».
Б а с к и н: «Вот, вот! Поэтому мы вас любим, ценим, избираем и будем избирать. А границ лет двадцать трогать не дадим и непокорных обуздаем».
Ц ы б у л ь к о: «А кто это, непокорные нам?»
Б а с к и н: «Наши колонии. Вы насчет суверенитета изволили пошутить, они шуток не понимают, всерьез за это взялись. А чеченцы – так совсем ретивы. Декларации из пальца высасывают, отделились, говорят, в ООН рвутся, даже свою олимпийскую сборную готовят».
Ц ы б у л ь к о: «Так как они выйдут, кругом наши земли?»
Б а с к и н: «Они на краю живут».
Ц ы б у л ь к о: «Где? Принесите карту… Вот это? Так их и не видно».
Б а с к и н: «Не, не, Прохор Аверьянович, не расхолаживайтесь, народ очень дерзкий, свободолюбивый, своенравный».
Ц ы б у л ь к о: «Так мы их дустом иль, как раньше, в Сибирь».
К л а р а: «Нет, нет, это не демократично. Да и что о нас в мире подумают, есть более изощренные, эффективные технологии».
Ц ы б у л ь к о: «Что за бред, зачем нам технологии? Налей… Цыцкнем, пару бомб кинем и все».
Б а с к и н: «Ну зачем так грубо, надо с пользой для себя».
Ц ы б у л ь к о: «Это как? С пользой…»
Б а с к и н: «По этому вопросу Клара ответственна, дадим ей слово?»
К л а р а: «Уважаемый Прохор Аверьянович! Господа! Конечно, мы за права личности, мы за право наций на самоопределение, но чеченцев на волю отпускать нельзя. Посмотрите, всюду они нас поборами обложили, даже уезжаем мы за рубеж, и там нас преследуют. Это страшная мафия!»
З а х а р К о с т л я в ы й: «Эт точно; без понятий, без разбору, без воров, любого замочат, глазом не моргнут».
К л а р а: «Так это не беда, вымогая, они надежно охранные функции выполняют, а тут, в последнее время на какой уровень поднялись, нас потеснили, кислород перекрыли… Посудите, вот один чеченец, весь нефтегазовый комплекс Союза возглавил, так нам развал Союза ускорить пришлось, пока он все не прихватизировал. А ваш «верный» зам, Прохор Аверьянович, второй человек в Федерации – спикер – так он вовсе деспот».
Ц ы б у л ь к о: «Бросьте, бросьте… Он надежный друг, верный товарищ, правда, пить мне вволю не дает, говорит – трезво править нужно, ну так это не беда, он по-российски мыслит».
Б а с к и н: «Вот это и беда. Страшен обрусевший чечен. Вокруг себя русских генералов собирает, против Америки прет и, главное, вас скинуть с престола мечтает».
К л а р а: «Да вот вам крест. На ваш трон зарится».
Ц ы б у л ь к о: «Да не может быть?!»
К л а р а: «Как «не может быть»? Посмотрите, вот газета в Чечне вышла, по федерации гуляет. Здесь чеченские ученые «доказывают», что спикер от бежавших на Кавказ, отрешенных от престола царей – Рюриковичей происходит. Понимаете куда метит, на что намекает».
Ц ы б у л ь к о: «А ну-ка, дай сюда… Где очки?… Вот это да! Ну нахал! А я его куда посадил! Так я вышвырну, как заразу».
Б а с к и н: «Не получится. Окреп. Да и генералы вокруг него».
К л а р а: «Не все. Наши генералы с вами, верны всегда только вам».
Ц ы б у л ь к о: «Где мои генералы?! Пушками его, танками, прямо в логове…»
